Евгений Красницкий - Так не строят!

– О как! У нас в Михайловом Городке поселение воинское – порядок нарушать не моги! – совсем смолчать Говоруха не могла, но тут же поправилась: – Прости, боярыня, поперёк тебя влезла.

Анна величественно кивнула Верке, показывая, что не гневается, и продолжила:

– Наставницы Вера, Ульяна, Арина, Вея вам места определят, девки проводят, мужи добраться помогут. Если что надо, то девкам скажите – они мне передадут. Отдохните с дороги и в трапезную, а тем, кто недужен, еду в горницы принесут… – Боярыня обернулась к Плаве. – У тебя всё готово?

– Столы накрыты, Анна Павловна! Как скажешь – сразу раздавать начнём, – главная стряпуха с достоинством поклонилась.

– Ульяна, у тебя все готово?

– Да, Анна Павловна! Девки все приготовили и пособят, кому нужно.

– Юлия, осмотри всех. Недужных к себе в лазарет забирай, а остальных с Ульяной.

– Слушаюсь, боярыня Анна Павловна! – едкая, как редька, юная лекарка сегодня была сама послушание.

– Все слышали? – Анна оглядела беженцев. – А коли слышали, тогда исполняйте. Что не понятно, спрашивайте у девок или у наставниц. Мужей не дёргайте! Запрещаю! Здесь в крепости хоть и не Ратное, но порядок воинский наистрожайший, как вам наставница Вера и сказала.

– Ты чего раскомандовалась, Анька?! – взвизгнула неопрятная бабёнка, которую вместе с ещё несколькими только что переправили через Пивень на пароме. – За всех баб, что ль, сама решать собралась, Лисовиниха?!

– Бабьи дела решать – на то начальные бабы есть: наставница Вея, наставница Вера, наставница Ульяна и наставница Арина, – сейчас вздорной бабе отвечала не менее чем княгиня, посчитавшая нужным заметить нечто, копошащееся у неё под ногами. – А я, покуда мой сын в походе, отвечаю в крепости за всё!

Неряха так и застыла, раскрыв рот, – такой власти в Ратном бабам от веку не давали. Притихли и остальные – не каждый день бывшая односельчанка, с которой совсем недавно перекидывались словом у колодца, оказывается хозяйкой целого городка…

«Так, их боярыня! Раскудахтались, куры безмозглые! Здесь вам не тут!»

Мальчонка на руках у Сучка что-то пробормотал во сне, но не проснулся, несмотря на стоящий вокруг гам, – намаялся в дороге.

«Спи, спи, маленький… Эх, неужели когда-нибудь своего так буду?»

– Крыгхм! – прочистил горло Макар.

– Ты спросить чего хочешь, господин наставник? – обернулась к нему Анна.

– Да, боярыня, – отставной ратник слегка поклонился. – Ежели тебе возница Харитон сейчас не нужен, у меня для него дело есть.

«Ну до чего по делу встрял! А то он Харитона по-тихому умыкнуть не мог! Нарочно влез, хрен хитрозадый. Правильно! И боярыней повеличал верно! Пусть знают – это у них там шаляй-валяй, а у нас, когда Лис в отлучке, боярыня всем заправляет».

– Конечно, господин наставник, воинская надобность превыше всего!

– Благодарствую, Анна Павловна. – Макар вновь поклонился. – Харитоша, наставник Филимон велел, как с бабами управятся, расставляй телеги внутри крепости, как уговорено!

– Понял, сделаю! – обозник энергично кивнул. – Как все переправятся, учеников воинских тебе всех прислать, или только старшего?

– А кто там старший, не разберу отсюда?

– Так Веденя, Фаддея Чумы сын! Десятником он у них, – Харитоша указал рукой на распоряжавшегося на другом берегу парня.

– Всех пришли, только не ко мне, а к наставнику Филимону, – отставной ратник сгрёб бороду в кулак. – А Ведене скажи, пусть первый подойдёт – доложится.

– Сделаю! Наставник Филимон где обычно?

– Угу. На лавке своей… – Макар кивнул головой в сторону крепости, – а я пошёл.

– Нет, бабы, вы слыхали?! – давешняя скандалистка вновь обрела голос.

– Молчать! – Анна оборвала неугомонную на полуслове. – Юлька, куда смотришь?! Баба непраздная, растрясло в дороге – не в себе! Дай ей чего-нибудь, чтоб в разум пришла!

– Сейчас, боярыня Анна Павловна! Прости, не углядела! – Юная лекарка демонстрировала просто чудеса почтительности. – Ты приляг, тётка Аполлинария, глаза прикрой, дыши ровно, – ведунья обхватила женщину за плечи и без всякого усилия уложила в телеге. – Чувствуешь, воздух входит холодный, а выходит тё-ё-ё-плый, и ребёночек твой от того успокаивается… Чувствуешь его? Слышишь? Говорит он тебе: «Не кручинься, матушка, не волнуйся».

Баба закрыла глаза и расслабилась, тело обмякло…

Беженцы, глядя на это, впали в полное отупение. Казалось, бабы забыли даже дышать, а детишки обалдело смотрели то на Анну, то на замерших в неподвижности матерей. Лицо боярыни стало пугающе похожим на лицо её свёкра – воеводы Корнея…

«Лихо боярыня наша гусынь этих щипаных приструнила, лихо! Пусть знают – у нас тут не забалуешь! А не дай бог повзбесились бы все? Не-е, такого счастья даром не надо – толпа перепуганных сдуревших баб страшнее орды половецкой! Их тогда и оглоблей не осилишь! Ладно, задницей шевелить надо – мать Лиса, похоже, в раж вошла…»

– Показывай, девонька, куда идти? – Сучок нарочито громко обратился к своей упитанной провожатой.

– Чего встали, бабоньки?! – Верка Говоруха тоже сделала надлежащие выводы. – А ну, давайте ножками, ножками – не видите, что ли, детишки умаялись!

– Сейчас покажу, скорей за мной идите, дядьки! – Млава всем своим видом демонстрировала, что попадать под горячую руку боярыне отнюдь не собирается.

– Не спеши так, красавица, не видишь, тётке Прасковье быстро идти не по силам, – остудил Нил пыл девицы.

Та смутилась и покраснела – ещё бы, впервые в крепости её кто-то красавицей назвал, да не кто-нибудь, а взрослый муж! Так и двинулись: впереди степенно выступала Млава, то и дело предупреждая о действительных или мнимых дорожных препятствиях, за ней следовал поддерживающий Прасковью Нил, а замыкал шествие старшина с маленьким Ванюшей на руках. Глядя на них, зашушукались и осмысленно зашевелились и остальные – больше споров и ссор не возникало. Последнее, что заметил плотницкий старшина – Аполлинарию бережно уводили по направлению к лазарету.

– Спаси тебя Бог, дядька Сучок! И тебя, дядька Нил! Что бы я тут без вас у чужих людей делала? – молодая женщина никак не могла прийти в себя от того, что пришлось оставить дом. – Зачем нас сюда сотник Корней послал? Никогда такого не было, чтобы из села родного бежать! Зачем с Павлушей моим разлучили? Я Алёне пожаловалась, а она меня ду-у-у-рой! Сама-то, небось, осталась, а ведь вдовая!

– Правильно назвала! – старшина удивился сам себе. – Ты чего там непраздная да с дитём малым под стрелами забыла?! И дитя нерождённое, и сына малого погубить задумала?! Ты подумай, каково мужу твоему в бою на тебя оглядываться будет?! Тьфу!

– Вот и Алёна то-о-оже-е, – не унималась Прасковья. – А сама оста-а-а-алась!