Сергей Синякин - Игры арийцев, или Группенфюрер Луи XVI

Из всех технических новинок король разрешил лишь электрическое освещение и огромные электроплиты, на которых готовились блюда в королевской кухне. Питались они от дизельных электростанций, доставленных в Паризию по реке. Сделано было исключение для огнестрельного оружия, необходимого для защиты замка от внешней агрессии. Впрочем, пока сельва надежно укрывала странный замок от местной цивилизации — Паризию никто не беспокоил.

Странное существо человек — помести его в общество равных и через некоторое время, если закон не дозволит более сильному возвыситься над остальными, все будут относительно одинаковы, но дай человеку привилегии, и он обязательно захочет воспользоваться ими, он будет настойчиво настаивать на своих правах. Обитатели замка со своими привилегиями носились как ребенок с новой куклой, не прошло и месяца, как горожане потребовали, чтобы местные негры в обязательном порядке снимали шляпу в присутствии горожанина. Негров для простоты обращения в Паризии именовали индейцев и метисов, согласитесь, что это название им подходило больше, да и не надо было ломать голову, вспоминая, как правильно называть того или иного аборигена — негры, и этим сказано все.

В городе и его окрестностях негры работали под обязательным присмотром рыцаря, вооруженного шпагой, автоматом и обязательным пистолетом. Рыцари были дворянской кастой, стоящей в одном ряду с мушкетерами и гвардейцами. Правда ни те, ни другие не испытывали к рыцарям особого уважения, считая их тюремщиками и надсмотрщиками, которым никогда не проявить мужества в войне.

Очень быстро в столице сформировалось духовенство.

Оно представляло собой две самостоятельные ветви — духовная знать, которую возглавлял кардинал Ришелье, и миссионеры во главе с отцом Фомой, возглавившим орден миссионеров. Вооруженные автоматами и божьим словом, миссионеры рыскали в сельве, обращая в истинную веру гугенотов из числа свободных негров, еще не знающих, что они уже являются не просто жителями сельвы, а населением Паризии.

Духовная знать, исключая разве кардинала Ришелье, занятого государственными делами, вела довольно праздную жизнь, ибо основ настоящего богослужения никто не знал, а посему все сводилось к коротким проповедям в немногочисленных храмах, регистрации браков и рождений, выслушиванию исповедей набожных горожан и молебнам на религиозные праздники, которые вследствие незнания настоящих были выдуманы духовенством от начала и до конца. Так отмечался ежегодно День благодарения, в который восславлялся небесный Отец, подавший королю Луи мысль об образовании королевства. По настоянию герцога де Рогана в календарь святых дат был введен День речного очищения, в который при большом стечении горожан в водах реки торжественно топили одного из негров, дабы отдать долг природе, чтобы та не допустила стихийных бедствий вроде наводнения или массового переселения разбойных рыжих муравьев, за которыми в сельве оставалась лишь голая земля. Из всех имен прошлого осталось единственное — горожане отмечали День святого Германа — покровителя искусств. Впрочем, король старался свести количество общих праздников к минимуму, поданные должны работать, а не отдыхать.

Органист старался.

Ежемесячный органный концерт по велению короля Луи был обязателен для знати Паризии. Здесь, на концерте, отрешившись от будничных дел, они должны были воспарить духом. Сам король подавал пример — он сидел с закрытыми глазами в королевской ложе весь концерт. Злые языки утверждали, что Луи XVI на концертах просто спал, приходя в себя после ночи с очередной куртизанкой, но это было враньем — Луи действительно вслушивался в музыку, стараясь проникнуться торжественной хмуростью Баха. Никто не смел потревожить короля в эти минуты.

Король жаждущий.

Король возвышенный.

Большинство знати относилось к органным концертам с брезгливым недоумением, полагая новшество короля прихотью, которую невозможно оспорить. Добросовестно отсидев концертную программу, они торопились в аристократический погребок, где под задорные звуки канкана можно было отдать должное хорошим винам и полюбоваться аппетитными ляжками танцевальных примадонн.

В королевской ложе не было никого кроме короля и голого по пояс мулата, обмахивающего короля опахалом из павлиньих перьев, развернутых в красочный веер.

Кардинал Ришелье, как и полагалось его святейшеству, находился у себя. В отличие от короля он не закрывал глаз, с внимательным любопытством разглядывая зрителей и подмечая то, что, несомненно, укрылось бы от невнимательного королевского взгляда, если бы не усилия его верного соратника и духовного наставника.

Именно он в свое время доложил королю, что герцог де Роган и кардинал де Сутерне (бывший интендант танковой дивизии «Мертвая голова») занимаются содомией с малолетними мулатами в подсобных помещениях храма.

Вызванный для объяснений герцог вины в своем поступке не видел, более того, он полагал свое поведение и поведение второго участника храмовых оргий в высшей степени отвечающим чести дворянина.

— Ваше величество, — сказал де Роган. — Дворянин и должен вести себя именно таким образом. Чтобы ощутить всю полноту власти, данную вами, я должен совершать внешне, быть может, недостойные поступки, но они недостойны прежнего моего естества, а не нынешнего. То, что я проделываю с этими черномазыми, заставляет меня чувствовать себя истинным дворянином. Это поднимает меня над ними.

Кардинал Ришелье оценил ловкость слов графа и восторженно поаплодировал его тираде.

Граф Монбарон пожал плечами.

— Действительно, — сказал он. — Почему бы благородному графу не позволить себе того, что таится в глубинах его чувствительной и нежной души? Тем более что это всего лишь черномазые, рабы, низшее сословие.

— Еще один сигнал, и я отрежу им обоим яйца! — мрачно пообещал Луи.

— А вот это правильно! — радостно подхватил кардинал. — Нельзя сажать пятна на безупречную репутацию дворянина. Если уж де Роган не может обойтись без этих грешных утех, пусть учится сохранять их в тайне!

Знать быстро освоилась со своим положением — началась борьба за влияние короля, при этом в ход пускались самые чудовищные и нелепые доносы, и порой кардинал побаивался за незыблемость своего положения. Последовательно в королевстве были вскрыты три заговора против царствующей особы.

Первый заговор возглавил министр иностранных дел д'Эон. Смазливый воспитанник гитлерюгенда д'Эон (настоящее его имя история не сохранила) частенько покидал пределы королевства для встреч с испанцами. Проще говоря, он решал вопросы финансового характера, связанные с подкупом губернатора и алькальдов провинции, к которой относился участок сельвы, где был возведен замок. Свои поручения он зачастую исполнял в женском платье, поскольку королю Луи казалось, что так будет романтичнее. Насмотревшись на блага цивилизации, которыми пользовались испанцы и которые полностью отсутствовали в королевстве, д'Эон начал вести речи об отсталости монархии, как формы государственного правления. Д'Эон начал искать недовольных, но найти их не успел — тайная полиция по приказу короля арестована его раньше, чем кто-то откликнулся на его горячие призывы. «Щенок!» — сказал Луи XVI и резко взмахнул рукой, предоставив присутствующим гадать о значении этого резкого жеста. Все правильно понял кардинал Ришелье, и д'Эона удавили фортепианной струной на Монфоконе.