Сергей Синякин - Мрак тени смертной [сборник повестей]

— Где?

— Там, — ун-Энке рукой показал направление. — Голубоватый такой, неяркий свет. А потом он вдруг погас.

Глупо было думать, что у туземцев имелись электрические фонарики, но в первый момент Ойген так и подумал.

— Давно? — негромко спросил он.

— Минут двадцать назад, — так же тихо ответил ун-Энке. — И никаких звуков. Словно привидение по лесу бродило.

— Спи, кригман, — мягко сказал Ойген, сообразив, что свет мог привидеться бойцу от усталости и нервного напряжения. — Отдыхай. Твой командир будет внимательным.

Солдаты спали.

Ойген ун-Грайм смотрел на них с жалостью и пониманием. Всего три дня потребовалось джунглям и дикарям, чтобы разделаться с элитным подразделением СС. Пожалуй, на это не были способны даже русские партизаны. Те воевали осторожно, за ними были деревни с жителями. Аборигенам этого континента оглядываться было не на что. Жители деревень были легки на подъем и в случае опасности быстро устремлялись в джунгли, унося на себе нехитрый деревенский скарб. Стоимость травяных хижин ничтожна, их легко отстроить заново, поэтому деревни вообще не брались в расчет. У дикарей не было слабых мест, их подводило только отсутствие вооружение. Но и здесь превосходство СС оказалось эфемерным. Стоило аборигенам лишить их оружия (а ун-Грайм уже не сомневался, что это каким-то образом сделали аборигены), и СС оказалось в равных условиях с дикарями, пожалуй, даже в худших условиях, ведь они уступали дикарям в численности и в знании местности. Налет цивилизованности исчез, дикари оказались против дикарей.

«Этот покойный ирландец был прав, мы уже ничем не отличались от них, только цветом кожи. В каждом из нас спал дикарь. Странно, а ведь я даже не знаю, как звали этого ирландца, — вдруг подумал Ойген. — Даже название инструмента, которым пользуются в деле, обычно знакомо, а вот имени человека, с которым вместе с нами рисковал жизнью, и который погиб за чуждые ему цели, осталось неизвестным».

Он мог назвать имя любого из группы «Зет-нойнцейн», а вот имени ирландца он так и не узнал.

Вот так.

И тут Ойген ун-Грайм насторожился.

Среди деревьев блуждало голубое пятно, словно по лесу и в самом деле бродило привидение. Пятно это то удалялось, то приближалось, и как-то неожиданно оказалось рядом с ним. Теперь это выглядело так, словно во тьме чащи кто-то вырубил голубой прямоугольник, похожий на дверь, раскрытую в загадочный мир.

Ойген напрягся, его рука помимо воли потянулась к ножу. Прямоугольник света казался невероятным и вместе с тем обещал людям неведомые опасности.

— Вы видите, ротенфюрер? — послышался сбоку осторожный шепот ун-Энке. — Что это?

Ойген сам хотел знать, что перед ним. Он досадливо качнул рукой за спиной, привычно подавая ун-Энке знак, означающий, что он должен замолчать и вместе с тем проявлять бдительность, обеспечивая защиту командира со стороны.

В голубоватом проеме что-то шевельнулось, и показался человек. Нет, не человек, на человека это существо походило лишь очертаниями: голова, две руки, две ноги — привычные признаки принадлежности к человеческой расе. Вместе с тем у существа было вытянутое вперед лицо, обтянутое гладкой, кажущейся полированной кожей. Выделялись глаза — желтые, огромные, с вертикальным зрачком. Одето существо было странно и непривычно.

— Дикари, — сказало существо, и Ойген не сразу сообразил, что оно говорит по-немецки. Удивляться не стоило. В распоряжении колдуна осталось много немецких голов, не все они принадлежали мертвым, наверняка на поле боя остались и тяжелораненые.

— Зачем вы пришли в лес? — поинтересовался хозяин голубого прямоугольника.

— Мы пришли за тобой, — сказал Ойген ун-Грайм. — Ведь это тебя зовут трехголовым Бу?

— Зачем я вам? — продолжило допрос существо, не отвергая того, что и в самом деле является трехголовым Бу.

— Приказали, — честно сказал Ойген. — Есть люди, которые хотят увидеть тебя, исследовать и понять. Они приказали привезти тебя.

— Исследовать и понять, — Ойгену показалось, что существо вздохнуло. — Что могут исследовать, а тем более понять дикари?

— Мы — великая раса, мы — арии, — оскорбился ун-Ойген. — Нам уже почти принадлежит мир, а скоро будет принадлежать все, включая звезды.

— Но вы-то не принадлежите к числу господ, — каким-то образом существо проникло в суть взаимоотношений «унов» с остальным рейхом. — Вы — слуги, а ваши хозяева где-то там, на другом континенте.

— Мы — дети рейха, — возразил ун-Грайм. — Поэтому мы защищаем его.

— Тогда зачем вы пришли сюда? — без выражения поинтересовалось существо. — Дом охраняют, находясь рядом с ним. Но вы не сторожа, вы — завоеватели. А завоеватели не могут быть разумными. Разум — это всегда попытка понять, а не подмять под себя непохожего. Почему вы не ушли, когда вас предупредили?

«Потому что этот идиот Венк решил пожертвовать людьми, чтобы сохранить незапятнанным собственное имя», — едва не ответил Ойген, но сдержался.

— Мы никогда не уходим, — ответил ротенфюрер. — Даже когда нам приходится уходить, мы возвращаемся. СС не терпит поражений!

— Это похоже на угрозу, — отметил хозяин голубого прямоугольника. — Глупая угроза, вы даже не знаете, кому угрожаете. Вы даже не знаете, доберетесь ли до дому.

— Придут другие, — сказал Ойген. — Они будут приходить, пока не одержат победу.

— Победу над кем? — существо говорило бесстрастно. Его беседа с Ойгеном напоминала допрос в гестапо, когда следователь не торопится, зная, что рано или поздно добьется своего.

— Над тобой, — бесстрашно сказал Ойген.

— Бедные дикари, — снова сказало существо в прямоугольнике. — Вы даже не знаете, что исследовать куда интереснее, чем покорять. Для того чтобы исследовать, не надо захватывать и волочь к себе, это принцип паука. Но он тащит жертву к себе в нору, чтобы сожрать. Ему не до исследований. Для исследования надо обязательно выбрать естественную среду, в которой живет объект, в противном случае ты рискуешь многого не понять.

Шмайссер бы ему с разрывными пулями! С такого расстояния промахнуться было просто невозможно. Ойген ун-Грайм стиснул кулаки.

— Уходите! — сказал хозяин голубого прямоугольника. — И не возвращайтесь, пока не поумнеете. Дикарь, прикоснувшийся к тайне, ничего не поймет, он так и останется дикарем. Те, кто послал вас, должны это понимать. Они сами — потенциальный объект изучения. Скажите, что придет время, когда я стану изучать их. Но это будет не скоро. Уходите, вас не будут преследовать. Сообщите своим вождям, что меня не стоит искать. Это бесполезно и не нужно. А для тех, кого отправят на поиски, просто опасно.

Свет погас, и на Ойген ун-Грайма со всех сторон надвинулась чмокающая, шуршащая, потрескивающая тьма.