Avar - Кукушкин [СИ]

Утро 20 мая 2004 года не предвещало неожиданностей. Я сидел на кафедре и заполнял учебные планы. Скучная отчетность — неизбежное зло любой государственной структуры независимо от того, чем эта самая структура занимается. Я торопился поскорее закончить с этим малоинтересным занятием до десяти часов, так как на это время было назначено совещание у декана, на котором должно было решиться, где пройдет летняя археологическая практика у студентов и кто из преподавателей будет работать «в поле». Недавно в стенах факультета пошли слухи, что в рамках сотрудничества с Одесским университетом одну группу могут направить в Крым, под Евпаторию. Естественно, среди студентов желающих поехать на море за счет университета было много, однако деканат хранил многозначительное молчание по этому поводу. Телефонный звонок оторвал от заполнения очередной строки. Первым моим желанием было не брать трубку, однако противный дребезжащий звук кафедрального телефона заставил бросить ручку и подойти к аппарату.

— Да!

— Алло! Это кафедра русской истории?

— Да! Юленька, здравствуй! Слушаю!

Юля была секретарем декана и по-совместительству дочкой одного из преподавателей. Её общительность и молодость успешно компенсировали отсутствие модельной внешности и серьезного ума. Мама пристроила её на эту работу потому, что работники университета могли получить образование бесплатно и сейчас Юля с каждым днем приближалась к диплому о высшем образовании по специальности «менеджер».

— Владимир Денисович, Александр Петрович просил вас зайти в деканат.

— Когда?

— Сейчас.

— А по какому вопросу?

— Не знаю. Он сказал мне позвонить к вам на кафедру и позвать вас.

— Хорошо, сейчас приду.

Я запер кафедру, оставил ключ Наталье Николаевне, которая вела спецкурс в соседней аудитории, и через пару минут уже стоял в приемной декана. Юля на мгновение оторвалась от компьютера и сказала «Заходите», после чего опять занялась раскладыванием пасьянса. В кабинете помимо декана факультета сидели начальник первого отдела университета Назаров и неизвестный мужчина, лицо которого позволяло безошибочно определить, что он с Назаровым одного поля ягоды. Декан поздоровался, показал мне на свободный стул и сказал, обращаясь к неизвестному:

— Вот, Смирнов Владимир Денисович, кандидат наук, доцент кафедры русской истории. Он занимается интересующим вас периодом, — и, обращаясь ко мне, продолжил, — Владимир Денисович, товарищам нужна консультация по некоторым историческим вопросам.

Неизвестный внимательно посмотрел на меня, после чего представился:

— Майор Вилков, УФСБ по республике Мордовия.

— Слушаю вас, товарищ майор.

— К нам поступили несколько предметов, предположительно 18-го века. Нам необходима ваша консультация. Мы с вами отъедем на пару часов, а потом вас доставят обратно.

— А что за предметы?

— Вы все увидите сами. У вас есть с собой какие-нибудь документы, удостоверяющие личность?

— Пропуск в институт и права.

— Хорошо, пройдемте…

До здания республиканского УФСБ мы добрались примерно за пятнадцать минут. После того, как мне оформили пропуск, Вилков провел меня в кабинет и попросив обождать, сделал несколько звонков по телефону. Наконец майор положил трубку и обратился ко мне.

— Владимир Денисович! Прежде, чем мы с вами пройдем в лабораторию, вам необходимо дать подписку о неразглашении.

— Простите, товарищ майор, не знаю как вас по имени-отчеству, но я не совсем понимаю, ради чего все эти меры. Если это археологические находки, то они могут представлять ценность для науки, могут быть интересны музеям, коллекционерам…

— А также криминальным элементам, — перебил меня Вилков. — Подписка — это стандартная процедура, тем более, что вы посетите одну из наших лабораторий. Даже отвечать вам о том, что мы увидим в лаборатории, без подписки я не имею права.

Честно говоря, меня подобное заявление задело, но любопытство, свойственное настоящим историкам, к которым я скромно отношу и себя, пересилило другие чувства.

— Хорошо, я подпишу, — и, взяв протянутый мне стандартный бланк, быстро пробежался глазами по тексту, расписался и поставил дату, — Пожалуйста.

— Спасибо. — Вилков быстро убрал расписку в папку и на его лице первый раз за время нашего общения мелькнула улыбка. — Зовут меня Вадим Викторович, хотя в служебной обстановке предпочитаю обращение по званию. Ну что ж, — он поднялся со стула, — пройдемте. Несколько минут спустя мы в белых халатах стояли возле ярко освещенного стола, на котором были разложены предметы и одежда.

Рядом с нами находилась эксперт лаборатории, женщина моих лет, представившаяся Инной Леонидовной, которая кратко комментировала каждую вещь, лежащую на столе.

— …Рубаха мужская. Ткань грубая, льняная, однотонная, сделана немеханическим способом. Швы выполнены вручную. Пуговицы отсутствуют, ворот скрепляется завязками из ткани того же материала.

На левом локте и правом боку следы ремонта с использованием ткани зеленого цвета. Ткань толстая, шерстяная. Заплатка на боку расположена на внутренней стороне сорочки, заплатка на локте снаружи. Сапоги кожаные. Кожа натуральная, предположительно козья.

Изначально цвет коричневый, потом перекрашены в черный цвет путем нанесения дегтя. Швы выполнены немеханическим способом… Штаны мужские. Ткань грубая, шерстяная… Я внимательно смотрел на каждую вещь. Эти вещи ручной работы были явно ношеные, причем мне, как историку, становилось все более очевидно, что мы имеем дело не с творчеством реконструктора или изготовителя подделок «под старину» для продажи коллекционерам, а именно с вещами той эпохи. Когда Инна Леонидовна перешла к другим вещам, то меня привлекли не дульнозарядный пистолет и не несколько мелких монет, а медный крест на простой веревке-гайтане. Я попросил разрешения посмотреть его поближе и через минуту выдал свое заключение:

— Перед нами нательный старообрядческий крест. Прямой, восьмиконечный. Обратите внимание на форму его концов: они отличаются от современных православных крестов, — после чего продемонстрировал присутствующим свой алюминиевый крестик. — Подобные кресты мне знакомы; в частности, этот похож на кресты старообрядцев с Иргиза. Вилков внимательно меня выслушал и сделал пометки в блокноте. Осмотр других предметов показал, что они соответствуют второй половине 18 века и, на первый взгляд, тоже не являются новоделами: мелкие монеты имели потертости от использования, а пистолет был в весьма запущенном состоянии. Я задумался, потом спросил Инну Леонидовну, были ли найдены какие-нибудь бумаги, но, получив отрицательный ответ, сказал Вилкову: