Стюарт Слейд - Воины зимы [Winter Warriors ru]

— Напалм. Они сбрасывают на город напалм, — пробормотал отец. Его желудок скрутило от страха при виде безобразных оранжевых шаров и того, что они олицетворяли. И все это время угли, падавшие на них, становились всё гуще и горячее.

Позади раздался очередной громовой раскат. Сначала Кристианна подумала, что ещё один бомбардировщик сбросил свой груз, но это был рушащийся дом. Хельсинки построен из камня, а камень не горит. Но дерево, краска, ткани внутри каменных зданий… Бомбы выбили окна в доме. Огонь свободно проникал внутрь и выжигал перекрытия. Каменные оболочки, лишённые связей, рассыпались. Она рискнула оглянуться и поняла, этот дом стоял на той же улице, где жили они. Их точно будет следующим.

Никто ничего не сказал. Они всей семьёй бросились бежать, расталкивая всех, кто попадался им на пути. Надо было как можно скорее уходить на запад. Впереди виднелся широкий проспект Маннергейма. Он должен защитить от огня. Хельсинки повезло. Снежная буря засыпала улицы, пламя на них остановятся. Но когда семья выбралась на проспект, он был переполнен людьми, бегущими на юг.

— Назад, назад! Ильмала горит. Пожары приближаются.

За кричащей толпы Кристианна рассмотрела зарево на севере и востоке. Антти Кантокари быстро понял, что выхода нет. Он схватил дочь за руку, и все пятеро бросились в поток людей, спасавшихся от пожаров. Улица была завалена брошенными вещами. Люди выбрасывали все в отчаянном стремлении бежать быстрее и дальше. Старики и дети падали, исчерпав все силы. В ушах бился шум огня, крики толпы, вопли, плач и рыдания. Большой собор Святого Николая по левую руку уже пылал. Антти замер. Проспект заворачивал восток. По нему люди шли обратно в огонь, к своей смерти. Он схватил жену и детей, и повёл их через дорогу. Они свернули на первую попавшуюся улицу, ведущую на Запад.

— Нам же сказали оставаться на широких улицах, — устало всхлипнула жена.

— Но не на тех, что ведут на восток. Пожары движутся с той стороны. Надо уходить на юго-запад, — он огляделся. На этой улице было тише. Возможно, все люди уже убежали на Запад. — Пойдем.

Впереди был небольшой парк, в котором уже толпились люди, ища укрытия. Кантокари повел туда свою семью в надежде, что это даст хотя бы временную передышку. Из-за снежной слякоти сесть было невозможно, но, по крайней мере, они не бежали. Над головой рыскали "Чёрные вдовы", провоцируя зенитчиков. Одна прогрохотала прямо над маленьким парком. На мгновение Антти решил, что она намерена сбросить напалм на зелёное пятно, но штурмовик просто исчез в темноте.

— Папа, посмотри, — тихо сказала Кристианны, показывая на запад. Там злым жаром наливались алые сполохи. С запада тоже подступал пожар, надвигаясь на парк, который только что казался убежищем.

Кантокари проклинал себя, но соображал быстро. Отсюда есть всего два выхода, которые не ведут на север или на восток. Один из них выходит обратно на проспект Маннергейма. Другой – по диагонали через сквер. Нельзя упускать время.

— Надо идти.

— Я не могу! — вскрикнула жена, — подождём.

— Если ждать, умрём. С той стороны тоже горит. Как только люди это поймут, они попытаются убежать. Отсюда ведёт только одна узкая улица. Промедлим – не успеем.

Они пошли как можно быстрее, чтобы добраться к улице, обещавшей надежду на спасение. Когда они туда добрались, опасность стала очевидной, и другие люди стали стягиваться к ней. Их подталкивали языки пламени из окон и постоянно усиливающийся дождь тлеющих угольков. Толпа заполнила всё свободное пространство. Антти продирался, пинками и ударами кулаков расчищая путь для жены и дочери. Оба младших сына старались помогать ему, как могли. Это было первобытное выживание. Все боролись, чтобы успеть сбежать из гиблого места. Антти прорвался, вытащив с собой дочь. Он обернулся, чтобы найти жену и сыновей, но их затёрли другие, точно так же отчаянно пытавшиеся избежать огня. Попытка вернуться оказалась безрезультатной, против толпы он был бессилен. Его вместе с дочерью потащило дальше по улице.

Кристианна поняла, что спасаться поздно. Дома по одну сторону уже горели, и пожар тянулся к свежему топливу с другой стороны. Она видела людей, которые попали под такие выплески пламени. Они просто загорались и падали миниатюрными комками огня.

Она ничего не ощущала, кроме потребности убежать. А что, если и на юге пожары? Представив карту города, Кристианна догадалась, что американцы подожгли Хельсинки сразу с севера, запада и востока. Они перекрыли все выходы, загнав жителей в ловушку. Сейчас дорога вела прямиком на юг, к большой церкви Святого Иоанна. Ещё оставался парк Кайвопуисто. Может быть, там безопасно?

Дорога разделилась. В одну сторона она вела обратно на запад, к верфям. Туда она не пошла, попытавшись сначала разыскать отца. Он пропал, затоптанный толпой, или попал в огонь. Церковь Святого Иоанна уже горела. Это зрелище заставило многих отказаться от этого пути, но Kристианна, не обращая внимания на огонь, выбрала южное направление. Она смертельно устала и не чувствовала ног, но продолжала идти, огибая пожары, которые приближались со стороны порта и верфи Акера. Три больших очага пожирали Хельсинки, захватив уже и парк Кайвопуисто. Она остановилась, только выйдя к морю, и упала в обморок. Волны касались её ног. Очнувшись, она долго не могла шевелиться вообще, только смотрела, как пожары сходятся в центре города. Намного позже ей удалось доковылять к острову Харрэкка, который находился на мелководье в паре сотен метров от берега. Там, вместе с остальными беженцами, Кристианна наконец ощутила себя в безопасности, но понимала, что из всей семьи выжила она одна.

— Товарищи партизаны! Армия просит вас о помощи! — лейтенант Станислав Княгиничев рассматривал мужчин и женщин, ответивших на просьбу о сборе. Его призыв донёсся до отрядов, затаившихся в деревнях и лесах. Люди достали бережно припрятанное оружие и пришли, чтобы помочь армии в момент нужды. Князь смотрел на них с гордостью. Это требовало большей смелости, чем можно было бы представить. Армия отвоюет и уйдёт, а партизаны останутся, и гитлеровцы вполне могут явиться отомстить. С такими людьми Родина в безопасности. Настороженная, недоедающая, осажденная, но надёжно защищённая. Заметил он и ещё кое-что. Партизаны намного лучше вооружены, чем его бойцы – у всех немецкие автоматы со множеством запасных магазинов и целые гирлянды гранат. Даже у тех те, кто носил гранатометы, немецкие "Панцерфаусты" или отечественные РПГ-1, всё равно были автоматы и гранаты. Вот истинная мера этих людей. Каждая автомат означал немца, оставшегося где-то во мраке ночи.