Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

– Согласен, так и сделаю.

Милым девушкам всегда стоит подыгрывать, давая им возможность показать свою сообразительность. Им нравится иметь дело с чуть-чуть зависимыми мужчинами. Даже если этот мужчина уже всё в уме просчитал, не оглядываясь на календарь.

В итоге получилось, что в пути я проведу почти два с половиной дня, но зато на месте буду ровно через неделю. Об этом я и сообщил Тимоти на следующее утро, когда добрался после почти безсонной ночи до компьютера. Мама Люси подсказала, чтобы я первым делом выразил соболезнования, извинился за то, что так долго не отвечал, и поблагодарил за письмо. Написав точную дату своего приезда, я впервые чётко осознал, что мосты сожжены и назад пути нет. Надо было собираться в дорогу.

Весь мой скарб уместился в один компактный рюкзак, с которым я колесил ещё по Африке. Весна уже вступала в свои права, и хотя я понимал, что Италия и Фрисландия – это две разные весны, кучу тёплых вещей я решил с собой не тащить. Отделался плотной ветровкой, которую можно было не запихивать внутрь, а туго скручивать и засовывать под ремешки снаружи. Мне же не предстояло никаких ненужных интервью. Я уже ехал туда хозяином компании. Это Тимоти надо будет ещё постараться, чтобы мне угодить. Судя по фотографиям, парень он неплохой, но кто же знает, как всё обернётся в реальности. Кстати, Ромина, которая провела со мной почти все оставшиеся дни, подсказала, что являться в гости с пустыми руками нехорошо. Правда, она не смогла убедить меня в том, какой именно сувенир стоит везти с собой. Не магнитик же на холодильник с видом Колизея и не венецианскую маску. Можно, конечно, прихватить головку пармезана, но нет, такого добра в тамошних деревнях, наверняка, своего навалом. Решение пришло уже по ходу дела, когда я добрался до туманного Альбиона и проходил через транзит аэропорта «Гэтуик». Магазины безпошлинной торговли были открыты, и я углядел прекрасную пузатую бутыль pure pot still 103 103 Чистый виски из перегонного куба. Уникальный ирландский сорт виски из ячменного солода и зелёного непророщенного ячменя, придающего напитку неповторимый вкус. , разумеется, из Мидлтона. Название марки здесь упоминать не буду, потому что если вы знаете, о чём я, то легко догадаетесь, а если нет – она вам ничего не скажет. Её-то я, вынув из красивой коробки, и сунул в рюкзак. Всё-таки дядя Дилан был истым ирландцем, так что Тимоти должен был оценить наши родовые корни. Как впоследствии оказалось, я не сильно ошибся.

Если у вас ещё есть малейшие сомнения в том, плоская Земля или шарообразная, слетайте в Исландию. От «Кеблавика» до Рейкьявика вас не покидает ощущение, что вы едите по чистому столу или по футбольному полю. Справа и слева от узенького шоссе – безбрежные поля слегка вскопанной и ничем не засеянной почвы. У самого горизонта – нечто вроде гор, но до них не добраться. Иногда попадаются одноэтажные и двухэтажные сарайчики, похожие на гаражи. Когда сарайчиков становится чуть больше, оказывается, что такси уже едет по столице, то есть, самому густонаселённому посёлку на острове. По-прежнему ни деревца. Сплошной ровный газон. Одним словом, я думал, что до Тимоти виски не доживёт – я сам выпью его с горя, от осознания несбывшейся мечты об интересной работе вдали от Италии. Потому что если такая Исландия, которая значится на всех картах, то какой должна быть Фрисландия, которая встречается там не всегда?

Поздние сумерки позволили мне не только заселиться во вполне сносную, хотя и чудовищно дорогую по итальянским меркам гостиницу, но и погулять по городку. Если у нас в Италии в это время года ночь наступала около восьми, то здесь ещё в девять вечера можно было при желании читать газету. Или рассмотреть из окна номера надписи на непонятном языке в порту. Порт Рейкьявика остался у меня в памяти большой бетонной площадкой. Собственно, в этом городе всё было из отштукатуренного бетона. И целых двух цветов на выбор: белого или серого. Тем наряднее и веселее смотрелись красные крыши. Я слышал от друзей, что в северные белые ночи очень трудно заснуть. Видимо, тому должна способствовать ещё и насыщенная ночная жизнь, поскольку в Рейкьявике я лёг спать в прямом смысле слова засветло и проснулся с довольно большим запасом по времени, который позволил мне почувствовать себя вчерашним крутым начальником, который никуда не спешит, обстоятельно завтракает и вразвалочку отправляется следом за редкими автомобилями и грузовиками искать надлежащий корабль.

Моя «развалочка» закончилась с первом же порывом морского ветра. Накануне, видимо, было редкое затишье, но с утра погода нормализовалась, то есть поднялся не просто свежий бриз, а начался настоящий промозглый ветродуй. Хорош бы я был, если бы не послушался совета Ромины и не вышел бы на улицу в километре от корабля за час до назначенного отправления…

Определив нужный мне причал, я стал ориентироваться на белеющий вдали бок довольно презентабельного круизного лайнера, хотя и отдавал себе отчёт в том, что моим кораблём он ну никак быть не может. Я думал, что хорошо представляю себе, каким бывает судно, называемое «грузопассажирским». Любое. Все корабли перевозят и людей, и грузы. Главное, чтобы на нём умещалось более двенадцати человек-пассажиров. Однако я не думал, что это стоит понимать настолько уж буквально. Потому что когда я увидел утлое судёнышко, на которое у меня в кармане лежал заказанный в далёкой Италии билет, мне стало сначала смешно, а потом слегка не по себе: на носу и на корме – по мачте с кранами, которые, как я узнал позже, называются грузовыми стрелами; в центре палубы – трёхэтажная железная надстройка, которую венчала самая настоящая паровая труба; внутри этой надстройки как раз и находились помещения, предназначенные для нас, несчастных пассажиров; свободное пространство на палубе было уже заставлено обшарпанными контейнерами, которые когда-то имели свой цвет, а теперь полиняли и сдавались на милость ржавчине.

На пристань с палубы был перекинут деревянный мосток, опасно прогибающийся под ногами тех, кто решил зачем-то составить в то утро мне компанию. Людей было немного, человек двадцать пять, который даже умудрились образовать небольшую очередь, потому что на палубе сразу после мостка стоял рыжебородый увалень в тёплой вязаной шапке горчичного цвета и внимательно проверял билеты.

– Это исландцы или фрисландцы? – поинтересовался я по-английски у моего соседа, жилистого старичка, тоже вполне бородатого и задумчивого.

Он встрепенулся, что-то смущённо ответил на непонятном мне говоре, я повторил вопрос, и он закивал «Фрисландия, Фрисландия», видимо решив, что я уточняю, куда мы направляемся. Мне подумалось, что вот она, правда жизни: окружающие меня пассажиры – островитяне, возвращающиеся домой с покупками, а вовсе не европейские туристы. Кстати, присмотревшись, я обратил внимание на то, что все, как и я, грузятся налегке. Только чуть дальше по причалу компания из нескольких молодцов затаскивала по другому трапу несколько деревянных ящиков. Краны равнодушно взирали на них свысока, претворяясь сломанными или слишком деловыми, чтобы поднимать всякую мелочь.