Александр Ханин - Гессенская волчица [litres]

– Так точно, Ваше Величество! – ответил министр. – Он был представлен Вашему Величеству и Вам было угодно наградить его чином полковника и «Анной» второй степени. 333 333 Императорский орден Святой Анны.

– Что Вы можете сказать про Бердяева, Илларион Иванович? Что это за человек?

– Мне известно, что он вдов, на иждивении имеет троих детей. Как работник – выше всяких похвал. Работы не чурается. Судя по докладам, в Москве охранное отделение в ближайшее время разгромит две подпольные организации, которые занимаются революционной пропагандой. А в Петербурге, опять же благодаря московским агентам, нам удалось вплотную подобраться к подпольной типографии.

– Московские агенты работают в Петербурге? – удивилась Императрица. – А чем же занято петербургское охранное отделение?

– Да, Ваше Величество, мы с Вячеславом Константиновичем пришли к выводу, что московская агентура работает более эффективно, ибо розыск в Москве поставлен на должную высоту благодаря как самому Бердяеву, так и его помощнику Зубатову. 334 334 Зубатов Сергей Васильевич, коллежский секретарь. Помощник начальника Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в г. Москве (1888). Зубатову всего тридцать два года, но опыта ему не занимать. Кстати, Ваше Величество, это именно Зубатов уведомил Департамент о проигрыше Бердяева.

– А что же петербургское отделение, Вячеслав Константинович? – Императрица перевела взгляд на Плеве. – Плохо работает?

– Ваше Величество! Осмелюсь доложить, что полковник Секеринский 335 335 Секеринский Пётр Васильевич, полковник. Начальник Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в г. Санкт-Петербурге (1888). в последнее время работает с большими нареканиями. Не знаю, что тому виной, его возраст, а ему уже пятьдесят восемь, или же усталость.

– Тогда зачем же Вы его держите на службе? – в голосе Александры Фёдоровны зазвучали нотки явного неудовольствия. – Неужели в Вашем Департаменте нет более способных сотрудников?

Плеве всегда слыл человеком, умеющим приспосабливаться и угадывать желания начальства. Большой государственный опыт в сочетании с природными задатками позволяли ему практически всегда быть на плаву. Вот и сейчас он сориентировался мгновенно:

– Ваше Величество! Я рискну предложить заменить Секеринского коллежским секретарём Зубатовым!

Граф Воронцов-Дашков удивлённо посмотрел на Плеве, который, как ни в чём не бывало, теребил золотую цепочку карманного «брегета». Министр счёл необходимым высказаться:

– Ваше Величество, я бы поостерёгся в отношении господина Зубатова. Не спорю, он замечательный сотрудник, но поставить его во главе охранного отделения в столице Империи? И дело даже не в том, что он носит всего лишь чин десятого класса. Чин – дело наживное! Но его поступок относительно Бердяева! Доносительство в отношении своего прямого начальника, пусть даже и проигравшего казённые деньги, оправдания не находит!

– Илларион Иванович! – Императрица посмотрела на министра с

укоризной. – К чему же в делах полиции такая излишняя щепетильность и морализаторство? Сделайте Бердяеву внушение и скажите, что я прощаю его. Казённые суммы он, разумеется, должен вернуть. А вот господина Зубатова почему бы не попробовать в роли начальника охранного отделения столицы? Вячеслав Константинович! Как Вы можете охарактеризовать сего господина?

– Ваше Величество! Я знаком не только с письменными докладами Зубатова, я неоднократно общался с ним лично. Он убеждён, что одними полицейскими мерами искоренить крамолу невозможно, особенно это касается рабочей среды. Зубатов прекрасно знаком со всеми социалистическими теориями, знает произведения революционных корифеев, и потому считает, что главная задача в настоящее время – это парализовать крамолу в рабочей среде посредством идейной борьбы с революционными теориями и принятием государством решительных мер для защиты работников от своеволия со стороны заводчиков.

– Господин Зубатов желает ограничить права заводчиков?

– Нет, Ваше Величество, он желает, чтобы все, в том числе и заводчики, подчинялись единым правилам. Нужно смотреть правде в глаза, Ваше Величество. Да, я был и остаюсь сторонником самых решительных и жестоких мер в отношение всякого революционного сброда! Но, зачастую, наши заводчики в погоне за прибылями забывают о том, что на их фабриках и заводах работают русские люди, а не бессловесные скоты. Нищенские расценки, членовредительство в цехах, грязь и болезни, всё это толкает рабочих в сторону краснобаев, которые способны имеющееся недовольство обратить против существующего строя!

– Как велико влияние революционеров среди рабочих? И что тогда Вы мне скажете по поводу русской интеллигенции?

– Я, Ваше Величество, уже говорил, что та часть нашей общественности, в общежитии именуемая интеллигенцией, имеет одну, принадлежащую ей природную особенность: она принципиально, но и притом восторженно воспринимает всякую идею, всякий факт, направленные к дискредитированию государственной власти. Именно из числа разночинной интеллигенции выходят все эти агитаторы и бомбисты. Но сейчас наблюдается, как новые вожаки зарождаются среди самих рабочих. Вожаки, которые могут быть опасны гораздо больше, чем все эти либералы…

Граф Воронцов-Дашков слушал молча. Представитель высшей аристократии, он был весьма далёк от всяких теорий. Ни трагическая гибель сына, ни годичное пребывание на посту министра внутренних дел, ничто не могло изменить Иллариона Ивановича. Полицейское дело оставалось для него чужим, а всякие революционные теории чем-то очень далёким и непонятным.

* * *

На следующий день Зубатов был назначен начальником петербургского охранного отделения с производством в следующий чин. Для России это назначение стало полной неожиданностью. Впервые во главе охранного отделения оказался не жандармский офицер, а штатское лицо, да ещё с претензией на свою исключительность.

Получив извещение о своём назначении, Зубатов набрался наглости телеграфировать Плеве, что он готов принять должность при условии, что ему будет дозволено забрать в Петербург часть Летучего отряда филеров вместе с мастером сыскного дела Медниковым. 336 336 Медников Евстратий Павлович, коллежский асессор. Чиновник канцелярии московского обер-полицмейстера (1890).

19-е апреля принесло новости из далёкой Персии. Шах Наср-Эддин, дружественный России, пал от руки убийцы. Канцлера это встревожило, ибо нарушало его планы относительно Персии. Но пока что его занимало другое. Назначенное заседание Комитета министров обещало быть непростым, ибо должны были решаться важнейшие вопросы развития экономики и финансового устройства России. Комитет министров был органом коллегиальным, решения принимались большинством голосов. Разумеется, что последнее слово всегда было за Императрицей, и она могла, если считала необходимым, не согласиться с большинством, а утвердить мнение меньшинства. Но для канцлера было важно, чтобы на его стороне было большинство.