Сергей Зеленин - Верховный Главнокомандующий

— Их Благородие, сразу же отделился от нас с ещё двумя офицерами и, всю дорогу с ними о чём-то шептался. А как только увидел немцев верхами, достал из кармана белый платок и к ним поскакал… И, другие офицеры с денщиками за ним. Ну а я, решил к своему царю вернуться — хоть Их Благородие и, ругались шибко и грозились мне револьвертом.

— Фамилию капитана не знаешь?

— Как не знать — я ж у Их Благородия в денщиках был?! Фамилия у господина капитана — Мячин, Ваше Императорское…

«Мячин»? Помню, помню такого… Помню упоминание в мемуарах Свечина про этого капитана — отстранённого им от командования ротой за трусость. Жаль, очень жаль, что я поинтересовался фамилией этого капитана только уже после… Да, кто ж знал, что он мне на пути подвернётся?

А может оно и, к лучшему?!

— Как звать то тебя, солдат?

— Иван Хренов, Ваше Величество!

— Давно воюешь?

— С прошлой осени, Ваше…

Молодой, здоровый парень и на рожу — не дурак, сразу видно.

— И, всегда в денщиках?

— Никак нет! Когда, после ранения из госпиталя вернулся…

— Ко мне в денщики пойдёшь?

Вытянулся в струнку:

— Как прикажете, Ваше Императорское Величество!

Впрочем, без особой — поросячьей радости.

Сразу его предупредил:

— Только учти, Иван Хренов — со мной интересно, но… СТРАШНО!!!

— Да, я уже вижу, Вашество… Мне б, винтовочку какую!

— «Винтовочку»? Да, как только — так сразу! Пока что, вот возьми у господина шофёра мой карабин.

Отправил Кегресса отогнать куда-нибудь в укрытие неподалёку мой «Фюрермобиль», с наказом беречь его и себя: не ровен час убьют — не пешком же в Могилев возвращаться?!

Адольф не возражал: особенно, в бой он не рвался…

Только-только я сказал последние слова, как отдалённо затрещало — как в лесу по валежнику кто — многоногий, пробежал! Я поднёс бинокль к глазам: на опушке, освещённой лучами заходящего Солнца, появились всадники и было их очень много. Так и не понял, надолго ли задержали кавалерию мои рогатки — но большая часть её, загарцевала вдоль опушки — спешиваясь и стреляя в места появления облачков белого дыма от «берданок».

Меж тем, группа из трёхсот улан во весь опор рванула к селу. Где-то с половину их, лихая военная судьбина забросила на поле с перевёрнутыми боронами… Потеряв разом порядком полтора десятка лошадей и, надеюсь — всадников, этот эскадрон заменжевался, затем вернулся на опушку. Остальные же, не обращая ни на что внимание, неслись к селу напрямки по дороге…

— Кажись, сработало! — радостно сообщил я, — сейчас мы с вами, господа, немножко повеселимся и, заодно прибарахлимся.

Со стороны леса, если забыл упомянуть, через всё село шла главная улица — широкая и прямая, свободная от каких-либо естественных препятствий или искусственных заграждений.

— Спускаемся вниз, господа и, насыплем господам уланам горячих углей в мотню их лосин! ХАХАХА!!!

— ХАХАХА!!!

Это так — для поднятия настроения. Немецкие уланы лосин не носили…

Связистов-телефонистов и их прапорщика, мы оставили наверху — вдруг от Свечина сообщение какое придёт. Со мной был генерал Спиридович, восемь его жандармов, полковник Нагаев и ещё трое офицеров, чином до капитана. Ну и, мой — вновь принятый на работу, денщик Иван Хренов.

СИЛИЩА!!!

И, кроме того, внизу в алтаре перед престолом меня дожидался… Не, не «рояль в кустах»! Попроще чё.

Ворвавшись на главную улицу, кавалеристы во весь мах понеслись к церкви, игнорируя редкие выстрелы из сельских хат и выбегающих из кустов и из-за плетней мужиков-солдат с вилами, баграми и оглоблями. Вот, передние из них, уже перед самыми церковными воротами… Вот, они уже спешиваются… Вот, кто-то из них решил въехать в Храм верхом…

А, ВЕДЬ ЭТО — ГРЕХ!!!

Вдруг, ворота церкви — как сами по себе открываются и…

— БАБББАААХ!!! — винтовочный залп из десятка с лишним стволов.

— ФФФРРР!!! ФФФРРР…!!! — длинная-предлинная первая пулемётная очередь, — …ФФФРРР!!!

Сидя перед самим алтарём — за баррикадой сложенной из мешков с песком я, из извлечённого из багажника автомобиля пулемёта «Шварцлозе», косил прискакавших за скальпом Самодержца Российского немецких улан. Не всё ж мне русских генералов стрелять, да?!

— БАБББАААХ!!! ФФФРРР!!! ФФФРРР!!! ФФФРРР!!!

Эх, жаль патронных лент всего восемь с половиной — приходится экономить… Было. Боеприпасов к австрийскому пулемёту — пожалуй, мне здесь не найти.

«Легли» почти все… Лишь, десятка три из самых последних всадников — вовремя сообразив, что здесь проще-простого — своего-собственного «скальпа» лишиться, невероятно быстро развернув лошадей, так же — невероятно быстро ретировались.

— «Смешались в кучу кони, люди…», — стихом Лермонтова, прокомментировал я дело рук своих.

Проводив «гостей» остатком ленты — и не попав (мешал целиться дым от сгоревшего масла), я перезарядил пулемёт… И, оцепенел!

БОЖЕ!!!

Снаружи слышался, такой страшный смертный крик… Я ещё никогда — за две свои жизни, не слышал — чтоб кто-то из живых существ, так страшно кричал! Это кричали от невыносимой боли и предсмертного ужаса, не люди — не могут, так страшно кричать люди — понимающие за что они умирают! В первый момент, я был в шоке — казалось, подыхает в предсмертных корчах от ужасной боли, в стонах мук и невыносимых страданий живой плоти, сам этот многострадальный мир — проваливаясь за все свои смертные грехи прямиком в ад…

Но, это всего лишь — кричали раненые, умирающие лошади. Мои спутники, видать тоже — не каждый день с таким сталкивались и, стояли, оцепеневши побледнев.

Неимоверным усилием воли, взял себя в руки… Быстро придя в себя, я приказал своим:

— Лошадей первым делом добить, всем раненным оказать посильную помощь и отнести в безопасное место на южной окраине села. Оружие собрать и раздать безоружным солдатам! Улицу перекрыть рогатками — во второй раз, такой «фокус» уже не пролезет! Целых пленных, если таковые будут, ко мне на допрос…

Однако и, без меня из изб повыползали их «гарнизоны» и, принялись по-крестьянски хозяйственно прибирать к рукам бесхозное добро. Иногда, гремели выстрелы, предсмертное конское ржанье или людские вскрики…

Неподалёку торопливо захлопал «Люггер-Парабеллум» и, высадив пару обойм, стих: раненый немецкий офицер, успел заползти в какой-то сарай и, до последнего патрона отстреливался — застрелив двух ополченцев и одного из наших жандармов. Другого — молодого немецкого офицера, привели ко мне раненного в правую кисть и с огромной гематомой на голове.

— До последнего, левой рукой своим дрючком отмахивался — пока я его по «кумполу» берданой не хватил! — весело рассказал подробности задержания пожилой ополченец, — думал, уж всё — убил, германца — да нет! Всего лишь, шелом ему вдребезги разбил…