Сергей Синякин - Мрак тени смертной [сборник повестей]

— Попробуйте, — сказал он. — Это очень вкусно.

Нежная белая мякоть с привкусом клубники таяла во рту.

Ойген подумал и сорвал еще несколько плодов.

— Только не увлекайтесь, — сказал англичанин. — В больших количествах этот плод крепит. Если у вас диарея, лучше средства не придумать.

Солдат в любой обстановке должен быть свеж, бодр, чисто выбрит и преисполнен оптимизма. Бойцы вели себя так, ровно не понесли накануне потери, каждый из них был самостоятельной боевой единицей, поэтому сожалеть можно было лишь об утрате такой же единицы, способной в нужный момент оказать тебе активную поддержку. Не более. Чувство товарищества в том и заключалось, что утраты не должны были расслаблять, напротив, они заставляли стать тверже.

И вновь боевая пружина элитной команды СС растянулась по болотистому лесу, готовая в любое мгновение сократиться и дать отпор прячущемуся в джунглях врагу.

— Будьте рядом, — сказал англичанину Ойген. — Вы совершенно не приспособлены для боевой работы. Особенно в таких условиях. Держитесь рядом, чтобы команда смогла вас вовремя прикрыть.

— Вы точны и решительны, как машины, — отозвался тот. — Теперь я понимаю, почему Англия проиграла войну. Противостоять боевой машине, предназначенной для убийства, просто невозможно. Даже поверить не могу, что вчера вы справились с этим монстром. Кстати, похоже, что это было реликтовое существо. Подобные твари населяли нашу землю в далеком прошлом. Слава Богу, их остались единицы, в противном случае они могли создать серьезные проблемы для всех континентов.

Слева послышались восклицания. Кто-то громко ругался по-немецки во весь голос.

— Ойген, выясни, что там произошло, — приказал Венк.

Ун-Зиммеля укусила змея. Маленькая, красноватая, похожая на стремительную стрелку, она вылетела из листвы дерева и коснулась щеки ун-Зиммеля. Всего на мгновение. Сильная мужская рука сжала упругое тельце, смяло его, отбросило в сторону, но слишком поздно. Сейчас ун-Зиммель лежал рядом с раздавленной алой змейкой, узкое лицо его побагровело, даже белки глаз покраснели от обилия лопнувших капилляров, сильные руки бойца бессильно скребли песок. Рядом с укушенным солдатом стоял еще один боец и заворожено смотрел за беспорядочными движениями рук умирающего.

— Ее никто не заметил, камрад ротенфюрер, — растерянно сказал солдат. — Ун-Зиммель сам увидел ее в последнее мгновение.

— Весьма опасное создание, — тщательно строя фразу на немецком языке, сказал англичанин. — Коралловая змея. Странно… В этих местах они обычно не водятся. Однако укус ее смертелен.

Сидя на корточках, он осторожно сухой палкой переворачивал раздавленное тельце змеи. Змея казалась маленькой, безопасной и беззащитной.

— Я вижу, — сквозь зубы пробормотал ун-Грайм.

— Что случилось, Ойген? — спросил по БКС оберштурмфюрер.

— Минус один, — сказал ун-Грайм. — На этот раз не повезло ун-Зиммелю, его укусила змея. Как говорят наши проводники, весьма ядовитая. Надо задержаться, чтобы предать его земле.

— Нет времени, — нетерпеливо отозвался Венк. — И потом, это бесполезно. Те, кому понадобится его плоть, все равно доберутся до тела, как бы глубоко мы его не зарыли.

— Боюсь, оберштурмфюрер, мы не можем оставить его просто так. Это произведет неблагоприятное впечатление на остальных.

— Согласен, — уже мягче сказал Венк. — Тогда постарайтесь уложиться как можно быстрее, ротенфюрер. Сам понимаешь, на отпевания и прощальные речи над могилой у нас времени нет.

Ойген это понимал, но в бюргере его учили, что нельзя оставлять тело павшего товарища на поругание врагу. Здесь было враждебным все — топкая земля, знойные небеса, хрустящие враждебные заросли, заселенные смертельно опасными животными. И дикари — вы можете смеяться, но Ойген ун-Грайм чувствовал их незримое присутствие.

Похороны товарища для бывалых бойцов, способных окопаться при танковой атаке, не заняли много времени. Вскоре «Зет-нойнцейн» уже двигалась по установленному маршруту. Если верить картам и напуганному англичанину, поселение негритосов располагалось в десяти-двенадцати часах движения. Глупая потеря уже трех бойцов ожесточала Ойгена, он с удовольствием ждал времени, когда смогут заговорить автоматы. А еще ему хотелось, чтобы все уже было позади. Вернуться назад в прохладные глубины подлодки, где работают охлаждающие воздух установки, и двигаться к пункту назначения, пусть он и находится где-то во льдах.

Болото кончилось, но заросли не стали реже. Их окружал лес, он мощными зелеными ветвями нависал сверху, он обступал людей с боков, трогая их колючей зеленой листвой, он был населен, и живущие в нем существа были загадкой для европейцев, нельзя было даже предположить, чего от них можно ожидать. Тварь, с пастью, похожей на ковш экскаватора, унесла жизни двоих, крохотная алая змейка заставила навсегда замолчать еще одного, а по кустам шуршали пауки и пиявки, в кустах таились ядовитые змеи, а в зарослях помигивали желтые глаза неведомых хищников, которые сопровождали пришельцев, ожидая их ошибок и проявления слабости.

Чужой мир, который можно одолеть только силой.

Неторопливость и хладнокровие Ойгена ун-Грайма оберштурмфюреру нравилось.

Что значит опыт боевых действий! При виде очередного покойника ротенфюрер не впадал в панику, спокойно реагировал на опасность, и воспитан был в лучших традициях СС — павших обязательно следует предать земле, бросать мертвых на поле боя дозволительно зондеркоманде или полевым войскам, но не элите. Честно говоря, оберштурмфюреру было наплевать на эти неписанные правила, поступать следовало в зависимости от обстоятельств. Глупо стоять над свежей могилой, подыскивать подходящие случаю слова и изображать скорбь, салютуя покойнику из табельного оружия. Когда погибает отдельная единица, надо сделать все, чтобы весь механизм продолжал работать как часы. Командир должен заботиться о целом, а не о единичном. Так Венка учили в Высшей школе СД.

Густаву Венку тоже хотелось, чтобы все закончилось. Несомненно, что досадные потери среди личного состава будут отмечены в его личном деле, что в свою очередь даст возможность штабистам морщить нос и при очередном представлении говорить о нем не самые хорошие слова. «Какое повышение, господа! В простейшей охоте на черножопых он потерял… Капрал, сколько человек потерял этот оберштурмфюрер? Вот видите! И учтите, что это не было потерями в боях! А вы приносите нам это представление. Сверните его в трубочку, найдите оберштурмфюрера и засуньте это представление ему… Ну, вы понимаете, куда!»

Тем не менее он заставил себя спокойно отстоять у свежей могилы, более того, приказал написать, что в ней похоронены ун-Дерек и ун-Ботц, неважно, что их могилой стал желудок десятиметрового хищника, память о солдате СС должна оставаться, даже если сам он был разорван в клочья взрывом снаряда или тело его не удалось обнаружить. Бывали в жизни и такие ситуации.