Сергей Зеленин - Верховный Главнокомандующий

Он неожиданности он нажимает на спусковой крючок: «бабах» — как сквозь вату, почти неслышно… После «большого» то взрыва!

«Бжиикк» — пуля несколько раз срикошетив в опасной близости, улетела чёрт знает куда…

Револьвер, как живой вырывается из его рук. Британец, переворачивается на спину и отлично поставленным хуком бьёт меня правой в челюсть: «тырц!».

Точно, но не сильно! Должно быть, ему тоже сегодня досталось… Всего лишь сажусь на жоппу и мотаю головой — пытаясь избавиться от усилившегося «колокольного» звона в ушах и, сфокусировать «картинку».

Когда мне это удалось, вижу — опершись спиной об стену садится и, не отрывая от меня дико-ошалевшего взгляда, снова нашаривает на полу свой огнестрел. Из положения «сидя на оппе», перехожу в положение «стоя на коленях» и, в падении бросаюсь на него — перехватывая обеими руками руку с оружием.

Когда это удалось, пытаюсь ударить лбом в по-аристократически прямую переносицу, но получается как-то вскользь… Свободной левой рукой, он наотмашь бьёт меня в ухо: «тырц!».

В голове, как что-то лопнуло, в ушах уже не «торжественный благовест» — траурный набат какой-то, в глазах — радужные круги. Чувствую — ещё одна такая плюха и, я выключусь — как телевизор у должника за электричество…

Удерживая его вооружённую руку — «баххх-бжиикк», баххх-бжиикк, баххх-бжиикк», я снова пробую ударить лбом в ненавистное лицо. Отворачивается, подставляя левой ухо.

Удар!

Не знаю, как ему — а мне реально поплохело… Руки слабеют, ещё немного…

Прямо перед глазами вижу человеческое ухо, ещё сохранившее тонкий аромат сказочно дорогих мужских духов… Уже, ничего не соображая, действуя на первобытных звериных инстинктах: неоднократно выручавших, должно быть — моих одетых в звериные шкуры предков в этой вечной войне на выживание, впиваюсь в него зубами и, по-акульи вертя головой — рву его…

— АААА!!!

Звук чего-то железного, упавшего на каменный пол. Вкус солёной крови во рту…

«Оказывается, у человека в ухе очень много кровеносных сосудов! — совершенно нелепые для такой ситуации мысли, — а, что ж оно, тогда так зимой мёрзнет?!».

— АААА!!!

Бьёт левой — но очень слабо… Ни фига не левша… Вырывается, бьёт правой — «тырц»!!!

И, вот я не помню, как оказался на полу…

Очнулся от крика:

— ААА!!!

Как так получилось? Вроде ж, крепко — не оторвёшь, вцепился? А, чё за фуйня во рту? Ах, да… Вот, чёрт!

Как некрасиво получилось…

Выплёвываю брезгливо ухо иностранного подданного и привстаю опершись на локоть — Джентльмен-капитан катается по сортирному полу, держась за… За то место — где раньше было левое ухо и:

— ААА!!!

На карачках, подползаю к нему:

— Чё, больно?

Не дождавшись ответа, нахожу револьвер:

— Потерпи — сейчас будет легче…

Взявшись за ствол, рукояткой «Нагана» — как молотком бью в британский упрямый лоб:

— А, ты думал?!

Это вам не эфиопских каннибалов в джунглях геноцидить, проклятые британские колонизаторы!

— Это — РОССИЯ(!!!), деточки…

Забрасываю револьвер в ближайший унитаз — ибо, если придёт в себя, обязательно отберёт… Я очень слаб… Вижу, как всё заволакивается дымом… Ещё бы — столько керосина… Я, отъезжаю…

Прихожу в себя — кто-то меня тащит, схватив за воротник кожаной куртки:

— Ваше Императорское Величество, Ваше Императорское Величество…

— СТОЙ!!!

Сажусь на пол, озираясь вокруг: дым, треск горящих деревянных конструкций…

Писец, особняку губернатора Пильца!

Ну, ничего — Александр Иванович у меня в московские губернаторы запланирован: в Кремле жить будет — или, где там у нас в Первопрестольной, градоначальники обитают? Почему то, перед глазами появился ленинский Мавзолей… Машу головой, отгоняя наваждение.

Без крыши над головой, по крайней мере не останется…

Вокруг меня мои верные телохранители Хренов, Зимин, Афанасьев… Губы, непроизвольно расплываются в счастливой улыбке: как же я чертовски рад вас видеть!

И… И, Комендант Свиты ЕИВ Воейков Владимир Николаевич…

— …Ну что, Владимир Николаевич? Поговорим о делах наших скорбных?! — спросил я его в тот раз, вызвав к себе в купе-кабинет, — расскажите-ка мне, что связывает Вас с генералом Борисовым из Штаба, что у вас с ним общего?

Тон мой был, как у Понтия Пилата — допрашивающего с пристрастием подвешенного на дыбу Иуду, после его же доноса на Спасителя.

— С генералом Борисовым? Что связывает?! — растерялся тот, — так по вашему же приказу, Ваше Величество, я поставляю минеральную воду «Кувака» моего разлива в госпитали. А, больше ничего не связывает — разве, что…

Чуть не хлопнув себя в лоб — за забывчивость, я тем не менее, не выпустил из рук путеводную «нить Ариадны»:

— «Разве, что…»? Продолжайте, господин генерал!

И, Войков мне всё рассказал — всё без утайки и, всё — как на духу.

Ну, слава Богу — самого страшного пока не произошло!

Владимир Николаевич, при всех своих достоинствах имел и существенные недостатки — возможно, присущие всякому успешному предпринимателю: неразборчивость в деловых связях — если они обещают ему дополнительные проценты к «марже» и умение «залезть без мыла» в «определённое место» к «нужному» человеку.

Его «поддакивание» разговорам определённой политической направленности, генералы Борисов и Пустовойтенко посчитали за готовность предать и, уже приступили к откровенной вербовке.

Как бы развивались события, не подскажи мне вовремя Свечин про их «шашни»?

Без понятия!

И, здесь не уместно говорить, что кроме страсти наживы — у Воейкова имеется ещё и долг офицера…

ИБО, СЛАБ ЧЕЛОВЕК!!!

Если вербовка проводится грамотно, вербуемый — зачастую даже не подозревает, что ему уготована участь Иуды. Это потом он трепыхается, «на крючок» попав — да уже поздно! Вспомним сына «бедного» Павла — Александра Первого: точно также — очень грамотно и умело, «завербованного» участвовать в свержении — а затем в убийстве своего отца…

Ну, что ж…

Удача сама прёт мне в руки и, человек 21-го столетия, столько всего разного прочитавший — в том числе и про методы работы спецслужб, просто не может пройти мимо такого шанса!

Самое трудное было — уговорить Владимира Николаевича сыграть роль графа Палена в заговоре против Императора Павла I. Тот бледнел, краснел, на колени падал, запугивал отставкой, слезу пускал и, даже довольно правдоподобно симулировал сердечный приступ — забыв, что он у нас Пан Спортсмен… Но, стать Иудой — пусть даже мнимым, наотрез отказывался.

Должно быть идея свержения Самодержавия, ещё не стала — как к февралю-марту 1917 года, материальной силой!

Пришлось, дополнительно пообещать кое-что к тем «ништякам» — что мной были ему обещаны ранее.