Владислав Савин - Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир [сборник litres]

В клуб привезли телевизор. Теперь по вечерам народ собирался там, как в кино. И говорили уже в шутку, а может, и всерьез, что впору наш клуб повысить до дома культуры – и тогда нашу деревню до села, если бога нет [168]. А зимними днями молодежь прибегала в клуб почитать – чаще не книги из библиотеки, давно уже перечитанные, а свежие журналы из района: «Вокруг света» и «Техника – молодежи».

Из репродуктора звучали новости – война в Китае, где на реке Янцзы армия Китайской Народной республики сражается с подлыми наймитами американского империализма. А дальше был концерт, посвященный очередной годовщине Великого Октября.

Юрий Смоленцев.

Москва, 24 сентября 1950 года

Лючия пыталась влепить мне пощечину. Затем бросилась мне на шею и разрыдалась. Любимые женщины – они такие. Особенно когда в положении.

– На учения уезжал?! А у меня чуть сердце не остановилось, когда я в газете прочла!

Она была уверена – что раз Генрих Гиммлер, то его охраняла целая армия фанатиков-нацистов. И еще американцы. То есть операция была – столь же трудная и опасная, как мы фюрера брали!

Забегая вперед, скажу – что так и было в фильме «Объект 36–80», снятом в этой истории в 1962 году. Где был Гиммлер, ногой открывающий дверь в кабинет норвежского короля и составляющий зловещие планы совместно с американским послом – и его штаб, многоэтажный подземный бункер, «бывшая база немецких подлодок», где у каждой двери стоят автоматчики в эсэсовских мундирах, а в пещерах у причалов ждут приказ фашистские субмарины – а наверху база ВМС США и во внешнем периметре американские морпехи, охраняющие «секретный объект». Городок и рыбацкий порт при базе – население, конечно, не знает о соседстве, но по улицам ходят громилы с повязками «Асгарда», избивающие всякого, кто «не так посмотрел». Но входит в порт мирный траулер, с группой «песцов» – и в группе есть девушка-боец, итальянка Анита, прикрывающая спину командиру, – Лючия на съемках с аквалангом ныряла сама, без дублерш – хотя где это видано, чтоб мы обычными аквалангами пользовались, от которых пузыри наверх? Боевые сцены эффектные – как мы на базу проникаем под водой, по пути успев сразиться с акулами, и в бункере эпизод в стиле «Индианы Джонса», вражеские трупы штабелями, все горит и взрывается, а мы спешим назад со спеленутым рейхсфюрером на борт судна и в море выходим – шторм, волны, молнии сверкают – за нами гонится американская эскадра, но тут всплывает атомарина, успевает наших снять (как эпизод пересадки снимали, в бассейне, а на экране выглядит как шторм баллов в восемь, это рассказ отдельный)! Ну и конечно, морское сражение и тонущий американский авианосец – и как водится, наши побеждают. Вот только в самом финале, где главный наш герой (вроде как я) и Анита в Ленинграде по набережной идут в белую ночь, пришлось дублершу искать, поскольку Лючия даже перед камерой целоваться с артистом отказалась категорически, грех это по ее католической морали.

И не расскажешь ведь, что лично для меня самым трудным в том деле было после заниматься писаниной. Хотя отчет, написанный после дела каждым участником, это не бюрократия, а опыт, который тем пойдет, кто после нас. Но муторно – от руки писать, причем сначала начерно, сразу после, пока еще ничего не забылось, затем набело переписать – кто привык к компьютерной правке текста, тот меня поймет! Часть первую я набросал еще на борту «Электрона» – а оставшееся время перехода банально проспал. После того как «Воронеж» вступил нам в охранение, никакой угрозы с воды или из-под воды быть не могло. В сам Нарвик атомарина не заходила, сдав нас под конвой «Статному» и «Свирепому», а затем и истребители над нами стали летать. Так что можно было позволить расслабиться.

И видели бы вы рожу рейхсфюрера, когда его уже в базе на палубу вывели и он понял, к кому в плен попал! Вот только не было у него ампулы с ядом, уж это мы проверили. А нам забота, дорогих гостей сначала на гарнизонную гауптвахту везти, срочно освобожденную, – вот порадовались гарнизонные «залетчики»! – а после на аэродром, после кому-то здорово влетело, что самолеты немедленно не были готовы. Везли конвоем с бронетехникой, задействовав целый батальон морской пехоты в охрану и оцепление – в героизм асгардовского подполья, решившего отбить пленника посреди советской военно-морской базы, не верилось, а вот попытка англичан или американцев рейхсфюреру рот заткнуть была вполне вероятна, выстрел снайпера, или взрыв фугаса, или нападение диверс-группы с базуками – так что бдили всерьез. В самолет запихнули, не «дуглас», а большой, четырехмоторный, сами погрузились – и на восток, в сопровождении четверки «мигов». Днем 22-го сели в Кандалакше, дозаправились, и в ночь на 23 сентября уже были в Москве. Сдали клиентов конвою – Пономаренко лично нас встречал! – и отправились переписывать отчеты. После чего наконец свободны – ребятам в служебную гостиницу, ну а мне, как «москвичу», дозволено домой, даже машину предоставили – поскольку метро не работало уже.

И было уже упомянутое бурное объяснение с Лючией. Демонстрация мне подрастающего поколения – а после схватила меня моя женушка за руку и потащила в спальню. После чего я понял, каково было нашему коту Партизану…

История прошлого года – когда на север хлопцы с ЧФ приезжали, по делам и обмену опытом. И среди прочего подняли вопрос, что неудобно, у черноморского морского спецназа неофициальное прозвище «Бойцовые коты», а талисман, между прочим, к этому названию самое прямое отношение имеющий – у нас живет! Котяра наш, которого я самолично когда-то подобрал за Вислой, когда мы сестру Рокоссовского вытаскивали [169], жизнью доволен, усатую ряшку отъел на казенных харчах – на кухне жрет от пуза, на правах старослужащего, но и крыс давит, если попадутся. А с черноморцами пересекся, когда мы в сорок четвертом совместно на Средиземке работали, и кот наш сумел немецкого шпиона поймать, история известность получила, вот и стали «Бойцовые коты». Только простите, хлопче, это наш кот, на довольствие занесен – и хрен мы его кому-то отдадим!

– Так не о том разговор, мы ж понимаем! А вот если котят от него?

И притаскивают полдюжины кошек – разной окраски, стати и пушистости, от самого Севастополя везли. На любой вкус, какую выберет – или хоть всех сразу?

– Чистые все – три месяца мы их к котам не подпускали. И после не дадим, пока не окотятся. Чтоб потомство от вашего героя, без сомнений!

И кто додумался выпустить к Партизану всех шестерых изголодавшихся по мужикам дам одновременно? Считалось, что наш кавалер осмотрит и выберет, как на конкурсе красоты, которая самая-самая… и такой мяв и шерсть клочьями, насилу швабрами разогнали по углам, кто сказал, что кошки не дерутся, а лишь коты? Но после все же не оплошал наш хвостатый герой – пришло письмо от севастопольцев, что целых два десятка котят родилось, и в талисманы оставить, и хорошим людям раздать, котяра наш во флотских кругах известен, так что потомство «того самого» – вот будут хозяева хвалиться, как в нашем времени победителями каких-то кошачьих конкурсов. У черноморцев даже на эмблеме кот мордой на нашего Партизана похож.