Александр Плетнёв - Линкоры [litres]

Докладывали о еще не потушенном пожаре ближе к корме в районе конденсаторного отсека.

Каким-то чудом не подвергся прямому попаданию командный мостик – удар приняла расположенная ниже башенка 2,5-метрового дальномера.

Ракетная атака оказалась столь неожиданной, что офицеры штаба, как и сам адмирал, даже не успели спуститься в защищенные помещения. Впрочем, верхушка надстройки в основном избегла попаданий, за исключением нескольких осколков.

По узким трапам и коридорам суматошно носились матросы и офицеры аварийной команды, санитары и фельдшеры, порой мешая друг другу выполнять свои обязанности.

Через полчаса, после доклада командира поста о живучести корабля, адмирал мог констатировать, что и этот ракетный удар существенно не повлиял на боеспособность линкора.

Вой сирены тревоги застал командира «Бисмарка» в своей каюте.

Вырванный из глубокого забытья, пойманный за ускользающие секунды какого-то полукошмарного сновидения, первые минуты Эрнст Линдеманн никак не мог понять, где находится.

Так уж получилось, что ему не удалось ни разу прилечь за всю ночь, пичкая себя таблетками бензедрина. Появившийся утром на мостике адмирал, едва взглянув на осунувшееся лицо командира линкора, отправил его отдыхать.

Теперь же глаза предательски не желали раскрываться полностью, противный вой мешал сосредоточиться и вспомнить последние часы.

Плеснув на лицо холодной воды, наконец, удалось встряхнуться.

А взглянув мельком на часы, удивился, даже и не сразу поверив – ему удалось поспать несколько часов.

Уже на ходу застегивая китель, Линдеманн поспешил на боевой пост.

Растревоженный сигналом линкор наполнился хлопаньем люков, щелчками кремальерных запоров, топотом ботинок по стальным настилам палуб и ступеням трапов.

В рубке (в позах офицеров, в отрывистых репликах) чувствовалось напряжение изготовившего к бою корабля.

Лютьенс стоял на левом крыле мостика, раздраженно гоняя в зубах потухшую сигару.

– Что случилось? – спросил Линдеманн, взглянув на открывшийся вид серого океана.

В этот момент от борта в белом пару сжатого воздуха мелькнул крылатый силуэт плавно скользнувшего над водой самолета-разведчика.

– Радиолокационный контакт, – процедил сквозь зажатую сигару адмирал.

Встретившись с капитаном 1-го ранга взглядом, он через секунду, наконец, сообразив, что огонек на кончике сигары перестал тлеть, вытащил ее изо рта.

– Наш локационный пост не может рассчитать точное расстояние до цели. Я приказал выпустить самолет.

– Самолет? Мне докладывали, что пожар в ангаре и осколки от взрывов их повредили.

– Авиамеханики отличилась, сумев восстановить машины.

Лютьенс, так и не сподобившись закурить, зябко поежившись, решил пройти в помещение. Линдеманн следовал за ним по пятам.

– Локационный пост доложил о работающем локаторе, – известил командующий, склонившись над тактической картой, – радиорубка подтвердила данные.

– Шумопеленгатор?

– Нет! – так же коротко ответил адмирал. – Однозначно дальше возможностей наших приборов, – он указал так и не разожженной сигарой в точку на карте, – примерный пеленг неизвестного источника тут. А мы сейчас здесь.

Его прервал резкий звонок телефона.

– Это наблюдатель с «вороньего гнезда», – старпом быстро подошел к задней стеке рубки, где мигали лампочки на контрольном щите.

Следующие полчаса на «Бисмарке» стало очень неспокойно и шумно, особенно в первые десять-пятнадцать минут, когда о его броню одна за другой детонацией разбивались боеголовки ПКР.

Ракеты были, несомненно, хороши тем, что можно удобно и безопасно ударить, не выходя на дистанцию дальнобойной артиллерии противника.

Но какая там у них была боевая часть? Проникающая? Фугасная?

Фугасировали!

Проникали!

Но не так, как хотелось бы.

Две ПКР успокоились о толстый борт в пределах цитадели, лишь вмяв крупповскую сталь.

Еще две?

Скорость у AGM-84 при ударе о борт «Бисмарка» все-таки была 290 м/с.

Но даже по расчетам весьма сведущих людей, при самых благоприятных условиях (например, угол атаки и подрыв БЧ в момент удара, плюс к массе заряда прибавить невыгоревшее топливо) «Гарпун» способен продырявить лишь 150 миллиметров.

Жахнули две боеголовки, выдавливая переборки, растягивая хромо-никелевые плиты, пытаясь разорвать межмолекулярную связь, оставляя пищу для пожаров, вызывая напряжение людских мышц и сухожилий, съедающий глаза дым и горячий пар, саднящий кашель травящихся продуктами горения легких.

Это все при фугасном заряде!

Кумулятивная головка не сделала бы даже этого. Ткнулась бы носом в сталюку, сработал мгновенно взрыватель, высвобождая килоджоули энергии раскаленного кумулятивно песта, прожигая дыру размером в пару футбольных мячей. И горел бы воздух в полой переборке меж двух разнесенных на метр листов брони…

Максимум – спалив пустующий матросский кубрик или кладовую с тушенкой… поскольку важный или взрывоопасный узел корабля располагать у борта ни один инженер-проектировщик не будет.

Иначе говоря – все это оказалось малоэффективно!

Другое бы дело торпедный удар… с выверенным подрывом в самом уязвимом месте бронированного корабля – под днищем.

Водная среда характеризуется слабым затуханием ударной волны вследствие малой сжимаемости, и при подводном взрыве образуется «волна давления» или, иначе, «ударная волна», которая в восемьсот раз плотнее воздушной и способна легко пробить нижнюю слабозащищенную обшивку корабля, даже переломить киль-балку… или сорвать рули и винты, обездвижив цель, лишив управления.

Но и в этом виде вооружений британский фрегат «Портленд» страдал недостатком – несомые им малогабаритные торпеды «Стингрэй», классифицируемые больше как «противолодочные», имели всего 45 кг взрывчатого вещества в боевой части. А самым слабым звеном была дальность их применения – всего чуть больше четырех морских миль.

В штабах, американских и английских, сидели далеко не дураки – может быть, не в таких технически-изысканных подробностях, но трезвую оценку своим боевым средствам давали.

Однако что было в арсенале, тем и стреляли!

И пусть правительство Великобритании продолжало вести натянутый, почти скандальный диалог с Бундестагом, адмиралу Трэвору, который руководил и отвечал всеми чрезвычайными операциями на море, с Даунинг-стрит, 10 неофициально, но недвусмысленно дали понять, что позор, нанесенный Королевскому флоту, не должен остаться без ответа.

Что ж, Тревор задействовал дополнительные силы.