Юлия Гордон-Off - Карелия [СИ]

Когда я начала приходить в себя, то осознала себя в какой-то заросшей мхом и вереском ямке в елово-осиновом диком лесу, где напротив меня едва поместились командир и наш сибиряк Авдей, ногами мы не упирались друг в друга только потому, что раскинули или подогнул их каждый. В наступающем рассвете они словно проявлялись из сумеречной полутьмы. Где ещё двое я не видела, но главное, я лежала! И не надо было никуда бежать!.. Под одеждой у меня всё хлюпало как в болоте, только горячем и очень хотелось из этого душного компресса вылезти, голова горела, кто-то опустил клапаны у моей будёновки и застегнул её мне на шее. И я первым делом едва слушающимися пальцами после нескольких неудачных попыток всё-таки расстегнула пуговицы и стянула её с головы и мокрые спутанные волосы облепили лицо, но мне было всё равно, голову обдуло прохладным ветерком и мысли прояснились.

— Так, Авдей, Иван с Никитой ушли, надо определиться куда мы выйти успели. Вернутся, порешаем и тебя разбужу в дозор. Сейчас я побуду и ребят дождусь. Ты и радист спите, только сначала рацию проверьте, не стряхнули ли. Чёрт! До чего не люблю с этой хрупкой машинерией дело иметь…

— Сделаем! Командир! Вроде не должны, я смотрел…

— Проверить! Сказал! — Почти рыкнул он, и как это у него шёпотом получается, не знаю. Извернулся как ящерица, мелькнул ногами и уполз. Ещё несколько секунд было слышно его тихое шуршание, а потом затихло, и лес снова застыл в тишине, только вверху с шелестом ветерок трепал листья и кроны. Это такая особенная тишина наших северных лесов, в конце осени на несколько недель устанавливается после отлёта птиц, лес словно затаился и отдыхает от летнего щебета и гомона. Больше такой тишины не будет ни зимой, ни весной, и уж тем более летом. Зимой, даже в самую тихую погоду тихо позванивают осыпающиеся снежинки, звонко стукают замёрзшие веточки, где-то чего-то хрустнет, где-то сорвётся и осыпется вниз с громким шелестом или глухим бухом снежная шапка с ветвей или от сильного мороза будут потрескивать земля и деревья. А сейчас как раз такая глухая тишина…

— Мета! Давай рацию…

Только теперь до меня дошло, что же мне так неудобно, это у меня сзади косо приткнулся куб рации в мешке и вдавился углом в спину. Я завозилась и выпуталась из лямок, передвинув мешок в сторону. Сил его поднять не было. Авдей тоже завозился, а я наклонилась и попыталась развязать узел на горловине мешка. Вроде ведь петлёй завязывала, а вот ведь гад такой, затянулся узел. Пальцы цепляют узел, но сил сжать их нет и ногти соскальзывают чуть дрожа. Я снова пытаюсь, и опять не ухватить… Авдей тихо отводит мои руки и одним движением развязывает мешок, оказывается петля и осталась, просто я не увидела хвостик её и стала дёргать узел.

— Ничего! Меточка! Не робей! Ты молодцом у нас! Выдержала! Не каждый мужик бы смог, а ты дошла! Сейчас я вытащу. А ты уж проверяй свои радистские дела…

Он ловко стянул с рации мешок, даже стало смешно, словно не вынул, а как чулок с ноги, так ловко снял с неё мешок. Я развернула одеяло, и тряпки в которые рация завёрнута, внимательно оглядывая прежде всего, не промокло ли где-нибудь, по тряпкам это лучше всего видно будет, ведь у меня ещё и щель есть, хотя про герметичность крышки говорить глупо. Потом осматриваю крашеный фанерный корпус от сколов и трещин, и для надёжности не только смотрю, но и оглаживаю ощупывая, ведь на ощупь иногда быстрее трещину почувствуешь. Но не сейчас наверно, пальцы деревянные и подрагивают, чувствительность как сквозь вату, но я упрямо продолжаю со всех сторон. Вроде всё нормально. Можно попробовать включить. Щелчок тумблера включения такой громкий и звонкий, что, кажется, на весь лес треснуло. От неожиданности чуть не вскрикнула, едва сдержалась. И в тот же миг задержала дыхание, со страхом ожидая пока прогреются лампы и как завороженная смотрю на ожившую стрелку вольтметра. Внутри корпуса тоненьким писком запела какая-то нагревающаяся лампа, где-то сухо щёлкнула искра статического разряда, и даже не описать какое это счастье слышать звуки пробуждающегося механизма, наконец ожила, загорелась лампочка готовности к работе, я надела на ухо наушник, воткнула в гнездо антенны конец отвёртки и чуть повернула верньер настройки, услышала шелест, треск и какую-то далёкую морзянку… Уф! Работает! Улыбаюсь и киваю напряжённо глядящему на меня Авдею, он тоже расплывается в улыбке. Выключаю. У нас всё хорошо! Он споро помогает снова упаковать наш драгоценный кубик в тряпичные вещи и одеяло, я развожу горловину мешка, и он её ловко опускает внутрь. Быстро завязывает горловину и, сунув мне в руку, чёрный сухарь посыпанный солью, поворачивается, и тут же слышу его сонное сопение…

А меня ещё потряхивает возбуждение и волнение и мне ведь тоже велено спать, но я сейчас точно не засну. Хорошо, хоть в туалет не нужно, да я столько воды потеряла, что наверно до завтра не захочу… Лежу, сосу каменный сухарь, грызть его – дураков нет, я уже пробовала как-то, чуть зубы не переломала. Понемногу тело начинает приходить в себя, пальцы уже начинают слушаться, и дрожания противного как от натянутой внутри верёвки нет. Подумала, стянула верх камуфлированного комбинезона, потом ватник и стянула с себя тельняшку. Слишком она тёплая и сырости в себя впитала достаточно. Лезу в мешок, достаю гимнастёрку, надеваю на рубаху, а ветерок уже начинает тело холодить, но это скорее приятно. Накидываю сверху ватник, чтобы не успел остыть, комбинезон можно и позже, там ведь ещё все эти помочи и ремни застегнуть надо. Пока упакую тельник, чуть вывернула ящик рации и аккуратно разгладила и положила тельняшку вдоль спины. Теперь можно и остальную экипировку в порядок привести.

К слову, я одна у кого комбинезон поверх всего одет, у остальных ремень с ножом, пистолетом и какими-то подсумками сверху. Эх, если бы не спешка, Сосед предлагал быстро всем разгрузочные жилеты сделать, тем более, что у нас старшина так ловко шьёт, но с этой спешкой, я даже не заикалась. Так, вот только решить, портянки лучше сейчас перемотать или потом перед тем, как трогаться в путь? Перемотаю сейчас, а то, вдруг там чего постёрла. Вообще. Между ног как-то не очень приятно кожу печёт, и это несмотря на все старания старшины, да и вообще. За время этого кросса, уже прочувствовала свою одёжку, которую кожа ощущает как дерюгу, которая тело обдирает. Видимо у нас действительно кожа намного нежнее, ведь мужчины в этой одежде постоянно ходят и выход у них не первый… Перемотала портянки на сухой конец, сапоги все нагрузки выдержали с честью, а за голенища ничего не насыпалось, потому, что сапоги сверху штанинами комбинезона закрыты. Надо бы ещё расчесаться, но не хочется просто разгребу пальцами и перезаплету косу. Вот, всё, я готова, да и заснуть уже получится. Помню, Настя подружка школьная рассказывала, что когда в поход ходили им говорили при первой возможности ноги повыше держать, так они быстрее отдыхают. Даже смеялась, что они на привалах ноги друг на друга закидывали и так валялись. И если я сползу вниз ямки, то ноги на её склоне вверх будут и лучше отдохнут…