Андрей Посняков - Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус [сборник litres]

– Ну, делай. А я по степи похожу, гляну.

Отойдя шагов на двадцать, молодой человек тяжко вздохнул и с досадою сплюнул под ноги. Ну, никак не получалось Яцека саблей по горлу! Просто не поднималась рука, и Ремезов очень хорошо знал – почему. Вот, если б он, Павел, был бы истинным, настоящим, средневековым боярином, тогда совсем другое дело, но так… Для человека двадцать первого века слово гуманизм вовсе не являлось пустым звуком, и если в битве это все куда-то пропадало – не ты, так тебя, – то в данной ситуации, увы. Не сможет он хладнокровно убить парня, и даже бросить – не сможет, не то воспитание!

А раз так, то приходилось действовать, надеясь на везение и удачу. На то, что не появятся, не найдут беглецов бродники или какой-нибудь шальной татарский отряд, на то, что дня через три нога Яцека более или менее придет в норму и можно будет спокойно идти дальше. Господи, помоги!

Молодой человек пристально посмотрел вдаль: хорошо хоть с водой все нормально, но, кроме воды, нужно еще и хоть что-нибудь есть. А что? Точнее сказать – кого? Саблей много дичи не запромыслишь! Нужно хотя бы лук сладить, и стрелы… Стрелы? А деревья-то все – у реки, здесь одни кустарники… Да-а… задача! И огонь! Огонь-то добыть – как? Костерок развести – и то нечем. Хотя…

Заметив невдалеке груду больших серых камней, Павел подошел ближе и, тщательно все осмотрев, хозяйственно прихватил с собой несколько черных и палево-серых осколков – авось, сойдут за кресало.

Дело оставалось за малым: развести огонь, добыть хоть какую-то дичь, пожарить на углях… Ага – огонь! Боярин озадаченно остановился – а топливо? Его-то где взять? Молодые кусточки сильно гореть не будут и пламени хорошего не дадут… И что делать?

Час от часу не легче.

Все больше хмурясь, Ремезов отправился обратно, намереваясь хоть как-то обустроить временный бивуак. Слава богу, ночи стояли изумительно теплые, да и насчет дождя можно было не беспокоиться – лето.

Господи, как бы пережить эти три дня! Срослось бы все, сложилось.

Вернувшись к оврагу, Павел увидел сидевшего на его краю – уже выполз! – Яцека, крутившего в руках длинные стебли какого-то растения.

– Конопля! – подняв глаза, обрадованно пояснил юноша. – Силки плету, в траве перепелов много – к вечеру обязательно словим!

Ремезов хмыкнул:

– Конопля, говоришь? Ну, хоть покурить можно.

– Что, господин Аким, сделать?

– Не бери в голову – пошутил я, – отмахнувшись, молодой человек вытащил из-за пазухи камни. – Вот, взгляни-ка. Сгодятся для огнива?

Яцек подкинул камешки на ладони и неожиданно улыбнулся:

– Конечно, сгодятся! Вон же – кремень. А сухой травы тут вдоволь.

– Вдоволь-то вдоволь, – задумчиво пробормотал боярин. – Только трава – не дровишки, дичь на ней не пожаришь и яйца перепелиные не испечешь.

– Ой, и правда – яйца! – подросток всплеснул руками. – Я тут, недалече, перепелов приметил. Видать, и гнездо у них тут.

– Ты раньше времени-то не радуйся, – осадил парня Павел. – Дрова-то где искать будем? Можно, конечно, у реки – набрать топляка по берегу… А что? Не так уж она и далеко, река-то. Только, конечно, с осторожностью надо.

– Мария! – приподнявшись, парнишка посмотрел вдаль. – Вон и Мария идет.

Боярин повернул голову:

– Да где? Что-то не вижу.

– Вон же, вон, – Яцек показал рукою. – Где птицы над травой кружат.

Ремезов присмотрелся, прикрыв ладонью глаза от бьющего солнца. Да, действительно – кто-то шел. Не скакал на коне, не ехал в скрипучей кибитке… Значит – Маша, больше тут ходить некому.

Девушка шла довольно быстро, вот уже можно стало рассмотреть ее золотистые волосы и разорванное на левом плече платье. А все остальное… трава, трава по пояс, а то и выше! Как-то странно шагала Маша… похоже, что-то в подоле несла. Набрала, что ли, ягод? Тьфу! Да какие тут, в степи, ягоды-то? Наверное, травы несет, корешки разные – за ними ведь и ходила.

– Маша, ты как? – как только девчонка подошла, поинтересовался Павел. – Нашла что-нибудь?

– Ой, всего! – хлопнув ресницами, радостно похвалилась беглянка. – И травы нашла, и яйца – вот, и кизяк! Там старая караванная тропа, рядом.

– Ой, славно! – восхитился Яцек. – А у нас тут и вода, и кресало – сейчас костерок спроворим, испечем яйца… Еще и силки поставим!

Ремезов только диву давался, насколько споро действовали его юные спутники. Живенько запалили на дне овражка костер, напекли яиц, Маша даже силки успела поставить – тут и Павел ей в этом помог, расстарался.

Потом все покрепились печеными перепелиными яйцами, попили из запруды водички – отстоялась уже почти, лишь на вкус была горьковата да песочек иногда на зубах поскрипывал. Но и такой были рады, все же – вода! Если б не было ручейка – к реке пришлось бы вернуться, а там кто знает? Может, и бродникам давно б попались уже.

Костер, кстати, затушили сразу, едва только приготовили яйца – зоркий глаз степняка вполне мог разглядеть дымок, даже такой блеклый и едва заметный. Все ж в этом приходилось рисковать – не сидеть же голодными.

– А что за тропа? – немного утолив голод, поинтересовался боярин. – Кизяка там много?

Маша поджала губы:

– Да не так, чтоб уж очень. Я все и подобрала. Может, если дальше пройти.

– Пройдем, – кивнул Павел. – Посмотрим, может, и кроме кизяка, чего сыщем.

– Да-да, – радостно закивала девчонка, – сходим. Может, котелок какой дырявый отыщется или старый шлем – отвар-то хоть чем-то сделать.

Укрыться в овраге, едва только заслышав стук копыт, никто Яцеку не наказывал, парень соображал все и сам, чай, не дурней паровоза. Павел с Машей просто помахали ему на прощанье рукой да зашагали себе, обещав до темноты вернуться.

Буйные травы поднимались вокруг разноцветной стеною, правда, стена эта тянулась недолго – километров на пять-семь от реки, максимум – на десять, потом начинались солончаки и песчаники, а из трав – лишь ковыль да перекати-поле.

Там как раз и проходила тропа, вполне по виду заброшенная – скорее всего, после нашествия монголов. Купцы – тот же недоброй памяти Халед ибн Фаризи, пользовались нынче другим путем, так сказать, облагороженным – с караван-сараями и отрядами стражи. Здесь же все было запущено, и невнимательный взгляд вряд ли смог бы отыскать хоть какие-то признаки не столь уж и давнего присутствия человека. Ремезов бы, к примеру, ни за что не отыскал. А вот Маша, та все подмечала мигом.

– Вон след тележный, вон – старая подкова, а вон, в траве, сломанная оглобля.

– Оглоблю мы прихватим, – улыбнулся Павел. – На дровишки сгодится.

– Господине… – потупив взор, неожиданно промолвила девушка. – Я бы…

– Ну? – Ремезов обернулся. – Чего замолчала-то? Говори.

– Я устала немного, – честно призналась невольница. – Вот бы нам отдохнуть. Хоть чуть-чуть.