Андрей Кокоулин - Точка

Дома раскачивались, мощеный проезд так и норовил встать дыбом. Солнце играло в прятки. Искин то падал, то вставал. Один раз увидел Стеф. Девчонка смотрела куда-то в сторону и обернулась к нему буквально на секунду.

— Все? — спросила она.

Искин мотнул головой.

— Еще чуть-чуть.

Таксист, увидев его, чуть не рванул с места.

— О,черт! Вы весь в крови!

Искин кивнул и выложил банкноту в сто марок, подобранную со стола у Костигера.

— Все будет ваше.

Он кое-как забрался на заднее сиденье.

— Только без полиции, — сказал он, едва не теряя сознание. — Штаны, рубашку и куртку. И обед.

Таксист помолчал.

— Я тут видел, ребята из хаймвера проехали, — произнес он.

— Кончились ребята.

Таксист хмыкнул.

— А ты из шуцбунда, значит? — спросил он.

И, не дождавшись ответа, завел «фольдсваген».

Мессер обладал завидным аппетитом. Когда к выносному столику на площадке под тентом с пятнадцатиминутным опозданием подсел Искин, он успел приговорить тушеное мясо в горшочке и теперь, передохнув, разбирался с жареными колбасками и картофельными биточками.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — сказал Искин.

— Воспользуетесь электрическим меню?

— Еще работает?

— Вполне.

Искин нажал на кнопку на планшете с выбором кофе. Мессер выпрямился от тарелки и какое-то время рассматривал собеседника, медленно двигая челюстями.

— Плохо выгляжу? — спросил Искин.

— Ужасно.

— Такой уж выдался день.

Перед «Кипарисом» Искин побывал в аптеке, забинтовал руку и увидел себя в зеркале. Черное от усталости, с ввалившимися щеками лицо его не напугало, но расстроило. Себя он едва узнал.

— А у меня, видите, — указал ножом на тарелку Мессер, — благодаря вам выдалось время полноценно пообедать.

— Я рад, — сказал Искин.

Мессер кивнул.

— Поранились? — спросил он про руку.

— Да.

— Это как-то связано с нашими делами?

— Все уже хорошо.

— По вам не скажешь.

Подошел официант. Сиреневый жилет. Серьга в ухе.

— Господин будет только кофе? — уточнил он.

— Еще можно порцию гренок, — сказал Искин. — Просто на планшете у вас…

— Его, в основном, используют только для вызова официанта, — улыбнулся мужчина.

— Тогда гренки с джемом и кофе, сладкий.

Официант кивнул.

— Хорошо. Принесу через пять минут.

Он удалился, и Искин, чуть морщась, потискал забинтованную руку. Мессер наблюдал молча. Потом, почесав родинку-слезу у глаза, склонился к тарелке.

Было малолюдно. Буки под порывами ветра шелестели кронами. Где-то вдалеке, словно в другой жизни, сигналил омнибус.

Официант принес кофе и гренки на блюдце. Искин сразу попросил счет и расплатился. Мессер съел большую часть биточков и колбасок. Наконец он, выдохнув, откинулся на спинку стула и промокнул губы салфеткой.

— Так что вы хотели мне сообщить, господин Искин?

Искин пригубил кофе.

— Я хочу сообщить вам, что юнитов больше в городе не будет, — сказал он.

Мессер хмыкнул.

— Вы на сто процентов уверены?

— На девяносто девять.

— То есть, Киле-фабрик все же закрылась окончательно?

— Да.

Мессер отложил салфетку.

— Из Киле, как я понимаю, была утечка?

— Очень локальная.

— Это как-то связано со смертью некой Лилиан Зуле, оберштурмфюрера хайматшутц, ночью в отеле «Вейзинг» на Мельберг-штросс?

— Нет.

— И вас там не было?

— Я был в другом месте, — сказал Искин.

— Можно спросить, каком?

— Я не смогу ответить точно. Я… я был не в том состоянии, чтобы запоминать.

— Хорошо, — сказал Мессер, — я понимаю.

— Вы не понимаете.

— Мне известно, что вы потеряли девушку, которую записали своей дочкой. Насколько я в курсе, ее задушили и чуть ли не в вашей комнате. Криминальная полиция, кстати, хотела бы видеть вас в участке на Литмар-штросс.

— Они думают, что это я? — спросил Искин.

Мессер пожал плечами.

— Не мое ведомство. Думаю, они в тупике. Она была дорога вам?

— Да, — сказал Искин.

— И ночью вы искали тех, кто мог ее убить?

Искин усмехнулся.

— Я уже разобрался.

Мессер снова посмотрел на его замотанную руку.

— Страшный вы, получается, человек. Ничего не скажете по этому поводу?

— Нет.

«Безопасник» потер подбородок.

— Хорошо, с этим пусть разбирается полиция. Вы же не собираетесь от нее бегать?

— Еще не знаю, — сказал Искин.

— Сколько человек вы убили?

Искин посмотрел Мессеру в глаза.

— Хотите зафиксировать признание на диктофон?

Мессер выложил черную коробочку из нагрудного кармана пиджака на стол, щелкнул кнопкой.

— Все, не записывает.

— Извините, Август, мне нечего сказать.

— Хорошо, а по поводу юнитов?

Искин взял гренок и обмакнул его в кофе.

— Недалеко от ферм Грюнерхюгель есть фабрика, там найдете продавца и покупателя, — помедлив, произнес он и опустил гренок обратно на блюдце.

После того, как Мессер упомянул Стеф, есть ему в «Кипарисе» расхотелось.

— Я могу хотя бы узнать, кто они?

Искин кивнул.

— Продавец — Вальтер, один из бывших подручных Кинбауэра, покупатель — некто Лукас, с ним был еще некто Виктор Раухер. Больше я о них ничего не знаю.

Мессер достал книжечку в темной кожаной обложке и записал имена карандашом.

— Если это тот Лукас, о котором я думаю, то он довольно высоко ценится в местном хаймвере, да, пожалуй, и в общереспубликанском. Он жив?

— Возможно.

— В каком смысле? — удивился Мессер.

— Мне было важно уничтожить емкости с юнитами, — сказал Искин. — А не то, что Лукас хотел их опробовать на канцлере.

Мессер вздохнул.

— Хотите откровенно?

Искин сухо улыбнулся. Это было как поощрение.

— По мне было бы лучше, если бы вы его убили, — сказал Мессер. — Потому что в плоскости политического заговора у расследования не будет никаких шансов на успех. Хаймвер сейчас почти что вторая власть. А может быть и первая.

— Все замнут?

— Обязательно. А преступником выставят вас. А юниты вообще пропадут из поля зрения. Он видел ваше лицо?

— Да. Но он меня не знает.

— Ладно. Фабрика у Грюнерхюгель?

— Возможно, там уже полиция, — сказал Искин.

— Было шумно?

— Да.

— Что ж вы сразу-то!.. — вскочил Мессер. — Мне срочно нужно туда.

Он забыл плащ на спинке стула, вернулся, пожал Искину руку и по буковой аллее быстрым шагом направился к выходу на улицу.

Берштайн был зол.

— Лем! Лем, я жду тебя уже шесть часов! — накинулся он на Искина, поднявшегося на второй этаж клиники. — Тебя нет! А полицейские есть! Слава Богу, сейчас уже нет, но были! И клиенты как с цепи сорвались — один за одним, один за одним. Я уже не за себя, я за «Сюрпейн» боюсь!

Искин нашел в себе силы улыбнуться.

— Иосиф, я ухожу, — сказал он.