Avar - Менделеев [СИ]

— И что было бы?

— Думаю, что ничего хорошего. Кристина вышла бы замуж за какого-нибудь немецкого принца, родила бы сына, который стал бы со временем шведским королем. Все равно была бы война с Польшей за Эстляндию и Курляндию. Торговали бы с Англией и Голландией, иногда воевали с Данией и Россией. Ресурсов немного, колоний нет. В общем, осталась бы наша Швеция обычным второразрядным государством Европы.

— Ты права, дочь. — Август улыбнулся, — Не все это понимают.

Помнишь, лет шесть или семь назад был громкий процесс Юхана Юргенсона? Ну, того, который провозглашал «Швеция — для шведов» и пошёл на выборы в риксдаг под лозунгом о независимости Швеции от «варварской московской тирании»? Не помнишь? Жаль. Этот, так сказать, борец за свободу требовал, чтобы Швеция, как триста с лишним лет назад стала независимой. Я читал его интервью перед выборами. Он тогда сказал, что самая большая ошибка шведской истории — брак Кристины с Федором. По его словам, не будь этого брака, Швеция стала бы ведущей европейской державой, «жемчужиной Скандинавии», с которой считались бы все государства. Швеция смогла бы получить колонии в Америке и Африке, разбогатела бы на заморской торговле. В общем, такая смесь маргинала и мечтателя. Естественно, в риксдаг его не выбрали. Тогда он сумел собрать толпу, которая устроила беспорядки в Стокгольме. Были сожжены несколько машин и автобус, разбито несколько витрин, разгромлены магазины и кафе. Его, как организатора, арестовали и отправили в Сибирь на десять лет.

— Жестоко, — тихо сказала Кристина, — он же явно больной человек.

— Знаешь, Тина, я так не думаю. Ты же сама говорила, что гражданские войны — самые кровавые. А он как раз призывал к отделению, то есть гражданской войне. За эти триста лет наши страны и наши народы настолько сильно связаны друг с другом, что разделить их можно только кровью. Большой кровью. Ты мне лучше скажи, какие ещё есть узлы.

— Если ты про 17 век, то для нашей страны я насчитала семь главных.

— Семь?

— Ну да. Первый — это как раз болезнь Иоанна, второй — реставрация династии Годуновых, третий — гибель Густава II Адольфа в битве при Лютцене в 1632 году. После него Кристина стала шведской королевой.

Четвертая точка — это церковная реформа Иоанна V в 1634 году. О пятой мы с тобой уже говорили — брак царевича Федора, будущего Федора IV, и Кристины Шведской. Шестая и седьмая произошли в 1682 году почти одновременно: это коронация Ивана VI Великого коронами Швеции и Московии и попытка переворота, устроенная царевичами Петром и Павлом в том же году.

— Погоди, а при чем здесь церковная реформа? Этот процесс начался в Европе на сто лет раньше, чем в Московии. Когда-то он должен был начаться и здесь.

— Вовсе нет, пап. В Европе шла борьба между католиками и лютеранами, а в Московии было православие, причем православие в одной из самых архаичных форм. На латыни тех православных называют ортодоксами. Московские цари до Бориса Годунова включительно были крайне консервативны в вопросах веры. Как писал митрополит Филарет в своем послании Иоанну V «государи московския издревле чистоту православной веры блюли от латинян и магометан». Я уже говорила, что Борис I соглашался на брак Ксении при условии, что принц Иоанн Датский примет православие. Брак между людьми разных конфессий в те времена был просто невозможен. Церковная реформа могла бы вообще не состояться, однако в течение короткого времени случились три события, позволившие Иоанну начать реформу самого консервативного органа. Во-первых, в 1632 году в Константинополе, который в то время был столицей Османской империи, появилась книга «Исповедание православной веры». Она была выпущена в Женеве и приписывалась патриарху Кириллу Лукарису, хотя историки склоняются к тому, что это был подлог, выполненный иезуитами. Кирилл последовательно боролся с католиками, причем в этой борьбе его поддерживали английский, голландский и шведский посланники — то есть протестанты. В книге содержались лютеранские и кальвинистские мысли. Иезуиты смогли интригами добиться того, что султан отправил Кирилла в ссылку, однако вскоре тот был возвращен. В следующем году книга попала в Москву, но тут произошло ещё одно событие — скончался патриарх Филарет. После смерти сына Иоанна Грозного, Федора I Иоанновича, он был одним из основных претендентов на престол, а при Борисе I этот знатный и влиятельный боярин фактически стал главой боярской оппозиции. Борис заставил его уйти в монастырь, однако и в церкви он сделал головокружительную карьеру, став при одном из самозванцев патриархом русской православной церкви. Поляки пленили его и отправили в Краков, поэтому он не помешал реставрации Годуновых, однако по возвращении не раз противодействовал Иоанну в его делах. Ну, а третьим событием стало избрание близкого Годуновым митрополита Симеона новым патриархом. Он был духовником Ксении и Иоанна в Копенгагене, потом вернулся с ними на родину. Иоанн и Ксения ему очень доверяли и способствовали его карьере. В 1634 году началась церковная реформа, сблизившая православие и умеренное крыло протестантов. Симеон, а с ним и русская православная церковь отказались признать собор 1638 года, на котором председательствовал личный враг Кирилла Ласкариса и сторонник иезуитов, новый патриарх константинопольский Кирилл Берийский. На этом соборе книга, приписываемая Ласкарису, была осуждена и предана проклятию. Сам Ласкарис к тому времени был мученически умерщвлен и не мог присутствовать на соборе, поэтому в пику константинопольской патриархии Иоанн и Симеон инициировали канонизацию Ласкариса, как великомученика. В тот момент возник раскол православных церквей. Так как Московия была единственным православным государством, позиция русской православной церкви поставила восточные церкви, получавшие большие подарки и денежную помощь из Москвы, в трудное положение. Вместе с тем, Иоанну и Симеону нужна была поддержка реформ со стороны Вселенских патриархов, поэтому был начат поиск компромисса. В 1643 году на православном соборе в Яссах, собранном по просьбе молдавского господаря Василия Лупула, московская делегация пошла на ряд уступок в обмен на канонизацию Ласкариса и признание необходимости создания современного изложения православной веры, а также терпимого отношения к протестантам умеренного толка. Реформа церкви помогла сближению православной России со Швецией, Данией и рядом северогерманских протестантских княжеств.

— Понятно. С последней узловой точкой мне тоже почти все ясно: коронация Иоанна VI Великого коронами Швеции и Московии сделало наше государство единым. Только почему ты считаешь московский бунт Петра и Павла развилкой? Ведь права на престол Иоанна не подвергались сомнению.