Александр Михайловский - Народ Великого духа

И, размышляя об этом, я испытала желание помолиться. Сложив руки у груди и прикрыв глаза, в полумраке и тишине, я просила Господа исцелить отца Бонифация, я просила Его вразумить наших врагов и наставить их на путь истинный. Молитва моя, пусть неумелая, была искренней и горячей и шла от самого сердца. И я почувствовала тепло в груди, и меня будто бы обволокла мягким коконом неведомая благодать, – и тогда я поняла, что Бог отвечает мне. Я остро осознала, что Он с нами. Здесь, в Каменном Веке, на этой юной Земле, где еще не родился Христос, Господь простирал над нами величие Свое и питал сердца наши Своей любовью. Отвечая мне, он утешал меня и наполнял уверенностью, что все будет хорошо. Точнее, все будет так, как угодно Ему. Держа открытыми свои сердца, мы справимся с возложенной на нас миссией…

Молитва прояснила мой разум и избавила от беспокойства. И мысль моя устремилась в будущее… Теперь сложившаяся ситуация представлялась мне испытанием, которое мы прошли с честью – каждый выполнил в нем свою роль и внес некоторый заклад в будущность нашего клана, в том числе и в духовном плане. Теперь все эти пленные мужчины-римляне, которые поначалу имели намерение истребить нас, вдохновляемые на это своим командиром, должны пройти обряд очищения и влиться в наши ряды. Совершенно очевидно, что Господу было угодно, чтобы наше племя пополнилось молодыми и здоровыми мужчинами. И то, что изначально они явились убивать нас – тоже своего рода знак. Они понесли поражение и убедились, что притязания их себя не оправдали. И теперь, через раскаяние, осознание и примирение, они вольются в наш народ, составят существенную часть его, проникнувшись духом нашего племени. Поверженные и сокрушенные, они будут готовы к этому. Смирившись с необратимостью, они будут вынуждены принять Божью волю, направившую их к нам.

Тот же день. За час до полуночи. Окрестности римского укрепленного лагеря «Новая Бурдигала».

Андрей Викторович Орлов – главный охотник и военный вождь племени Огня.

– Ну что, девочки, попрыгали? – спрашиваю я, и «девочки»: Санрэ-Соня, Илэтэ-Ира, Сиху, Туле, Рейэн и Аяша – послушно подпрыгивают, сверкая белозубыми улыбками на черных как ночь лицах. Чуть поодаль со своими девицами ту же операцию проделывает Гуг. У него жены-полуафриканки сидят дома брюхатые, так что в штурмовой группе исключительно волчицы, причем урожденные волчицы, пятнадцати-шестнадцати лет от роду. Я знаю, что Люся уже одобрила четыре кандидатуры и согласовала их с Витальевной. Как и все прочие, семья Гуга и Люси к осеннему равноденствию получит новый большой дом на Французской улице (слишком большой, как она говорит, для шести человек, вот они и решили расшириться). Девки, на которых пал выбор, чуть ли не кипятком писают от счастья, а Люся… она вообще в последнее время изменилась до неузнаваемости. Еще совсем недавно она ни в какую не хотела вступать в «гарем» даже в статусе старшей жены, считая это унижением своего достоинства, то теперь сама тестирует и одобряет пополнение в свою семью.

У меня все точно также, но это и не удивительно. Моя Лиза сразу протестировала и одобрила кандидаток, сочтя их вполне достойными, но все же попросила невест-волчиц подождать до осеннего равноденствия – так сказать, для подтверждения чувств. С одной стороны, правильно, конечно, а с другой Сиху, Туле, Рейэн и Аяша не хотят себе никакого иного мужа. Любимый – и все тут. Для меня они тоже теперь значат гораздо больше, чем бойцы и сотрудницы в одном флаконе, и все мои мысли – только о том, чтобы наш нахальный рейд обошелся без потерь.

Я еще раз пристально посмотрел на своих бойцыц. Сейчас они выглядели для меня как серые силуэты на фоне темного неба, но я знал, что они сильны, ловки, выносливы и находятся в пике своей формы, ибо последние семь месяцев получали полноценное питание, а не объедки, оставшиеся после насыщения их мужчин. Мне было стыдно за то, что первый месяц после разгрома клана Волка мы пустили дела на самотек и доверили потерянных и беззащитных волчиц властолюбивой садистке Жебровской. Знал бы я тогда то, что знаю сейчас – не доверил бы дело пещерным львам, а лично бы выпотрошил эту гадину тупым ножом; но, к сожалению, того что сделано, уже не вернешь.

Итак, мы обошли лагерь лесом и теперь готовы к выступлению. Ничего на нас не стукнет, не грюкнет; а Гуг и его бойцыцы, в дополнение ко всему прочему, вместо грубых ботинок обуты в мягкие мокасины. Глаза привыкли к полной темноте, – и света звезд, а особенно свечения Млечного Пути, в таких условиях вполне достаточно, чтобы четко различать контуры предметов.

К тому моменту, когда мы заняли позиции прямо напротив южных ворот (которые было решено считать задними), с северной стороны римского лагеря началась запланированная нами с Петровичем катавасия. Ну и противный же голос у УАЗовского клаксона! И, кстати, из чего Петрович умудрился сымпровизировать барабаны, вроде ничего подходящего мы с собой не брали? Ну все, теперь от этого грохота вскочат даже мертвые – и все внимание не особо большого гарнизона обратится в противоположную от нас сторону. Тем временем стихли мявканье клаксона и грохот барабанов, и Виктор де Легран в полный голос принялся зачитывать осажденным предложение капитуляции. Как только он закончил, снова загрохотали барабаны и загудел клаксон. Отрубленную башку своего бывшего командующего легионеры и, главное, упоминавшийся ранее центурион Германик уже разглядели и, стало быть, прониклись. А это значило, что и нам пора туда, где творятся исторические события.

Южные ворота только назывались воротами, на самом деле это был такой же плетень, как и тот, что изображал стены, только его в случае необходимости можно было оттащить в сторону. Лагерь этот был еще явлением временным, и до капитальных сооружений с хотя бы дерево-земляными укреплениями руки у легионеров пока не дошли. Предполагалось, что дикие варвары будут штурмовать этот забор с голой грудью, в крайнем случае, с кожаными щитами, а римляне будут их колоть сквозь частокол своими мечами-гладиями и копьями-пилумами. Но мы-то не дикие варвары… Убить часового, хорошо видимого, через такую плетенку было проще простого, потому что она не защищала ни от чего, даже от нескромных взглядов, а факелы, установленные в специальных подставках, хорошо подсвечивали цель. Единственной проблемой было то, что звук выстрела, – хоть из винтовки, хоть из пистолета, – будет немедленно обнаружен противником, со всеми вытекающими из того последствиями.

Но, по счастью, наш арсенал огнестрелом не исчерпывался. Блочные арбалеты, прихваченные из будущего, были еще вполне дееспособны, и один такой имелся у нас при себе. Тихой хлопок тетивы, придушенный хрип солдата, которому стрела-срезень пробила горло (я главный охотник или просто погулять вышел), тихое звяканье откатившегося в сторону шлема, – и вот уже две невесты Гуга, легкие как ночные тени, перемахнули через ров и теперь лезут через забор, чтобы хотя бы немного приоткрыть для нас дорогу. Ну и нам тоже пора последовать за ними и перебраться через ров, с целью оказаться в нужном месте в нужное время.