Александр Плетнёв - Линкоры [litres]

Адмирал молчал. С минуту… три… пять.

Линдеманн весь напрягся, ожидая, жаждая информации и думая: «Ну когда же он разродится? Почему же он молчит?»

– Да, бред. Но даже для английских хитростей слишком это все чересчур. В общем, условия изменились. Связь внезапно прервалась, но и они сказали достаточно.

Лютьенс снова надолго замолчал. Видимо, его продолжали терзать какие-то сомнения.

В это время на авианосце прогремел сильный взрыв. Все резко повернулись и завороженно замерли, ожидая, когда рассеется облако дыма. Ветер быстро прояснил обстановку – поверженный корабль основательно просел на корму и продолжал увеличивать дифферент.

– Эрнст!

Линдеманн удивился – второй раз за неполные десять минут Лютьенс, всегда придерживавшийся строгих уставных взаимоотношений, назвал его по имени! Выдержав секундную паузу, адмирал, видимо проскочив в мыслях через сотни умозаключений, выдал:

– Решение принято. Прикажите выходить из боя!

– Какое решение? Может, все-таки объясните, что происходит! Что нам выдвинули англичане?

– Капитан, даже если бы мы не потопили эту посудину, – Лютьенс указал рукой в сторону авианосца, – у нас было два выхода. Либо потерять честь, либо умереть. Я услышал много неприятных вещей. Если повезет, у нас будет время и поговорить, и обсудить многие из них. Возможно, во всем происходящем есть какой-то смысл. Знать бы какой. А пока я под страхом смерти приказал радистам помалкивать и выставил пост автоматчиков у радиорубки.

В рубку явился старшина штурманской боевой части с охапкой свернутых в рулоны карт, вытянувшись перед офицерами.

Лютьенс кивнул ему, указав командиру корабля:

– Пойдемте к штурманскому столику, нам надо обсудить дальнейшие наши действия и проложить новый курс.

В небесной стихии над Атлантикой тоже была своя война. Надвигающийся шкваловый фронт, клубясь ворохом синих грозовых туч, словно длинным мясистым языком разгонял, а где и слизывал с небосвода всю летающую технику. Продвигаясь с севера на юг со скоростью почти 50 м/с, срываясь нисходящими потоками, он нагнал самолет радиолокационного дозора «Sentinel R.1.». Машину стало болтать словно припадочную, вокруг заплясали молнии, высветив на законцовках плоскостей «огни святого Эльма». Едва совладав с управлением, пилоты вытянули ее из пропитанной электричеством атмосферной болтанки, поменяв эшелон. Летчики кроме сплошной серой хмари ничего внизу рассмотреть не могли. На их блестящих шлемах то и дело вспыхивали отсветы молний, полосующих темные тучи. В наушниках всякий раз при этом раздавался шелест, похрипывания и неприятный громкий треск.

Связи с авианосцем уже давно не было, непосредственная информация поступала с радиопередатчиков эсминца. Аппаратура «Sentinel R.1.» служила ретранслятором. Операторы в самолете, фильтруя через свои уши события, разыгрывающиеся внизу, тихо очумевали. В основном им, конечно, хотелось «чуметь громко», но широкополосный канал с командованием был постоянно открытым, а дисциплина заставляла прибрать свои рвущиеся наружу эмоции.

Условия работы сами операторы оценивали как отвратительные. Из-за отказов аппаратуры спутников летчики ориентировались по инерционной системе навигации, информация о погодных условиях была несколько размытой и не совсем точной. На дисплеях радаров вырастал и расползался белоточечный фон, затрудняющий наблюдение. В тепловом диапазоне сигналы выискиваемых на поверхности объектов тоже были весьма размыты и нечетки. Все, что удавалось выловить, – обрабатывалось и в дискретном режиме «сливалось» на мониторы штаба ВМФ. Канал с командованием был хоть и открыт, но совсем уж постоянным его назвать было нельзя – небо раздирали частые электрические разряды, и двусторонняя связь регулярно прерывалась. Операторы крыли бранью основные источники помех – молнии, обильно сдабривая их различными расхожими эпитетами: проклятые, чертовы, сучьи и так далее. Однако проводимые по ходу операции калибровки аппаратуры заводили технарей в тупик, говоря о том, что не все так просто в этом мире.

А вскоре единственный визуальный источник информации в районе боевых действий на поверхности океана прекратил передачи.

Не сразу. Поначалу парни с эсминца «Диамант» восстановили повреждения, доложили, что им порядком досталось. Потом перешли на резервные станции, прыгая по ультракоротким волнам (нет, не морским – радиоволнам, но по морским прыгать тоже приходилось), а потом и вовсе пропали.

В штабе ВМФ многие горячие головы уже получили свой ушат холодной воды, но дураки, как известно, народ неизлечимый. Особенно самоуверенные дураки, стоящие над военными, с непременной оглядкой на объективы фотокорреспондентов. Да и сложно некоторым лорд-говорильщикам (лорд-спикерам), не нюхавшим пороху, образно говоря, оценить и представить из своих уютных кабинетов не то что визг шрапнели, а естественную силу природы и ее слетевшее с катушек буйство.

Командование требовало оперативной информации.

Политики настаивали на положительных результатах.

Журналисты жаждали сенсаций.

Народ хотел хлеба (выпивки) и зрелищ.

А отдувался экипаж «Sentinel R.1.». Конечно, приказ до них дошел в специфических терминах, но в простом варианте звучал просто и тупо: «Спуститься ниже и посмотреть, что там, черт побери, происходит!»

Что в принципе было возможно. Восходящие потоки поднимали эшелон грозового фронта, оставляя внизу кучевые облака с порывами интенсивных ливневых дожей.

Ниже, по заверениям пилотов авианосца, была зона приемлемой видимости. Самолету нужно было всего лишь поднырнуть под грозовое облако и оказаться в нужной, чистой полосе.

Опасность при прохождении грозы вызывали уже упомянутые атмосферные разряды электричества и регистрируемые вертикальные турбулентности, достигающие ускорений до двух g [81] g – ускорение свободного падения. 1 g = 9,8 метра в секунду в квадрате. .

Командир экипажа, иногда переключаясь на внутреннюю связь, слушал, о чем переговариваются операторы систем воздушной разведки и связи: «Интересно было бы узнать, что там штабные несут в уши этих пришлых „немцев“ из прошлого».

– Сэр, очередная депеша от командующего атлантическим флотом. Зачитать?

– К черту, я и так знаю, что этим «латунным шляпам» [82] Brass hat ( воен. сленг ) – штабной офицер; высокий чин. надо, они хотят угробить наш самолет и нас вместе с ним. Мало им «калек» на поверхности моря. Аллен, – обратился он уже к напарнику, – придется нырять.

Второй пилот все еще пытался найти разрыв или хотя бы просветление в свинцовых тучах, чтобы не вляпаться в кучево-дождевое облако. Самолет, совершая большерадиусный круг, плавно снижался, огибая большое облачное формирование.