Юлия Гордон-Off - Самолётиха [СИ]

А во вторник шестнадцатого июня позвонил Александр Феофанович. Меня вдруг выдернули из-под Бобика, которому я через лючок уже смазала, а сейчас пыталась смазать снизу узлы крепления и амортизации костыля. В общем, бегом в штаб, и не в наш, а в полковой, который в центре посёлка. Чего я только не напридумывала пока бежала, даже, что меня сейчас за моё второе хамское письмо Сталину арестовывать будут. Но оказалось, что это по ВЧ со мной решил поговорить товарищ комиссар. Я успела прибежать и даже спокойно отдышаться, когда меня, наконец, позвали в комнату ВЧ-связи.

— Ну здравствуй, пропавшая племянница!

— Здравствуйте, Александр Феофанович! Никуда я не пропадала, письма пишу, ваши получаю…

— Да ладно! Это я так! Как твои успехи, мне доложили, но я хочу от тебя услышать…

— Успехи есть, уже налетала больше тридцати часов. Мой инструктор уже подписал мне самостоятельные полёты. Много это или мало, не знаю. Он сказал, что теперь только набирать лётный опыт и практику. Он фактически свою задачу уже выполнил. Я сейчас его жду, в основном потому, что без него меня никто на полёты не ставит…

— Так может распорядиться?

— Не нужно. Меня всё устраивает и он смеётся, что ему даже нравится пассажиром полетать…

— Ну, хорошо! Я понял, что фактически ты закончила курс подготовки аэроклуба, как мне доложили, а ещё по факту освоила специальность авиационного техника на самолётах У-2. Всё правильно?

— Наверно…

— Тогда слушай! Верочка закончила учёбу, ты — тоже. На днях будет приказ по тебе. Тебя откомандируют в распоряжение Новикова, а проездные выпишут через Москву. Будете выезжать, дашь телеграмму. Знаешь, как девочки по вам уже соскучились?!

— Какие девочки?

— Соня с Ирой! Мне тут от них уже столько выслушать пришлось, что я не придумал ничего, чтобы тебе здесь учиться… Всё поняла?

— Всё… Спасибо…

— Да не за что! Я тоже по вам соскучился… Собирайтесь! Очень ждём вас! Сестру поцелуй от нас! Всё! До встречи…

Как вы понимаете, армейский комиссар Смирнов просто так ничего не говорит. И я поняла, что времени у нас не больше пары дней. Труднее всего было прощаться с Бобиком. Да и к Трофимычу успела привыкнуть, вообще, уже опять успела врасти в наш аэродром. Вечером пришёл Данилов, неожиданно меня обнял и расцеловал. Сделал окончательные записи в мою лётную книжку и ушёл не прощаясь…

До вечера бегала, автоматически делала привычные дела. Я с первого дня прекрасно понимала, что я здесь временно, что главное здесь для меня учёба, и вот её я практически закончила и ничего меня здесь кроме возникших привязанностей не держит. Честно, я почему-то ждала звонка после майских, ведь к этому времени минимальный курс «взлёт-посадка» я уже освоила и с учётом того, что война, я была уверена, что на этом всё и со дня на день нас отправят обратно, но дни шли, ничего не менялось, и я как-то расслабилась. Поэтому звонок, словно обухом по голове оглушил…

Вечером рассказала Верочке, и она испугалась поначалу. Но потом, когда я стала её успокаивать, она осознала, что её там ждёт тётя Ира и тётя Соня, я как-то даже не осознавала, что для неё они куда более домашние, это я держу дистанцию, а Верочка их обеих уже приняла, да и общалась она с ними гораздо больше меня…

Вот говорят, что в путь мы трогаемся задолго до того, как сядем в поезд или самолёт, что на самом деле мысленно мы в пути с момента принятия решения о том, что поедем. Вот и я уже прокручивала в голове, что нам в поезде понадобится, что из вещей и куда упаковывать, не забыть взять на память о Трофимыче и Бобике мои удлинители для педалей. Всех поблагодарить. Устраивать отвальную – это мне вроде как не по чину, так что с этим проще. Я мысленно уже одевалась в поезд и ходила по нему, стараясь не испачкаться всепроникающей поездной угольной пылью.

Назавтра я ждала, что приказ будет на утреннем разводе, но меня обычно расписали на работы, что я восприняла без всяких эмоций. В штабную землянку меня вызвали перед самым обедом. Какой-то сердитый Малюга встретил меня очень недовольным взглядом:

— Знаешь, зачем позвал?

— Не знаю, но подозреваю…

— Сказать трудно было?

— И как вы, себе это представляете, с утра я подхожу и говорю, вы не ставьте меня на работы, приказ будет! Вы же сами бы меня наругали и сказали, вот будет, тогда и поговорим!

— Ну да. Так и сказал бы… Ну ты всё равно должна…

— Так точно! Должна! Исправлюсь!

— Ладно! Не шуми… Ты… Эта! Не сердись, что работой тебя так загружал… Я же как лучше хотел. Чтобы не пинали тебя, что в любимчиках ходишь и тебе послабления делают… Понимаешь?

— Не знаю… Это вроде: бей своих…?

— Да ничего ты не понимаешь! А, ладно! Трудно с вами… Мне тут шепнули, что весь следующий набор ШМАСа женский будет, я уже думал, как бы тебя на должность в школу поставить, ты бы с ними справилась, ты сможешь! А тут вон как… Тебя куда? Знаешь?

— Сначала в Москву. Потом на фронт… Ленинградский…

— Уже лётчиком?

— Ну да… Я же отучилась…

— А я уже рапорты писал, хотел со штурмовиками тогда… А, ладно! Не держи зла! Ты ничего! Наша! К Некрасову зайди, я ему уже сказал… Попрощаться зайти не забудь…

Некрасов встретил меня ещё смурнее. Да что они, все сговорились, что ли?

— Проходи давай! Уезжаешь?

— Уезжаю…

— Ты же летать будешь?

— Ну да…

— Вот я и говорю… Ты до отъезда зайти не забудь! Соберу тебе кое-что…

— Да не нужно…

— Ты меня не учи! Мала ещё! Я ведь тоже Балтийский! Ладно! Иди пока. Зайти не забудь!…

Вечером меня снова выдернули в штаб, звонил Белоглазов, уточнил, знаю ли я про свой отъезд? И не возникло ли каких-либо сложностей, о которых ему следует знать? После моих ответов он взял с меня обещание быть на связи при любых непредвиденных случайностях. И что ориентировочно мой отъезд запланирован на девятнадцатое, то есть у меня фактически один день и на службе меня задействовать уже никто не будет… В общем контроль и учёт. Вот только на мой вопрос: на какое время девятнадцатого нам рассчитывать? Он как-то странно съехал с темы. Но учитывая, что он проявил себя уже достаточно надёжным и дотошным, я решила, что у него ещё не всё окончательно состыковано и он уточнит этот момент и позже доведёт. В общем, я почти угадала, но к случившемуся готова не была, но давайте по порядку.

Верочка назавтра устроила ревизию своего чемодана и все вещи, из которых успела вырасти, и не только их, отдала Аглае. Из зимних вещей я успела спасти от раздачи только её зимнее пальто. С которым, как я позже поняла, она и сама не очень хотела расставаться. Зато у нас получился только один чемодан и полупустой мешок, я так обрадовалась. Рано я радовалась, потому что Некрасов мне полностью забил этот мешок и второй тоже, а шинель мне пришлось нести в руках. Впрочем, я не в обиде, ведь он выдал мне фактически полную новую лётную экипировку на летнее время. Здесь нужно пояснить, что как такового демисезонного варианта не существовало, в выданном мне сейчас, летали и в межсезонье и летом. Тепло костюма регулировали тем, что поддевали вниз под комбинезон. Летом в жару комбинезон вообще предпочитали не носить и летали просто в своей форме хэбэ, которой у меня не было, ведь это как раз та самая голубая матросская роба, от которой у меня был только верх. А вниз я летом носила хлопчатую юбочку, в которой в самолёт не полезешь. Ещё он мне выдал перчатки с крагами, но пальцы у них оказалсь из тонкой и мягкой замши. Два шлемофона, зимний у меня уже был, к нему только сменные подшлемники, а вот летнего у меня не было, и я до сих пор летала в зимнем, честно сказать, я как-то вообще не думала даже, что есть зимний и летний вариант. Ну голова после полётов мокрая, наверно это ещё одна форма платы за право подниматься в небо и так должно быть. Вы не думайте, я вовсе не телушка безропотная, которую ведут куда угодно, а она даже не дёрнется, очень даже могу дёрнуться. Просто в тех случаях, когда не всё знаю и понимаю, с детства как-то привыкла безоговорочно доверять тем, кого знаю и кто явно в этих вопросах умнее и опытнее. А раз тот же Хитрый хохол не дал мне другой шлемофон, значит и нет другого, так и чего пыль поднимать? И вообще, у меня голова тогда была столькими вещами занята, что было не до обдумывания шлемофона, ей-богу… Долго перечислять, но теперь на месте мне не нужно будет выпрашивать это снабжение, у меня уже всё есть. Конечно, это не было благотворительностью, всё выданное было записано в мой вещевой аттестат. Вот только нашему человеку, думаю, не нужно объяснять огромную дистанцию между «положено» и "имеется в наличии". Но самое главное, Хитрый хохол приберёг напоследок, когда он достал, я не решилась поверить, но это был именно он! Сияющий гордой заслуженной улыбкой на лице Виталий Гаврилович протягивал мне чёрный, гладко поблескивающий, новенький морской плащ-реглан! За такое не зазорно полгода в его каптёрке бесплатно полы мыть. Я влезла в него, хоть на моей худобе он болтался, но я в нём не собиралась форсить, я в нём собиралась летать, и в продуваемой кабине Удвасика иметь такой плащ – это для многих – несбыточная мечта и Некрасов мне её реализовал. Само собой, когда я от радости смогла нормально дышать, я его от всей души расцеловала, а уж какая у него было довольная физиономия! В общем, вы понимаете, свободных мест у меня не осталось…