Наталья Резанова - Корабли с Востока [litres]

Все это, по мнению судьи Джобсона, было неприятно, но не стоило специального разбирательства на совете.

– Вместо того чтоб валить все на братство Гидеоново, вы, как главный духовный пастырь, должны больше сил уделить искоренению квакерской ереси. Сколько времени минуло, а она все еще не изгнана с просторов Галаада. Более того, в отличие от учения гидеонитов, это зло, как доносят мне, находит пристанище в домах почтенных горожан и уважаемых фермеров, потомков первых граждан Содружества. Вот чему следует уделять внимание, вот от кого следует очистить наш народ!

Советник Браун отвечал за налоги, Крейг – за торговлю, и, слушая их, генеральный судья не узнавал ничего, что угрожало бы благополучию Галаада.

И с чего бы? С тех пор, как земля, на которую первыми ступили покинувшие Старый Свет ревнители чистой веры, отринула языческое название Виргиния и сбросила узы, связующие ее со страной, которую Реставрация ввергла в пучины порока, минуло более полутораста лет. И за все это время Господь явственно показал, что не оставил избранных своих.

Англия, втянутая в многолетние войны с Голландией и Францией за господство на море, не смогла вернуть власти над мятежной колонией, а позже утратила власть и над другими заморскими владениями. Правда, полвека назад очередной британский Навуходоносор предпринял попытку посягнуть на пределы, любимые Господом, высадив на побережье Нового Света десант, но воины Галаадские в союзе с чероки и алгонкинами сумели дать им достойный отпор. Надобно признать, что и французский Валтасар, давший в те поры Англии морское сражение, поспособствовал победе Галаада, помешав Навуходоносору прислать подкрепление. Кто знает, какое орудие изберет Всевышний, дабы поразить нечестивых?

С тех пор Галаад жил в мире. Стычки с индейцами, прижатыми к горам Гелвуйским и загнанными в верховья Иордана, и пограничные конфликты с Орегонией и Старым Доминионом – не в счет. В остальном Содружество Галаад свело к минимуму контакты с внешним миром. Никто из полноправных граждан Галаада не мог покинуть пределы государства под угрозой смерти. Да никто особо и не стремился, честно признаться: мир за пределами чистого и строгого Галаада был безобразен и отвратителен, и смерть души страшила более смерти телесной.

К сожалению, нельзя было полностью отказаться от внешней торговли, хотя почти всем, потребным для жизни, Галаад обеспечивал себя сам, а главным предметом экспорта являлись черные ханааниты, исправно плодившиеся и размножавшиеся на землях Содружества. Сюда их в изобилии завезли голландцы, когда страна еще не была закрытой, и, поскольку с рабами здесь обращались хорошо, как с ценным имуществом, добрые семена дали щедрые всходы.

Чужеземцам также запрещено было проникать вглубь территории Галаада. Единственным городом, в котором разрешены были торговые сделки с иностранцами, являлся порт Хеврон, да и это обстоятельство поначалу вызывало особое возмущение у самых рьяных благочестивцев. Как можно, кричали они, впускать филистимлян в город, основанный первыми поселенцами! И оставались глухи к доводам, что в те времена город был столицей колонии и носил языческое прозвание Джеймстаун.

Унялись они после той самой большой войны с Навуходоносором, когда в правительство в Нью-Бетлехеме (бывшем Ричмонде) приказало на большой песчаной косе напротив Хеврона возвести дамбу, которая призвана была воспрепятствовать иностранным кораблям заходить в Чесапикский залив.

С тех пор корабли филистимлян не показывались на рейде Хеврона, но останавливались у дамбы, купцы же переправляли товары в порт и обратно на шлюпках под контролем береговой охраны.

Так с тех пор и повелось. Галаад процветал, жители его – свободные и рабы, белые и цветные – трудились во славу Господа, и Господь покоил Содружество на пажитях тучных…

Душеполезные воспоминания судьи были прерваны шумом в приемной. Кто-то так громко требовал пропустить его в зал, что даже заглушил доклад советника Брауна.

Беспорядок был совершенно недопустим, и Джобсон нахмурился:

– Смит, что происходит?

Секретарь вышел в приемную и вернулся почти сразу.

– Судья, срочное донесение из Хеврона.

– Пусть подождет до конца заседания!

– Он говорит, что дело не терпит…

Советники переглянулись. На их памяти такого вопиющего нарушения протокола не случалось, и судья решил, что вызовет нарушителя лишь для того, чтоб объявить ему суровое наказание.

Но человек, появившийся перед Эзекиэлем Джобсоном, никак не походил на вольномысленного юнца, решившегося помешать совету из глупости. И генеральный судья знал этого человека. Процветай Трудом Пибоди, доверенный офицер военного коменданта Хеврона, прежде служил в береговой охране и всего менее был склонен к панике и спешке. Но сейчас этот опытный, уверенный в своих поступках защитник Господа и народа имел вид растерянный, чтоб не сказать «напуганный». Мундир на нем был застегнут криво, волосы прилипли к потному и грязному лбу, шляпу он где-то потерял. Ни один воин Содружества не должен был являть окружающим образ такого непотребства. Ясно было, что добирался он верхом, ибо путь вверх по течению реки занял бы больше времени. Но скачка от Хеврона до Нью-Бетлехема, даже при смене лошадей на заставах… И почему комендант Коппел послал офицера в ранге Пибоди всего лишь с донесением? Почему не доверил его обычному курьеру или не передал дымовыми сигналами, если все так срочно?

Прежде чем судья успел задать этот вопрос, Процветай передал ему запечатанный конверт.

Прочитав сообщение Коппела, Джобсон нахмурился.

– Нам сообщают, что в залив вошли филистимские суда.

– Чьи? Сколько? – жестко спросил генерал Айзекс.

– Коппел пишет, что там три корабля под неизвестными флагами.

– Всего лишь? – Преподобный Деливеренс и генерал Айзекс, обычно не сходившиеся во взглядах, тут задали единый вопрос.

Генеральный судья также был намерен обойтись сурово с нарушителем порядка.

– Разве Коппелу и береговой охране не даны полномочия поступать со злодеями, как они того заслуживают?

– И верно! – Генерал поддержал главнокомандующего. – Что делали стражники у дамбы? Спали? Или пушки вам для украшения выданы?

– Наши открыли огонь… Судья, господа советники, мы ничего не могли сделать! Они… они дали только один залп, и смели стену форта, и разрушили дамбу… и вошли в залив!

– Он, видно, бредит, – тихо произнес советник Браун.

– И дальше? Они пытались высадиться на берег? – Генерала это беспокоило прежде всего.

– Нет… Они встали на рейде. Посылают знаки – флажками и фонарями, но мы не знаем их символов языческих… Комендант Коппел созвал национальную гвардию и сделал все, чтоб сведения не просочились из города, во избежание паники, а меня послал к вам – оповестить и ждать подкрепления.