Сергей Красов - Вторая попытка

Вадим согласно кивнул. Откуда Бурому, родившемуся и выросшему в Свердловске, знать районы Ростова.

— В общем, я могу только догадываться. Но судя по новостям с последних этапов, предъявы в мой адрес кидают серьёзные. Такие, что просто так мне уже с кем-то не разойтись. А позавчера этапом пришёл один армянчик с Ростова — Стёпа, то ли Бабаян, то ли Бабаханян, в общем — баба какая-то. Я про него слышал немного на свободе, вроде шестерил он у серьёзных людей. Вроде не одного замочил по их указке. А сейчас вес набрал, чуть ли не в воры метит. Сел за какую-то мелкую кражу на три года. Как бы не спецом. Уж за такое-то могли бы и отмазать. Вот я и думаю, — может решил зону потоптать, что бы воровскую корону можно было одеть по понятиям, а может — и по мою душу торпеду отправили. А может и то и другое вместе. Я, между нами говоря, в санчасть то и лёг, что бы было время осмотреться, прощупать его намерения. В самой санчасти как и на больничке по понятиям всякие разборки запрещены. Ты то что можешь сказать про меня? Не тяни душу.

— Я тут, понимаешь, немного другую картинку вижу. Вроде со свободой и не связано, как на цветной фотографии. Представь себе бригадирский закуток во второй бригаде. Столик у окна, топчан рядом, у стены. Представил это место? Ну вот. А на полу у топчана лежишь ты на левом боку, ногами к окну. Возле тебя огромная лужа крови. Рядом лежит какой-то нож или заточка, ручка синей изолентой обмотана. Тут же на полу лежит какой-то портсигар, пуговица, вырванная с мясом. Опера замеряют расстояние от твоих ног до окна и двери. Ещё, когда из будки выносят твоё тело, Юра Суставов орёт, что он узнает, кто это сделал и на куски всех порвёт.

— Ну, а кто это сделал, ты тоже видишь?

— Вижу. Почтарь и Берёзка. Ты к ним зашёл, чтобы указать на неправильное поведение. Вроде как они какой-то беспредел себе позволили. А они уже с утра поддатые были, вот и обиделись на предъяву. Слово за слово, Берёзка тебя и ткнул ножом в сердце. И ещё несколько раз сгоряча. Потом спохватились, забегали, нашли какого-то мужика с большим сроком и большим картёжным долгом, убедили его взять на себя это убийство. Вроде бы пролезло.

— Да уж… Почтаря давно пора на место ставить. Слишком резко обороты набрал. А у Берёзки по ходу, вообще крыша съезжает у пьяного. Да он ещё и колёса жрёт. Почтарь ещё какого-то телохранителя себе завёл. Молодой парень, ходит везде за ним как тень, говорят, постоянно с приблудой в рукаве. По бирже все втроём вообще в открытую рассекают с ножами на яйцах. Недавно повара тринадцатой бригады заставили курицу сырую сожрать за то, что тот её, якобы, с общего котла купил. Хотя, по идее, надо было наказывать того, кто продал, то есть столовских поваров. А потом вообще выяснилось, что эту курицу ему из посёлка завезли кто-то из шоферов на лесовозе…

Разговор прервал дневальный санчасти, принесший ужин на двоих. Вадим с удивлением разглядывал свою порцию: железную миску с картофельным пюре, сверху лежала зажаренная куриная нога, точнее — целая четверть. Такая же порция была и у Ростовского.

— Это что, сегодня вся зона так ужинает? — поинтересовался он у шныря.

— Почему? Нет конечно, — это вам как больным по особой норме, завстоловой конкретно отправил. Тут ещё компот в чайнике, я оставлю, сами нальёте. Да, Бурый, чуть не забыл, — там твои вещи передали из барака, сейчас принесу, а то у тебя ведь даже кружки нет.

Через минуту он принёс наволочку с вещами. Там сверху действительно оказалась кружка и ложка аккуратно завёрнутые в фольгу.

— Вот сука, — завстоловой. — прокомментировал Ростовский, вгрызаясь в курицу, — и предъявить то нечего, — «больным по особой норме». Шестерит гад. Были бы на нашем месте какие-нибудь мужики-работяги, загибающиеся от рака, — жрали бы баланду, как и все.

— Это точно, — согласился Вадим с набитым ртом, а сам подумал, что тут ещё и начальство могло вмешаться, мало ли.

Покончив с ужином, Ростовский предложил перекурить на свежем воздухе.

— Пойдём подышим, — согласился Вадим, — хотя я с этим грязным делом завязал.

— Бросил, что ли? — Поразился Ростовский, — Ну ты даёшь! В натуре крышу сорвало. Тут такую силу воли надо! Я бы точно не смог.

В коридоре они застали уходивших медработников. Доронин, шедший последним, спросил, обернувшись:

— Ну как вы там? Всё нормально? — и получив в ответ утвердительные кивки, добавил, — завтра утром зайду, подумаю над дальнейшим лечением.

Дождавшись, когда шнырь закроет за врачами калитку и проскочит мимо них в помещение, Ростовский, раскуривая сигарету, задумчиво спросил:

— А эти твари, — Почтарь, Берёзка,… — их будущее тоже видишь?

— Так же, как и твоё. Даже могу точную дату сказать: 24 марта 1983 года этих двоих и третьего — телохранителя, про которого ты говорил. — замесят наглухо целой толпой. Вижу, как Берёзка лежит у входа в будку второй бригады с разбитой головой. Рядом стена забрызгана кровью и мозгами. Почтарь лежит метрах в десяти от будки пятой бригады в сторону реки лицом вниз. На голове несколько параллельных рубленых ран — следы от топора, как капусту пошинковали. Рядом сидит Фунт с топором в руках, руки в крови по локоть. Третий лежит у входа в пятую бригаду с ножом в груди.

— Фунт, говоришь, — оживился Ростовский, — тогда там наверняка и Миша Поликарпов будет участвовать, да и остальные — с дальнего конца биржи.

— Ну да, все оттуда. По делу пойдут пять человек, Фунт и Миша — паровозами, хотя участвовали человек десять — пятнадцать.

— Ну это понятно. В таких случаях менты никогда всех привязать не могут, только на кого доказательства соберут. А братва друг друга топить не будут.

— Это точно, — согласился Вадим, припомнив, с каким трудом удалось привязать к уголовному делу пятого соучастника — Воронова. Все осуждённые второй бригады, находившиеся во время побоища на своих рабочих местах, — на эстакаде, видели и слышали, как Воронов, стоя вместе с другими соучастниками возле истекающего кровью Берёзкина, сказал: «Надо бы добить, чтобы к этому больше не возвращаться!» Добивали крюками несколько человек, а запомнили Воронова за эти слова. Из всей бригады свидетелями по этому эпизоду с большим трудом удалось провести два или три человека.

— Погоди, это что же получается, — Ростовский жадно затянулся дымом, — если Мишка с Фунтом участвовали, значит, Вася Бриллиант дал добро замочить этих тварей. Вся переписка Бриллианта с нашей зоной идёт через Мишу Поликарпова. Вася ему одному здесь доверяет, они во Владимире в одной хате сидели. Я говорил Мишке, что надо отписать Васе о беспределе, что здесь творит Почтарь со своими шестёрками. Но Мишка пока вроде ничего не отправлял.

— Значит, позже отпишет, — пожал плечами Вадим, — до марта ещё время есть.