Алексей Дягилев - Противотанкист

Опять нас пронесло, забежав за ближайший амбар, и бессильно сползя по его бревенчатой стене, рассуждаю я про себя, после кросса по пересечённой местности. Один в один, Трус, Балбес и Бывалый, из комедии Леонида Гайдая. Сначала буквой зю между деревьев, потом во всю прыть по мокрому лугу, потом скачки через огородный плетень и спасительный амбар. Закатываюсь в беззвучном смехе, пока надо мной не зависает удивлённое лицо дяди Фёдора.

— Ты чего, командир? — обеспокоенно спрашивает он.

— Да вспомнил, как мы бежали наперегонки, вот и ржу. Кто хоть первым пришёл?

— Ясно, а я думал у тебя эта, как её — делириум тременс.

— Чего???

— Трясучка по-нашему. У нас мужики, бывало, напьются, так у них с утра тоже руки тряслись. Вот они и шли значит к нашему фельдшеру, опохмелиться, а он их и вразумлял всякими разными умными словами, а в конце всегда добавлял, — «делириум тременс», и что-то там ещё, но чеплашку спирта наливал. А потом гнал взашей. Правда, наливал не всем и не всегда, но про тременс постоянно упоминал.

— А чего у меня трясётся?

— Да вон, рука. — Ясно, а я-то думал, опять Гайдай… Бедный Шурик.

— Ладно, пойдём позицию занимать, пока погоня не прискакала.

От деревушки до рощи триста метров, поэтому занимаем окошки — бойницы в амбаре и ждём противника. В строении только мы с Федей, Малыш залёг в канаве, прямо на деревенской улице, левее нас. Можно, конечно, и отойти к своим, только смысла не вижу, позиция нормальная, получается, тылы мы прикрываем обеим ротам, как четвёртой, так и пятой. Не понял? И что это началось? Слева от нас стреляет зенитка. А справа как минимум пять пулемётов. Зато из рощи напротив появляется противник, но не пройдя и пятидесяти метров, начинает откатываться, потому что какие-то долбоклюи открывают огонь с юго-восточного края леса, с пятисот метров, поэтому ничего другого мне не остаётся, и подвесив последнюю люстру, командую огонь, и уперев кожух ПП на нижнее бревно бойницы, начинаю стрелять. Я-то хотел подпустить взвод фрицев метров на сто или ближе, и вальнуть их кинжальным огнём. Тогда бы деваться им было некуда, отступать двести метров до рощи, по чистому полю, да ещё под огнём двух пулемётов, однозначно, — хитлер капут. А сейчас, спрячутся за деревьями и всё, выковыривай их потом оттуда.

— Да грёбаная пешмерга, они ещё и в атаку пошли. — Не сдерживаясь, матерюсь я вслух. Стрелять толком не умеют, поэтому решили не нытьём, так катаньем на штык взять. Взяли бля. Опушка сразу расцветилась вспышками выстрелов, как карабинов, так и пулемётов, поэтому распределяю цели, и пытаюсь загасить «красный цветок», пульсирующий в темноте. Расстреляв второй диск, так и не попал, пулемёт сам заткнулся, потому что крики «ура» замолкли. Пробежав сто метров, наша пехота залегла, и стали раздаваться совсем другие возгласы. — Санитары! Помогите! При попытке подняться в атаку второй раз, опять со стороны противника раздаются пулемётные очереди, но стреляет только один ствол, и огонь двух наших эмгачей, скрещивается на нём. В конце концов, в рощу вошёл взвод пешей разведки, заняв её без единого выстрела со стороны противника, пройдя через нашу деревню. Мы двигались следом, нужно было пополнить боекомплект и понять, с кем мы воевали.

Разведчики заняли позиции на южной опушке, а мы шарим в лесу. Трупов на удивление мало, мы нашли всего пять. И то два неподалёку, а остальные три непосредственно в роще. Трёхсотых тоже не попалось, скорее всего фрицы утащили всех кого смогли. Ну и оружия, кроме нескольких карабинов и одного пулемёта, мы не нашли. Расчёт пулемёта оставался прикрывать отход, вот Федя с Малышом, его и подловили. Зато нашли всё, оставленное при нашей ретираде имущество (пустые ленты, короба и тубус с запасными стволами). Пошарив по карманам, находим зольдбухи, из которых и узнаём, с кем воевали. Дивизия СС «Рейх», второй батальон, а вот полк хрен знает, как перевести, всё-таки полиглот из меня ещё тот, это-то перевёл по аналогии с английским (буквы знакомые попались). Сдавать документы и докладывать, идём вместе с командиром разведчиков лейтенантом Иволгиным в штаб нашего батальона. Ну а по пути, я уже узнаю у него кое-что.

— А что это за атака была, голой жопой на пулемёты? — спрашиваю я у взводного.

— Да, говорил я этому мамлею, когда его взвод занял позицию на опушке, справа от деревеньки. Дождись, когда мы в деревне займём позиции, и только после моего сигнала, начинайте стрелять. Про атаку вообще даже речи не было. Нет, видимо услышав стрельбу, и увидев немцев, решил отличиться, а может и растерялся, и с испуга приказал огонь открыть. Взвод-то большой, только там всего два ручника, и в основном трёхлинейки… А, чего уж там. — Машет рукой лейтенант. — Дальше ты и сам всё видел. Если бы вы не подавили огнём немецкие пулемёты, потери бы больше были, да и по лесу никто бы не разбежался.

К тому времени бой уже закончился, и немцы отошли километра на два взад, как по тому, так и по этому берегу Большой Гжати. Пятая рота, также отходила к шоссе. А всё остальное я узнал на докладе у комбата, который встретил нас в лесу прямо на автостраде. Вот как развивался этот бой.

В половине пятого, в Алексеевку на «взмыленных полуторках» прискакал взвод конной разведки, и его командир, доложив ротному, что в Никольском идёт бой, и противник его практически захватил, уехал на доклад в штаб полка, а личный состав мотокопытных остался с ротой. Командир пятой роты доложил по команде, и подразделение, заняв рубеж обороны, стало готовиться к бою. На КП полка, присутствовал и командир 766-го противотанкового артполка, который и дал команду, выдвинуть на высоту 201,3 — две зенитки (на вооружении полка стояли 76-мм зенитными орудиями). Потому что разведчик доложил о наличии у противника танков. Немцы появились только в шесть вечера, причём впереди двигалось два «танка», а следом за ними колонна автомобилей. Подпустив противника на дистанцию прямого выстрела, артиллеристы открыли огонь, а сразу за ними и пехота. Одного самохода подбили сразу, второго в процессе огневого боя, а вот третьего обнаружили уже поздно (он шёл в самом конце колонны). И пока громили автомашины, фриц засёк батарею и вступил с ней в поединок (этот момент я и застал). После неразберихи первых минут боя, немцы опомнились довольно быстро и, несмотря на потери, развернулись под огнём нашей роты и вступили в бой. Несколько грузовиков в хвосте колонны, успели даже развернуться и отойти назад. Ну а после нашего вмешательства, и сигнала о помощи, на южную опушку лесного массива был отправлен первый взвод четвёртой роты, усиленный двумя станкачами, а в сторону деревни Сноски, один из вновь сформированных взводов и разведчики, под общим командованием лейтенанта Иволгина. Лучше всего получилось у первого взвода четвёртой роты, они подпустили противника на сто метров, и врезали из всех своих огневых средств, а это шесть пулемётов, не считая винтовок, так что левофланговый взвод эсэсовцев попал в валгаллу почти в полном составе. Больше всего повезло центральному взводу фрицев, он был дальше других, поэтому хоть с потерями, но организованно отошёл на исходные. Одна зенитка всё же уцелела, и сборный расчёт подбил последнюю штугу, а потом перенёс огонь на пехоту. Эту атаку совместными усилиями всё же отбили, и пятая рота по приказу комбата отошла к основным позициям батальона. Свою задачу она выполнила, заставив противника развернуться и не пропустив его к автостраде.