Евгений Шалашов - Декабристы-победители [litres]

– По нашим данным, – стал размышлять Каховский, – отряд Клеопина насчитывает не более сотни человек. Вероятней всего, он отправил человек двадцать в разведку, чтобы те «прощупали» наши силы. Возможно, эти, с позволения сказать, «охотники» будут преследовать нас всю дорогу. Ну, а основные силы укрыты в городе. Клеопин кадровый офицер и защищать город с сотней против тысячи не станет. Значит, либо уйдет в леса, либо, а это вероятней всего – укроется в Тихвинском монастыре. Пушек у него нет, так что монастырь возьмем без большого боя. Ну, в самом крайнем случае можно поджечь Тихвин.

– Нам бы еще до Тихвина дойти, – грустно улыбнулся полковник.

– Дойдем, – уверенно заявил Каховский. – Я знаю эти места. Далее, насколько мне помнится, дорога будет шире. А потом пойдет через поля. Засаду устроить негде.

Генерал-майор Каховский почти угадал тактику партизан. Впрочем, было бы странно ее не понять. Для этого не нужно было служить в лейб-гвардии и набираться опыта на Кавказе. Про «скифские войны» каждый читал еще в детстве, а деяния героев-партизан Отечественной войны были известны не то что военным, а любому штафирке!

Дорога шла между невспаханных, находящихся под паром полей, и солдатам стало гораздо веселее. До ближайшего леса с версту, а на версту даже хороший охотник попасть не сможет. Да и на широкой позиции войско имело больше преимуществ, чем партизаны. Но бандиты вновь умудрились преподнести пакость…

Шагах в пятистах от дороги солдаты заметили блеск ружейных стволов и увидели некое оживление. Особо зоркие рассмотрели, что там вырыт небольшой окопчик, где засело… человек пять-шесть. Ну, в крайнем случае – десять… Офицеры не успели дать команду к перестроению, как раздался залп, скосивший с десяток пехотинцев. После чего злоумышленники, забросив на спину ружья, выскочили из окопчика и бросились бежать к лесу.

Ахтырские гусары, не дожидаясь команды, помчались вдогонку, рассыпаясь полукругом, чтобы охватить беглецов с флангов, отрезать им путь отхода под защиту деревьев. Бандиты убегали «змейкой», сбивая прицелы тех из солдат, кто мог бы бить не на четыреста шагов, а на большее расстояние.

Четыреста шагов пусть и по пашне, заросшей дикой травой, кони и всадники проделали шутя. Командовавший полуэскадроном ротмистр Цыплаков уже отдал приказ: «Сабли – вон!», как убегавшие резко упали на землю. Может, рассчитывали на то, что кони не будут топтать лежачих? Но уже через минуту гусары поняли, что это была всего лишь уловка. Понял это и Каховский, вот только жаль, что поздно!

– Ротмистр, назад! Это засада! – закричал генерал, понимая, что его уже не услышат. – Поворачивайте коней, пся крев!

От опушки раздался слаженный залп. После того, как рассеялся пороховой дым, генерал Каховский увидел, что от полуэскадрона, насчитывавшего в начале марша шестьдесят сабель, осталось не более десятка всадников да десятка три коней, разбежавшихся по полю.

Пехотинцы и пластуны, еще толком и не понявшие – а что же происходит, были приведены в чувство криками своих унтер и обер-офицеров: «Развернуться в цепь! В атаку!»

Солдаты бежали цепями, на ходу примыкая штыки, и были готовы прочесать весь лес, разорвать на мелкие кусочки тех, кто убивает их товарищей. Им было все равно сейчас – сколько врагов они встретят!

Пока солдаты миновали ту злосчастную версту от дороги и до начала опушки, противник, не принимая боя, исчез, словно растворившись. Яростного порыва хватило ненадолго – солдаты запинались за корни, спотыкались о поваленные деревья и закрывались ружьями от веток, бьющих прямо в лицо. Около сотни нижних чинов, оторвавшихся от основной массы, ринулись вперед, поначалу не обращая внимания на то, что под ногами уже не хлюпает, а чавкает.

Бестужев-Рюмин, более молодой и скорый на ногу, нежели Муравьев-Апостол, оказался в передовой группе. Поперву он увлеченно преследовал тех, кто должен был убегать по этому болоту, однако, поняв, что они бегут непонятно за кем и непонятно куда, капитан остановил подчиненных:

– Солдаты, стой! Всем развернуться и отходить! – приказал он.

Будто в ответ посыпался град пуль. Солдаты, попавшие в болото, оказались беззащитными. Трудно заряжать ружье, если при этом стоишь в вязкой и зыбкой почве, которая так и норовит тебя засосать…

Некоторые, бросая оружие, пытались развернуться и уйти обратно. Партизаны, особо не высовываясь, расстреливали увязших в болоте солдат! Одна из пуль угодила в живот Бестужева-Рюмина…

Закричав от боли, капитан (произведенный, кстати, за два дня до рейда!) упал лицом в болото. Умиравшие рядом с ним люди ничем не могли помочь командиру. Невероятным усилием Мишель пополз по жиже в сторону твердой почвы. Там его подхватили те, кто сумел вылезти… Кому повезло меньше, тот остался в болоте.

Солдаты, приученные к суровой дисциплине, покорно шли. Но только каждый второй был теперь чрезмерно подозрительным. Хотя дорога и проходила по чистому пространству, то тут, то там росли кустики, деревья или просто, поросль рогоза. Шли со взведенными курками, и время от времени кто-нибудь стрелял. Ни унтера, ни офицеры ничего не могли сделать, чтобы остановить беспорядочную пальбу, которую солдаты поднимали по всему, что казалось подозрительным…

Дорога затягивалась. К вечеру стало ясно, что вместо положенных сорока верст отряд проделал не более десяти. Ночлег желанного отдыха не принес. Солдаты, нервничающие и дергающиеся от малейшего шума, не могли спать. Костры разводить тоже не рискнули, что означало – ни каши, ни чая вечером не будет.

– Такого я еще не видел, – озабоченно произнес полковник Муравьев-Апостол, когда старшие офицеры собрались на совещание. Из гордости они не стали искать укрытие.

– Да, полковник, наши солдаты трусят! – согласился Каховский. – И, право слово, я уже начал сомневаться – не слишком ли мало мы взяли людей? Возможно, расчеты на то, что Клеопин имеет не больше сотни человек – ошибочны.

– Что же делать? Возвращаться? – спросил майор Терехин.

– Нет, – четко сказал Каховский. – В этом случае город Тихвин может стать плацдармом для вражеских войск. Ну и кроме того…

– Это станет нашим позором, – грустно вздохнул Муравьев-Апостол.

– М-да, – задумался Каховский. – И Батеньков, и Сперанский будут рады моей оплошности…

– Но зато мы сохраним людей, – робко произнес Терехин.

– А что люди? – удивился генерал. – Это революционные солдаты. По возвращению все будут представлены к медали. Кроме того, мы рискуем так же, как и они. А наши жизни в отличии от…

Завершить фразу Петр Григорьевич не успел. Раздался грохот выстрела и генерала Каховского отбросило в сторону…

– Лекаря! – прокричал Муравьев-Апостол, но вспомнил, что того убило еще утром. Когда он попытался оказать помощь генералу, тот отпихнул его руку.