Андрей Посняков - Власть шпаги

— Ишь ты, — поднимаясь наверх, покачал головой Ленька. — И не боится, что мы что-нибудь тут украдем.

Флор с удивлением обернулся:

— Трубочисты не крадут! И плотники не крадут, и прочие мастеровые. Крадут только бродяги, да.

Игнат управился быстро — тщательно перерисовав крепость, поднялся на второй этаж да, не скрывая радости, махнул рукой:

— Пошли!

Дело было сделано, да еще как! Делавший гравюру художник (вернее сказать — инженер) изобразил и пушки, да еще с указанием секторов обстрела!

— Добрая вещь! — встретив ребят у парома, оценил гравюру Бутурлин. Сам он тоже не тратил времени даром — сидел в «Тре крунер» да слушал разговоры захмелевших караульщиков, заглядывавших в таверну сразу после смены. Затем дождался приятеля — Йохана Фельтскога, — у которого уточнил количество солдат.

— Видишь ли, есть у меня знакомый суконщик. Он бы мог поставить сукно на всех.

— Хорошо бы, — с пониманием усмехнулся швед. — И мы б с тобой с этого поимели… Однако, увы! Вся экипировка за свои средства. Жалованье же получаем, ага.

— Жаль. И все же, сколько б мы заработать могли?

— Много! — Фельтског горделиво ухмыльнулся и подкрутил усы. — Пятьсот человек гарнизон!

— Да ну!

— Вот те и ну. Полтысячи! Из них только артиллеристов — целая рота! Да две роты мушкетеров. Сила!

— Сила, — лоцман согласно кивнул. — Ты говоришь — пятьсот человек… Так еще рота где? Ах да, тюремщики.

— Не тюремщики, а рота охраны.

— Да-да, охраны, ага…

Простившись с товарищем, Никита Петрович покинул таверну и неспешной походкою зашагал по булыжной мостовой к пристани. Денек нынче выдался не жаркий, но и не дождливый, славный. По всему небу висели светлые палевые облака, сквозь которые просвечивало неяркое золотистое солнце.

Выйдя на Ратушную площадь, молодой человек прошелся вдоль торговых рядков, выбирая, чтобы такого взять на обед, плавно переходящий в ужин. Можно было б, конечно, приказать слугам, но вот как-то забыл, а те — догадаются ли? Уж лучше самому купить то, на что падет взгляд, к чему лежит сердце. Может быть, вот этого карася или язя? Здоровущие — неудобно нести, да потом ведь и весь пропахнешь рыбой. Которую, впрочем, вполне можно найти и в Спасском, и гораздо дешевле.

— Курица почем?

— Три копейки, — торговец оказался русским, да и вообще, здесь, в пограничье, русские серебряные копейки были в большом ходу.

— А яйца?

— Тоже три копейки — полста штук.

Ну, не хватало еще яйца таскать… да и есть они у Алатыря.

— Осетра купи, господин! За ту же цену отдам. Добрый осетр, свежий, смотри…

Осетр… Да ну его к черту! Вообще, Бутурлин уже и раздумал что-либо покупать — вот еще, таскаться! Просто до парома оставалось еще примерно часа два. Два длинных дневных летних часа… надо было просто убить время.

Или нанять лодочника? Можно… Но лучше все же выпить у рядков пива — во-он, под навесом, на террасе…

— Доброе пиво, господин! Сколько кружек изволите?

— А кружка почем?

— Копейка! Ну, или можете шведской медью.

— Копейка так копейка… Давай — две.

Отпил… Вкусно! Улыбнулся… В мятущейся душе Никиты Петровича вставала, поднималась и ширилась некая гулкая и звонкая радость! Радость от того, что порученное ему дело уже, можно сказать, исполнено. План крепости — есть, вот он, в «кармане», небольшом, привязанном к поясу, мешочке.

Погладив мешочек, молодой человек довольно прищурился и поднял кружку. Имел нынче полное право! Еще б сейчас кое-кого навестить… Она, кстати, звала — но завтра. Завтра… С утра отправить парней в Тихвин, к Потемкину, а уж потом… Прежде чем вновь возглавить каперов, можно и расслабиться. Ах, Марго, Марго… Красивая молодая дева — и такая распутная. Что и говорить — маркитантка. Впрочем, последнее дело осуждать других. Марго… Маргарита… Красивое имя, да. Да и сама она — красивая. Но, главное — дело сделано.

Не выдержав, Бутурлин вытащил из «кармана» рисунок, сделанный нюрнбергским графитовым карандашом. Линии не очень-то ровные, кое-где и незаметны совсем — хитрые немцы хороший графит клали в концы деревянного футлярчика, а в середину что уж осталось. Вот и рисовали карандаши рвано… не то что французская пастель. Ну, уж какой сыскали.

Хорош, хорош план, славно! Все как на ладони. Вот тебе — стены, вот — бастионы. А вот и орудия с секторами обстрела. Старательный Игнатко даже подпись автора гравюры изобразил — «Георг Швенгелл, инженер». Инженер, ну, надо же! Человек, видно, почтеннейший, не какой-нибудь там бродяга художник.

Вот башни, вот ворота… вот двор с казармою и домом коменданта. А вот здесь — виселицы… Стоп!

Что-то вдруг привлекло внимание Никиты Петровича, какая-то почти незаметная, но досадная, мелочь. С планом что-то было не так. Нет, с первого-то взгляду все вроде бы хорошо и вполне понятно. Однако он-то, Бутурлин, в этой крепости был! Был и кое-что помнил. Хоть и немного, но… Ну, двор-то вовсе не такой — правильным пятиугольником. И выносных укреплений — равелинов — лоцман что-то не припоминал. Ну, точно — нет там равелинов… вроде бы.

На колокольне немецкой церкви звякнул колокол, отбивал время. Полчаса уже прошло или час… Нет, час — судя по звону. Молодой человек обернулся, глянул на шпиль… и замер. Вон — церковь, а вон, через неширокую речку — Ниеншанц. Так ведь, если забраться на колокольню…

Бутурлин так и сделал! Бросился к церкви, сунул пономарю пару медях, застучал башмаками по гулкой винтовой лестнице, быстро поднимаясь наверх. Выбрался на площадку — ахнул! Ну и красота же! Истинно — красота. Вон широкая Нева плавно несет свои воды, вон — деревянный мост, отсюда, с высоты, как игрушечный… Вон там, вдалеке — море, залив. Синий-синий, словно драгоценный камень — сапфир, камень повелителей мира!

А вот и крепость. Почти как на ладони. Не все, правда, видно, зато хорошо заметно, что углов-то — четыре! Четыре, а вовсе не пять, как на гравюре. Вон и казарма, и двор — неровный такой четырехугольник с бастионами по углам. Четырехугольник! А на плане… на плане-то углов — пять! Что же это за план такой? Да, господи — просто инженерная задумка, проект. Проект… это слово Никита Петрович знал, все же не чисто лесной житель, лоцман все-таки.

Этот вот инженер… как его… ах да — Швенгелл. Он просто задумал перестроить крепость, вернее, ему поручили. Он и составил план, попавший на гравюру — почему бы и нет? Красиво же! А украсить дом изображением родной крепости, как видно, хотели многие.

Да, крепость собирались перестроить, усилить — Йохан как-то обмолвился, говорил, и совсем недавно. Инженер Швенгелл… Интересно, он еще здесь, в Ниене? Впрочем, наверное, уже и некогда будет искать…

— Господин… сейчас звонить будем, — подойдя, несмело улыбнулся седой пономарь с тонкими, в чулках, ногами.