Виктор Сиголаев - Пятое колесо в телеге [litres]

Комсомольский бонза с удивительно говорящей фамилией Надрезов забыл захватить в технаре копию приказа об организации выезда первокурсников на уборку урожая. Точнее, даже не забыл, а не посчитал нужным отягощать себе и без того сложную жизнь лидера сознательной молодежи избыточными бумажками.

Волокита, понимаешь, все дела…

А вот заместитель директора совхоза, напротив, оказался человеком на редкость волокитным, да еще и педантичным ко всему прочему, о чем, если честно, можно было бы и раньше догадаться – ну, хотя бы по фамилии.

Блюм.

Это я не сглотнул. Это фамилия такая!

Говорят, что евреи в основной своей массе все же не очень забюрокраченный народ. Трудно сказать, достоинство это или недостаток. В любом случае не любят они лишних бумаг, чего греха таить. Это же нерационально! И выгоды не приносит. Больше скажу, злые языки утверждают, что зачастую в быту они бывают рассеянными, а иногда даже слегка легкомысленными людьми – не знаю, верить этому или нет. Надрезов, видимо, поверил. И, скорей всего, как-то рассчитывал подспудно на это легкомыслие…

На чем, собственно, и погорел.

Можно сказать, сел в калошу с… Блюмом.

Наверное, потому что к иудеям, как выяснилось сегодня, сей чудный представитель советского аграрного сектора уж точно не имел никакого отношения, несмотря на универсальность звучной фамилии. Ибо звали местную «крышу» виноградного бизнеса емко и выразительно, а главное, что обидно, абсолютно транспарентно в плане национальной идентификации личности: Иваном Гюнтеровичем.

Акцентирую: папа у него – Гюнтер! Гюнтер Блюм… был.

Все ясно?

Надо думать, он все же… немец, а не еврей.

А потомственный русак Надрезов нарвался в своей наивной простоте на предка злополучно-неудавшихся властителей мира, в свое время активно участвовавших в восстановлении того, чего они сами же в Крыму с таким азартом и наразрушали. Справедливости ради надо признать, что строили эти «белокурые бестии» гораздо лучше, чем воевали. Это при том, что и вояки они неплохие. И вообще, если отбросить мощные идеологические стереотипы, которые, к слову, абсолютно оправданны, нам, поклонникам славянского Авось-бога, есть чему поучиться у суровых тевтонцев.

Для начала – не забывать нужные документы, когда вывозишь людей на помощь сельскому хозяйству.

– Так что, есть добровольцы? – Комсорг, откровенно скучая, наблюдал, как мы со старостой Галиной лихорадочно придумываем отмазки. – Вы поймите, рядовых первокурсников послать не могу. Только кого-то из вас. Вы же начальники.

Вот сейчас совершенно некомплиментарно прозвучало!

Эх, карьера-злодейка.

– Пусть Фасулаки сгоняет, – хмуро предложил я, заведомо понимая, что гордому греку, а по совместительству помощнику комсомольского начальника, «по сроку службы не положено» размениваться на такие мелочи. – А то отъел ряху, понимаешь…

Последнее замечание на порядок тише.

Да что там – чуть громче, чем просто подумать. Но комсорг и этот аргумент услышал. Только вот бровью даже не повел. Люди самодостаточные и довольные собой очень редко сердятся по пустякам, коими мы с Галиной в настоящий момент и являлись.

– Да-а, – произнес он мечтательно, – ряха у Жорика действительно… достойна восхищения. Образец вам для подражания, девочек это не касается. Короче… не может он уехать. Выполняет мое поручение. Мне отчитаться какое?

– Не надо, – буркнул я, – и так все понятно.

– Вот и ладненько. Так, решили, кто поедет, или мне самому назначать?

– Виктор Анатольевич, можно я вам на ушко кое-что скажу? – Непосредственность Галины просто умиляет. – Только вам…

Я чуть свое ухо не подставил – это к тому, что я тоже, блин, Виктор Анатольевич, кто забыл. Но… не мне сейчас предназначались девичьи секреты. Впрочем, я и так знаю, о чем пойдет речь. Вернее, догадываюсь – у женщин не так уж и велик арсенал стандартных отговорок: от одиозного «голова болит» до беспроигрышных «красных дней календаря».

Поди-ка проверь… наличие этих дней! Не рискуя здоровьем и психикой.

– Ладно, поеду, – вздохнул я, выкидывая белый флаг. – Девочкам уступать меня мама еще в детстве учила.

– Вот и отлично, – засуетился Надрезов, отмахиваясь мимоходом от рвущейся к его уху Галины. – Значит, так, до города доберешься на наших автобусах, там двигаешь в канцелярию технаря, Мари-Ванне скажешь, что от меня, – я ей звонил, она в курсе. Никуда больше не заходи и не светись там! Берешь бумаги и пулей обратно. До «Шайбы» доедешь на рейсовом, от пяти копеек не обеднеешь, оттуда до общаги пешкодралом. Здесь всего-то километра два, не больше. Все понятно?

– Ага.

– Ты, главное, там на директора не вздумай нарваться!

– Да понял я, понял.

– А раз понял, двигай давай.

– А! Виктор Анатольевич, у меня предложение! – У меня появилась идея, для реализации которой нужно было слегка задержаться в городе. – Я лучше в технарь после обеда загляну. Можно?

– С чего это вдруг?

– Чтобы не встретить случайно кого-нибудь из начальства. Мари-Ванна ведь всегда уходит позже всех! До пяти вечера железно там просидит, вот я тогда и заскочу к ней за приказом. Спокойно и без па́лева. Годится?

Комсорг задумался на пару секунд.

Ему бы озадачиться, откуда зеленый первокурсник знает про привычки директорского секретаря, а он размышляет, как мягче подтереть, извиняюсь, собственную испачканную задницу. Профессиональный функционер подрастает от ВЛКСМ!

– Да, так лучше, – резюмирует номенклатурный хищник. – Дождись, когда все разойдутся, и только тогда заходи.

– Так что я только к вечеру вернусь.

– Хорошо, – с легким недовольством скривился комсорг. – Только не в самую темень! Разбудишь всех или… заплутаешь тут, в этой провинции.

– Ага.

На самом деле эта откровенная манипуляция страхами безответственного комсомольца имела совершенно другую цель – банальную легализацию моего неоправданно долгого отсутствия. На целый день! Это при том, что поставленная задача реально могла занять от силы всего-то часа полтора, не больше.

Просто мне подумалось, что нужно еще раз посетить своих новых друзей-строителей в лице пухлой Леночки и меломана Сени, который, кстати, как раз на сегодняшний день и зазывал меня на перезапись Юрай-Хипов – после занятий, надо думать, благо они первого сентября укороченные.

С какой целью посетить?

А не по душе мне оставлять мутные непонятки за своей собственной спиной!

Вот не все мне пока ясно и с тем невиданным спасением студентки, которое нарочно и не придумаешь, и с самой этой студенткой, обрывающей светские разговоры по телефону на самом интересном месте. Да и безобидный Сеня показался мне не таким уж и простым, как хотел предстать в тот вечер. Какой-то шальной у него глаз!