Александр Михайловский - Народ Великого духа

– Приличной погоды, когда можно будет жить в палатках, осталось максимум на месяц, – сказал главный строитель племени Огня, осматривая ряды палаток и суетившихся на стройке легионеров, – а потом все, начнутся дожди, холода, за ними выпадет снег и ударят морозы. Пройдет еще два-три месяца – и тут будет погодка как на ваших альпийских перевалах зимой.

– Разве так? – удивился центурион. – Насколько мы слышали от проводников, зимы в этих краях не намного холоднее, чем в Риме. В палатках, конечно, будет неуютно, но мы же строим себе казарму, так что не вижу необходимости особо волноваться по этому поводу. Станет холодно – что-нибудь придумаем.

– Нет, вы не правы, уважаемый Гай Юний, – ответил Сергей Петрович, – края тут те же, но времена-то совсем другие. Вы уж поверьте нашему знанию. Сейчас на дворе стоит так называемый Ледниковый Период, когда климат значительно суше и холоднее, чем в ваши и наши времена. Сугробы в человеческий рост тут посредине зимы – самое обычное дело, также как и морозы, когда плевок замерзает на лету, не долетев до земли. Так что, если бы вы просто оказались предоставлены сами себе, то не дожили бы даже до зимнего солнцестояния. Местная зима убила бы вас с равнодушием профессионального палача, без ненависти и гнева, но зато с полной гарантией.

Немного помолчав, он добавил:

– Так что проект того легкого дощатого сарая с одной лишь маленькой печью, который вы тут себе нарисовали, можете выкинуть на свалку истории, потому что задолго до наступления весны он станет для вас одной большой коллективной могилой. Даже временная казарма, только на одну зиму, должна быть построена по значительно более основательному проекту, чем вы тут себе запланировали. Жженый и сырцовый кирпич, известковый раствор и все прочее, что необходимо для постройки казармы на пятьсот человек, мы вам выделим… и помощь в тех видах работ, которые вас затруднят, окажем.

– Но как же вы сами, уважаемый Сергий, – хмыкнул старший центурион, – сумели справиться с эдакой-то напастью и выжить в этой жестокой стране? Сугробы в рост человека… даже слушать такое страшно, как и рассказы о землях псоглавцев, где лед и снег лежат на земле круглый год, а люди питаются сырым мясом, точно звери…

– Эта жестокая страна, – ответил Сергей Петрович, – климатом очень похожа на нашу Родину, потому мы здесь как дома. Есть в развитии человечества закономерность: что цивилизация, зародившаяся в тех местах, где люди могут круглый год ходить голышом, лишь обмотав свои чресла куском ткани, постепенно продвигается на север, в области со все более суровым климатом. В ваши времена этот процесс находится на середине пути. Междуречье Тигра и Ефрата, а также Египет, которые были светочами цивилизации еще какие-то пять сотен лет до вас, уже угасли, а то, что станет ядром цивилизованного мира две тысячи лет спустя, пока еще является землями диких варваров, бриттов, галлов, германцев и неведомых никому гипербореев. Возможно, дело в том, что в холодном климате люди более деятельны и активны, и как только развитие науки освобождает их от непосредственной борьбы за выживание, они начинают опережать в развитии своих более изнеженных южных соседей.

И тут к разговору подключился врач легионеров Ефимий, незаметно подошедший к беседующему начальству.

– И теперь вы, господин Сергий, – кривя губы в недоверчивой усмешке, сказал этот молодой человек, – собрались построить в этом суровом краю цивилизацию вашего типа: сильную, жестокую и равнодушную, состоящую из жестких как вяленое мясо людей? Я на всю жизнь запомню, как госпожа Марина ходила среди раненых и с суровым выражением лица опускала вниз свой палец, обрекая их на смерть… Мороз по коже.

– Эти раненые, – резко ответил Сергей Петрович, – как и те, что остались живы и здоровы, пришли сюда исключительно затем, чтобы грабить и убивать. И за это они были повержены нами в прах. Это Римское государство ассоциируется в истории с идеологией завоеваний, жестокости и грубой силы; мы можем приговорить врага к смерти, можем пожелать воспитать из него союзника, но мы никогда не будем наслаждаться его болью и мучениями. К тому же те, кого Марина Витальевна, как вы говорите, обрекла на смерть, и без того неизбежно должны были сдохнуть в ужасных мучениях. Мы знаем свое оружие, знаем, насколько разрушительно его воздействие на человеческое тело, – и можете мне поверить, что такие ранения в полевых условиях и тем более при нашем скудном наборе медикаментов неизлечимы. Впрочем, это не тема нашего сегодняшнего разговора, мы и без того отнеслись к вам крайне гуманно, так что не наглейте и не заставляйте нас пожалеть о своей доброте.

Выслушав перевод этих слов, врач легиона дернулся как от удара кнутом и, выкрикнув: «Я не римлянин, я грек!», поспешно развернулся и стремительно удалился прочь.

– Ефимий, – хмыкнул старший центурион, – мнит себя великим знатоком цивилизации. А то как же: ведь он культурный грек, а мы грубые завоеватели, растоптавшие его родную Грецию и лишившие ее свободы. И тут появляетесь вы, и ставите его, такого культурного и утонченного, на одну доску с нами, римлянами, недалеко ушедшими от диких варваров… И ведь он ничуть не гнушался служить в нашем легионе врачом и принимать полновесные сестерции в качестве жалованья от нашего Сената. В придачу ко всему вы ставите над всеми нами, а значит, и над ним, тоже дикую аквитанскую штучку, жену мелкого племенного вождя, которая, правда, неплохо говорит на латыни, но ни бельмеса не разумеет на любезном для него койне. И еще она ни в грош не ставит образованность Ефимия, без всякой пощады шпыняя этого господина за малейшую грязь или беспорядок в его хозяйстве.

– Княгиня Сагари, – сказал Сергей Петрович, – не просто жена и дочь аквитанских племенных вождей, но и хорошо образованная, волевая и целеустремленная особа. Насколько я помню, ее отец, прежде чем принять власть над своим племенем, служил у вас в ауксилариях, и именно он обучил дочь той добротной латыни, которую вы так хвалили. С волками жить, дорогой Гай Юний, по-волчьи выть. А сама княгиня Сагари не только не сломалась в клетке вашего эргастула, но и, в отличие от других своих соплеменников, мужественно пережила факт невозможности вернуться на родину, и к тому же, получив это назначение, не стала вымещать на вас вполне законные обиды мелочными придирками.

– Действительно, – согласился Гай Юний, – если не в центурионы, то в жены я бы эту особу непременно взял. Хозяйство у нее всегда было бы образцовом порядке, так что гвоздика не потеряется. С тех пор как госпожа Сагари стала нашим куратором, я могу не думать о том, вовремя ли накормлены наши парни, во что они одеты и нет ли в хозяйстве еще каких проблем. К тому же Ефимий, как оказалось, не такой уж и хороший врач. Из тех раненых, которых госпожа Марина приказала ему лечить, тридцать два человека все равно умерли, хотя остальные, ничего не могу сказать, быстро идут на поправку.