Даниэлла Роллинс - Украденное время

А потом, всего несколько часов спустя, они вылетели из анила и обнаружили, что их мир изменился до неузнаваемости. Город затопило. Везде, куда ни глянь, была разруха.

В горле у Эша встал ком. Он помолчал, тщательно подбирая слова.

– Землетрясения вообще никак не связаны с путешествиями во времени, – сказала Зора, отвлекая его от раздумий. Он и не заметил, как она вошла. Она придвинула стул к Эшу и села рядом с ним, скинув куртку. Ее лицо сохраняло невозмутимое выражение, точно она надела маску, и Эш окинул ее куда более пристальным, чем обычно, взглядом, выискивая хотя бы намек на то, что она погрузилась в тягостные воспоминания о дне, изменившем навеки всю ее жизнь.

Но Зора будто бы нарочно не смотрела ему в глаза.

– У отца выдался непростой период: после землетрясения вести исследования было нелегко. Да и вообще, всем пришлось несладко… мы все… потеряли дорогих и любимых людей. Но он не мог продолжать. Ему бы и дальше заниматься путешествиями во времени, но нет – он с головой ушел в изучение земной коры и ее деформации, статистики движения тектонических плит…

– В общем, вплотную занялся землетрясениями, – пояснила Чандра. – Как одержимый!

Эш не сводил глаз с Зоры, ожидая новых пояснений. Но Зора только смотрела в пространство невидящим взглядом, а ее лицо сохраняло невозмутимое выражение.

Конечно, в действительности все было куда сложнее. Но Эш не имел права углубляться в подробности этой истории – все-таки они касались не его. И потому, прочистив горло, он продолжил свой краткий пересказ:

– А около года назад Профессор исчез. Забрал вторую машину времени и пропал. Думаем, что он зачем-то вернулся в прошлое, вот только он не сообщил нам куда – точнее, в какую эпоху.

– Так значит… – Дороти перестала вертеть в пальцах медальон и отпустила его. Цепочка расправилась, а само украшение подскочило на ключице, точно бездыханная рыба. Эш не видел, как она доставала журнал из тайника, но внезапно черная книжечка появилась у нее в руке. – Вы думаете, что журнал подскажет, куда и в какую эпоху он отправился?

– Профессор вел очень подробный дневник, – пояснил Эш, наблюдая, как Дороти проворно перелистывает страницы. – И прежде чем куда-то полететь, он непременно объяснил бы, зачем ему это. Нужно прочесть последнюю запись, только и всего.

Дороти затихла, пробегая глазами какую-то заметку. А потом подняла взгляд, и Эша точно током прошило, но он убедил себя, что так на него подействовало появление журнала, а вовсе не пронзительные зеленые глаза Дороти.

– Я отдам тебе журнал при одном условии, – сказала она.

В жилах Эша вскипел адреналин. Ему вдруг захотелось вырвать книжку из рук у Дороти, но он сдержался.

Значило ли это, что в журнале и впрямь есть ответ на их вопросы?

– А если я его у тебя отниму? – с вызовом спросил он, но тут же пожалел об этом. Может ли он так поступить?

Точно прочтя его мысли, Дороти улыбнулась едва заметной, одному ему предназначавшейся улыбкой.

– Ну попробуй .

– Ладно-ладно. Что за условие?

– Сделай мне одно одолжение.

Первой мыслью Эша было отказаться. Ему совсем не хотелось быть в долгу перед Дороти, мало того – он не чувствовал, что доверяет ей в достаточной мере, чтобы выполнить ее просьбу. Но его взгляд остановился на мягкой кожаной обложке профессорского журнала, и что-то внутри переломилось.

Кого он обманывает? Да он все на свете отдаст, лишь бы прочесть последние записи Профессора!

– Какое еще одолжение? – с тяжело колотящимся сердцем уточнил он.

– Пока не знаю.

– Я не могу согласиться, пока ты не расскажешь, чего именно хочешь!

– Эш, – вклинилась в разговор Зора и положила руку ему на плечо. И пускай шанс прочесть журнал Профессора пробудил в нем бурные чувства – он понимал, что не испытывает и сотой доли того, что сейчас чувствует Зора.

Их взгляды встретились в немом согласии сделать все возможное, лишь бы заполучить книжку.

– Хорошо. Одолжение так одолжение.

Дороти торжествующе посмотрела на него. А потом положила журнал Профессора на кухонный столик.

Затаив дыхание, Эш взял книжицу и открыл его на последней записи.

Бортовой журнал

23 октября, 2076 год

4:43

Мастерская

Предыдущую запись я сделал всего несколько часов назад, но мне есть что добавить, и откладывать это дело никак нельзя.

Пишу с большим трудом: меня всего колотит, и руки не слушаются.

Невозможно поверить, что расчеты верны, но это так. Я перепроверил трижды. Сомнений быть не может.

А если они верны, значит…

О боже! Нет, не могу найти в себе сил это написать. Сперва нужно побольше доказательств. Выдвигать такую теорию без соответствующей научной базы было бы слишком безответственно. Надо собрать побольше информации и… спрогнозировать итог, а потом проверить прогнозы экспериментально…

Но здесь это попросту невозможно. Электричество то и дело отключается, а половина книг и записей – под водой! А еще мне необходимо заполучить кое-какие важные сведения. Сведения, которых здесь и сейчас мне никак не найти.

Наверное, пишу я сбивчиво и вам мало что понятно, но погодите, сейчас я все объясню. Много лет назад Наташа подарила мне книгу под названием «Десятка самых засекреченных военных баз США». В ней я прочел о военном комплексе под названием «Форт Хантер».

И сейчас эта самая книга лежит передо мной. Все из описанных в ней баз давно закрыты, поэтому автору ничего не помешало максимально подробно рассказать обо всем: как пробраться на подобные базы, какими исследованиями на них занимались, удалось ли кому-нибудь проникнуть на них и так далее.

Форт Хантер в годы своего процветания был оснащен превосходной системой охраны, но, если верить автору, по ночам, в промежутке между двумя и шестью часами, комплекс обслуживался сокращенным составом сотрудников. А вся интересующая меня работа проводилась исключительно в восточном крыле.

А утром 17 марта 1980 года одному человеку удалось пробраться на территорию базы.

Все сходится.

Мне надо вернуться в прошлое. Это совершенно необходимо. Если моя теория верна, я, вероятнее всего, смогу все исправить.

Судьба мира висит на волоске.

Очень надеюсь, что еще не поздно.

14 октября, 2077 год, Новый Сиэтл

От вида последней заметки Дороти охватила смутная тревога. Все предыдущие записи Профессора были написаны ровным, аккуратным, точно по линеечке выверенным почерком.

Эта же поражала своей неровностью и неряшливостью – казалось, Профессор оставил ее второпях. Кое-где чернила потекли и размазались – впрочем, возможно, из-за того, что журнал изрядно намок.