Avar - Юбилей победы [СИ]

— Послушай, Сэмюель, — главный редактор Boston Week бросил на стол несколько исписанных листков, — это уже лучше. Но пойми правильно — следующей весной у нашего мэра выборы. Рождество и празднование 60-летия победы для него очень важны. Все мероприятия, правильно поданные в нашей газете, работают на его будущие выборы. Именно поэтому он нам дает деньги, а мы должны их отработать. Сэмюель Дуглас, 28-летний канадец шотландского происхождения, третий год работающий журналистом уважаемой газеты, сделал пару шагов к столу и взял черновик своей статьи. Бегло взглянув на первый лист, в двух местах помеченный красным карандашом редактора, он задал вопрос.

— Сэр, что вы хотите исправить? Если у нас юбилей победы, то и писать надо о войне. Разве не так?

— Да бог с ней, с войной! У тебя о ней написано много, можно будет и порезать. Ты пойми: юбилей победы за три месяца до выборов мэра.

Мэр хочет себе сделать имя не только как патриот и верный подданный Её Величества, но и как достойный и заботливый градоначальник. А для этого надо не только писать о войне, но и о том, что мы живём лучше наших соседей-янки.

— Сэр, но если сравнивать с янки, то надо будет писать о событиях тридцать девятого года, а это затронет кое-кого из предков сэра Ротшильда, одного из владельцев газеты. Всё-таки поощрение агрессии и призывы поддержать «освободительный поход для восстановления исторической справедливости» многие до сих пор не могут простить.

Удобно ли затрагивать эту тему?

— А ты не упоминай об этом. Про тридцать девятый напиши обязательно. Все-таки наш мэр именно тогда вступил в армию. Сам понимаешь — юбилей победы и мэр, который вышел в отставку в чине капитана. Но особо на этом не задерживайся. Так, пару абзацев. Когда будешь писать про наших врагов, напиши, что они дважды были причиной войны, но оба раза были биты. Где надо — добавь перцу, где надо — яду. Уж в их адрес его жалеть нечего. Это понравится мэру.

— Хорошо, сэр. Завтра к обеду я принесу новый вариант.

Дуглас не зря считался хорошим журналистом. Помимо владения пером и умением представить в красках даже небольшое рядовое событие, он умел «войти в тему», и, имея достаточно поверхностное представление о предмете статьи, произвести впечатление человека с широкой эрудицией и достаточными знаниями. Кроме того, у него сохранилось ещё юношеское желание узнавать что-то новое и расширять свой кругозор. Журналистская стезя сталкивала его с разными людьми, поэтому он мог достаточно уверенно говорить на разные темы: от способов приготовления кленового сиропа до политических раскладов на выборах и от особенностей экспорта пшеницы в Европу до преимуществ английских мониторов перед французскими. Сейчас ему нужен был кто-то, кто мог подвигнуть его на переделку материала, который в глубине души Сэмюель считал практически готовым. Он хотел было пойти в городской архив к Брайану О'Нейлу, с которым он поддерживал приятельские отношения и по старой дружбе попросить что-нибудь из документов, относящихся к той войне. Однако в это время Брайан уходил обедать, поэтому искать его следовало либо дома, если он обедал один, либо в одном из пабов, если он обедал с кем-то из приятелей. Мысль об обедающем Брайане заставила подумать и о собственном обеде. Выйдя на Веллингтон-стрит, Сэмюель направился к Южной улице, где в закусочных недалеко от нового вокзала можно было встретить разношерстную публику от клерков низшего звена и торговцев разными мелочами, полезными в хозяйстве, до собратьев по перу. Именно там, по опыту Сэмюеля, иногда можно было найти занимательного собеседника и получить интересные наблюдения для статей. Похоже, что судьба решила ему улыбнуться: в «Шотландском льве» он заметил Брайана, сидящего за столом вместе с прилично одетым господином средних лет, судя по одежде — приезжим из столицы или даже из метрополии. Эти двое оживленно разговаривали и, похоже, пока не собирались уходить — по крайней мере, тарелки перед ними были почти полными. Сэмюель прошел так, чтобы Брайан его заметил, и тот не замедлил окликнуть его.

— Привет, Сэмюель! Рад тебя видеть!

— Привет!

— Сэм, позволь тебе представить мистера Скотта. Мистер Скотт, это мой друг Сэмюель Дуглас, лучший журналист в нашем городе! Сэм, это мистер Ричард Скотт. Он специалист в естественных науках. Несколько дней как прибыл к нам из метрополии, чтобы работать в военной школе для мальчиков. Мужчины кивнули друг другу. Дуглас протянул свою руку и Скотт неуверенно её пожал. Сэмюель сел на свободный стул и позвал официанта. Брайан взял разговор в свои руки.

— Сэм, о чем сейчас пишешь?

— Редактор поручил большую статью о юбилее победы. Сейчас он вернул мне правки, так что завтра отдам ему последний вариант и все, займусь обзором последних событий в Европе.

— Да чего там за события, — Брайан хмыкнул, — сербы опять бунтуют против султана, французы всё также плачут об Эльзасе, немцы надувают щёки… В общем всё как всегда…

— Простите, — мистер Скотт обратился к Сэму, — Вы ведь пишите о той войне, когда американцы, ну, по-вашему янки, хотели захватить Канаду?

— Да. В этом году будет 60 лет, как мы загнали их за Потомак. Это важное событие и наш мэр собирается устроить парад в честь праздника… Одну минуту… Подошёл официант, Сэм сделал заказ и продолжил:

— В общем, я пишу о той войне и о коварстве янки, которые до сих пор не могут успокоиться. Хотя сейчас им не до нас — после того, как в прошлом году их внутренняя война завершилась, янки будут долго зализывать свои раны.

— Я вижу, вы их не любите, — Скотт улыбнулся, — хотя их и в метрополии тоже не любят. Нация жадных лавочников и бунтовщиков.

— Мне их любить не за что, сэр, — Дуглас чуть возвысил голос, после чего сказал нормальным тоном, — они как бешеные собаки: если не грызутся между собой, то им обязательно надо кого-то покусать.

Вспомните тридцать девятый год: они воспользовались тем, что кое-где были волнения, стали вооружать бунтовщиков, а потом вообще атаковали нас, захватили Вашингтон и Балтимор, разрушили Филадельфию, обстреляли с моря наш город. А резня в Огайо? Я читал, что после неё насчитали больше трёх тысяч трупов индейцев, бывших подданными Его Величества. А опустошённая Индиана? Если бы Веллингтон не убедил короля Георга направить дополнительные силы, янки вполне могли дойти и до нас. Мой отец тогда был ещё подростком. Он рассказывал мне, что после обстрела Бостона город наполовину выгорел. Почти 600 человек погибли, а сколько было раненых, сколько потеряли все имущество. Его брат, мой дядя Вилли, до конца жизни хромал. В тот день даже те, кто сочувствовал бунтовщикам, выступили против врага. Так что мне любить их не за что.