Игорь Мохов - Приказано - спасти...

- Андрюха, слушай внимательно. Немецкий патруль налетел на какую то группу окруженцев. Так я думаю. И ввязался в бой. Чья артиллерия работает - неизвестно. Но, предполагаю, что это немецкие гаубицы бьют из Преображенского. Наверное, у патруля есть с собой радиостанция, и они вызвали огневую поддержку. Но в лес они сейчас не полезут, постараются отойти назад в Ядрицу. Наша задача - отследить, когда немцы пройдут мимо по берегу и затем форсировать реку. Понял меня?

Семен многое не договаривал. Не мог же он сказать Шилину, что в прошлой жизни он видел этих отходящих немцев. У многих из них белели бинтовые повязки, и подразделение вдобавок выносило раненых на импровизированных носилках. Правда, тогда красноармейцы не смогли толком рассмотреть попавших под раздачу вояк вермахта. Застигнутые врасплох, бойцы не нашли лучшего укрытия чем камыши на берегу. И Семен помнил, как он медленно погружался в булькающую грязь, надеясь только на то, что немцы уйдут быстрее, чем вонючая жижа достигнет подбородка.

- И вот еще - продолжил Чекунов - когда гансы уйдут, вылезаешь из машины и бежишь в фургон. Но сначала поможешь мне запереть оба люка. Придавишь крышки сверху, иначе наши самодельные уплотнения не дадут стопорам встать на место.

- Но я... - попытался, было возмутиться Шилин.

- Ты сделаешь, как я сказал - оборвал его Семен. - Здесь ты мне не нужен. Пулемет я все равно вытащу из шаровой установки, чтобы вода не текла. Затычка у меня есть. ДТ возьмешь с собой, в прицеп. Но задача у тебя другая. Берега крутые, поможешь на спуске Сивакову и женщинам раненых удерживать. А главное, вот что: ты видел, я снял с движка вентилятор, чтобы в воде он не забрызгивал проводку. Однако двигаться по лесу без него нельзя. Двигатель очень быстро закипит. Поэтому, когда пересечем брод, я остановлю машину. Вентилятор и гаечный ключ лежат в углу кузова. Фира покажет тебе. Сразу хватаешь пропеллер и пулемет, бежишь ко мне. Помогаешь открыть люк, затем сбрасываем трубу воздухозаборника и быстро ставим вентилятор на место. Потом втыкаем пулемет, и ты садишься на место стрелка. Это ясно?

- Ну, ясно. А если... - видно было, что у Андрея есть свои соображения по поводу столь лихого плана. Но времени на споры не было:

- Никаких "если". Сделаем, как я сказал.

Андрей неожиданно улыбнулся:

- Ну ты Семка раскомандовался. Прям как наш старшина.

Кривая ухмылка поползла по лицу Чекунова:

- А чем я хуже старшины?

Еще с полчаса сидели в молчании, вглядываясь вперед через триплекс механика-водителя и прицел пулемета. Семен представил, каково ждать в полной неизвестности, Сивакову, санитаркам и раненым. Ведь он строго-настрого запретил им вылезать из прицепа. А многое ли им видно через отверстия в брезенте? И, тем не менее: терпение и только терпение. Любой необдуманный поступок мог испортить весь план.

Расчет был на то, что немецкие силы из Преображенского сейчас развернуты в сторону боя за рекой. Пойти на этот берег они видимо не рискнули, иначе бы патруль не тащил на себе раненых в сторону Ядрицы. Значит, пока они ждут опасность за Преображенским, есть шанс прошмыгнуть здесь. Но нужно убедиться, что патруль прошел мимо. Ввязаться с ним в перестрелку, означает увязнуть подобно топору в сучковатом полене.

Андрей толкнул Семена в бок, привлекая внимание:

- Гляди! Вот они. Ползут, фашисты проклятые!

- Вижу - пробормотал Чекунов, хотя на самом деле, через отверстие в шаровой установке была виден только узкий сектор леса.

- А, сволочи! - не унимался Андрей - получили в рыло, улепетываете! Эх, мало вам вмазали, гадам. И оружие осталось и раненых уносите. Вот бы из пушки добавить...

На лице Шилина картина происходящего за броней отражалась столь явственно, что Семен мог видеть все разворачивающееся действие, как если бы наблюдал сам. А еще, там была написана такая ненависть, что Чекунов искренне порадовался. Порадовался, что пулемет установлен на его месте, и Андрюха до него дотянуться не может.

Дождались, когда последние фрицы из прикрывающей отход группы, скрылись за кустами. Выждали, для большей уверенности, еще с десяток минут. Дальше тянуть было нельзя.

Оба люка рубки открылись одновременно. Андрей выскочил сразу, а Семен замешкался, вынимая ДТ из турели и затыкая гнездо чопиком из деревяшки и просмоленной тряпки. Наконец из проема показался ребристый ствол пулемета, а затем и сам Семен:

- Держи. Диск полный, но стрелять только в самом крайнем случае. Закрываем люк - с этим словами Семен нырнул обратно, потянув за собой стальную створку. Андрей прислонил пулемет к борту. Всем весом придавил крышку сверху, преодолевая сопротивление подложенной в качестве уплотнения просмоленной полосы брезента, и услышал, как лязгнул запор. Внутри машины завозились, и Шилин понял, что Чекунов перебирается на место механика-водителя, перебрасывая тело через корпус коробки передач.

Из еще открытого второго люка показалась рука нащупывающая скобу:

- Андрюха, помогай!

Шилин снова вскочил на гусеницу и начал опускать створку... Остановился. В темном квадрате люка светлело лицо Семена:

- Ну, чего встал? Закрывай!

Андрей хотел что-то сказать, но, не придумав ничего, просто кивнул Семену и захлопнул крышку. Скрежет стопора.

Когда Андрей, подбежав к заднему борту, уже забрасывал пулемет в кузов прицепа, на тягаче загудел стартер.

Красноармеец Чекунов:

Семен крепко сжимал, вибрирующие в такт работе двигателя, рычаги управления. Уже включена передача, заранее переведен в пониженное положение рычаг демультипликатора. Мотор прогрелся и равномерными толчками проталкивает сизый дым через выхлопную трубу. Теперь только включить фрикцион и - послушная машина рванется вперед.

- "Рванется? С неуклюжим прицепом на буксире? Скорее поползет как вошь по мокрому тулупу. Ну, только бы диски сцепления не сжечь..."

Под скрип рессор медленно провернулись колеса прицепа и покатились, оставляя за собой заплывающую грязью колею. Гусеничные траки, один за другим ложились на лесную дорогу, выстилая стальное полотно под опорными катками тягача, чтобы затем, пропустив над собой обе тележки подвески, подняться на ленивец и, пробежав по поддерживающим роликам и зубцам ведущей звездочки, снова образовать бесконечную колею. И так будет, пока не остановится тягач. Вся жизнь трака - это движение по одному и тому же замкнутому кругу. Но это вращение дает возможность гусеничной машине двигаться по песку и болоту, взбираться на холмы и спускаться в распадки. Пока траки движутся по кругу...

В полоску триплекса, забрызганную каплями смолы, Семен видел надвигающийся берег и вовремя выжал педаль фрикциона. "Комсомолец" на секунду повис передними катками в воздухе и клюнул носом вниз. Прицеп напирал сзади, толкаясь водилом в сцепку тягача, и Чекунову пришлось удерживать тормозами неуклюжий состав. Нельзя было допустить, чтобы тягач с разгона влетел в воду, слишком велика была опасность заливания двигателя. Еще несколько метров и катки тягача погружаются в реку.