Джон Ширли - BioShock: Восторг

– «Райан Индастриз» владеет сейчас «Фонтейн Футуристикс», – продолжил Райан. – Во благо города. В свое время я прекращу это. Но я не собираюсь передавать компанию этому убийце и паразиту Атласу!

– Мистер Райан, мы должны остановить войну. Она уничтожит нас всех… здесь некуда отступать! Если мы не заключим с ними мир, мне придется уйти из Совета.

Райан посмотрел на него с грустью:

– Значит, ты тоже покидаешь меня, Билл. Единственный человек, которому я доверял… предает меня!

– Я должен показать вам, насколько меня это волнует: мы должны установить мир! Дело не только в Атласе, представьте, что будет, если он заключит сделку с Софией Лэмб? Ее люди фанатики. Теперь, после побега, она вдвое опасней, чем была! И этот маленький безумный культ тоже пойдет против нас! Нам нужно остановить эту войну, мистер Райан!

Райан ударил по столу кулаком так сильно, что по кабинету прокатилось эхо.

– Войну можно остановить, только одержав в ней победу ! А одержать победу можно, обладая превосходящей силой, Билл! Мы можем сделать мутации сильнее, используя феромоны, мы сможем контролировать наших сплайсеров… и обладать армией непобедимых сверхлюдей! У нас есть лаборатории, но, да, сейчас АДАМа не хватает, – он хрустнул костяшками пальцев. – Оставшиеся у нас Маленькие Сестрички не могут произвести его в достаточном объеме. Но зато он есть в трупах! Его можно собрать, Билл! И Маленькие Сестрички идеально подходят для этой цели! Мы можем заставить эту войну работать на нас! Война может быть не только катастрофой, но и возможностью !

Билл уставился на него.

Райан махнул рукой:

– Все на твоем лице написано, Билл. Ты меня оставил. Ты всегда был верен. Но я боюсь, что ты окажешься таким же разочарованием, как и многие другие. Те, кто повернулись спиной к великому замыслу. Те, кто предали Восторг. Те, кто запачкали великолепное творение рук моих, – он покачал головой. – Будущее Мира… предано!

Билл понимал, что ему лучше изменить ситуацию как можно быстрее, если он надеется снова увидеть Элейн и дочку. Это ясно читалось в глазах Эндрю Райана. Ему было достаточно позвать Карлоского или любого другого из своих людей, чтобы Билл оказался в камере, Контроль над «Персефоной» был потерян, но в Восторге все еще можно было оказаться в карцере или быть выброшенным в океан через воздушный шлюз.

Он медленно, глубоко вздохнул и кивнул:

– Вы правы, мистер Райан. Думаю, я теряю веру. Я … – он облизнул губы, надеясь, что разыгрывает эту сцену правильно. – Я крепко обдумаю все это. Мы найдем выход

Он почти поверил в это сам.

Райан откинулся на спинку стула и нахмурился, пристально смотря на Билла. Но он ясно видел, что Райан хочет ему верить. Он был одиноким человеком и доверял столь немногим.

– Очень хорошо, Билл. Ты мне нужен. Но ты должен понять, мы сейчас здесь, в Восторге, и мы преданы нашей идее. И будем действовать по-моему. Я построил Восторг. И сделаю все, что должен, но не позволю паразитам разрушить то, что я создал.

«Ох, черт возьми», – подумал Билл МакДонаг, заметив впереди, у крупнейшего из банков Восторга, Анну Калпеппер. Он сопровождал Эндрю Райана этим тревожным утром и понимал, что подумает мистер Райан, услышав ее пение. Сам он уже слышал однажды, как она пела в своей новой роли протестной исполнительницы, и удивился, что она ушла из Совета ради того, чтобы критиковать «Райан Энтерпрайзес» за новую экономическую депрессию, впившуюся в душу Восторга…

Анна стояла на углу и пела под гитару для волновавшейся толпы, свет ламп отражался от ее золотых сережек и плясал в черных кудрях.

– Рим горит, а она играет на скрипке, – прорычал Райан, когда Билл последовал за ним в проход, в нескольких ярдах от множества раздраженных людей, осадивших «Первый банк Восторга». Карлоский и двое охранников, здоровенных ребят, одетых в длинные пальто, вооруженных автоматами-пулеметами Томпсона, шли в паре шагов перед Райаном, еще двое – позади. Воспоминания о новогодней атаке были свежи.

Вдоль обеих стен прохода выстроились очереди ворчливых, хмурых клиентов, большинство из них – люди в простой рабочей одежде или помятых костюмах. Они прижимали к себе документы, переминались с ноги на ногу, точно стояли в очень длинной очереди в уборную. Мужчина с жидкими волосами, в полосатом потертом костюме старался выглянуть из-за спин впереди стоявших, чтобы увидеть банк, и кричал, сложив руки рупором:

– Давайте, давайте же, мы хотим наши деньги, хватит там тянуть!

Когда Райан проходил мимо, люди начинали шептаться. Некоторые смотрели ему вслед пристально и толкали друг друга локтями, но никто не хотел вступать в спор первым.

– Вы могли бы временно закрыть банки, мистер Райан, – предложил Билл, – то есть на несколько дней, пока вся эта истерика не уляжется, и мы не успокоим людей…

– Нет, – ответил Райан твердо, когда охранники окружили его, стволы автоматов они держали направленными в потолок, но готовы были мгновенно наставить их на толпу и открыть огонь, если кому-нибудь придет в голову кинуться на Эндрю Райана. – Нет, Билл, это будет означать вмешательство в дела рынка. Дураки имеют право забрать свои деньги.

– Но такой отток капитала, босс, может иметь катастрофические последствия…

– Это уже так. Но они заплатят свою цену. В итоге рыночная корректировка заставит их носиться в поисках убежища как крыс во время ливня. Я просто хотел узнать, правда ли это, увидеть все своими глазами.

– Мы можем попытаться поговорить с ними прямо здесь…

Райан фыркнул:

– Бесполезно. Я обращусь к ним по радио, попытаюсь переубедить. Но нет никакого смысла доказывать что-то толпе.

Карлоский обернулся и заговорил тихо с Райаном, одной стороной рта:

– Давайте выведем вас отсюда, мистер Райан…

– Да, да, мы сейчас пойдем…

Но Райан задержался, глядя на собирающуюся толпу. Люди, выходившие из банка, на ходу считали горстями свои доллары, но все больше и больше приходило на эту улицу желающих снять деньги. Появилась информация о войне с Атласом и о том, что сплайсеры собирались уничтожить банки, что они станут целью диверсантов. Билл задумался, не сам ли Атлас распространил эти слухи, умышленно спровоцировав набег на банки. Депрессия дала ему победу в пропаганде.

Присутствие Райана немного успокоило людей в толпе, крики и вопли сошли на гудящий ропот, и Билл смог ясно расслышать песню Калпеппер. Что-то о Коэне, о «певчей птичке Райана», которая на самом деле была его «конюхом».

– Слышал я об этом коммунистическом стихоплетстве, – сказал Райан Биллу с ядовитым спокойствием, сердито смотря на Анну. – Песни Союза, тамошние организаторы исполняют «народную музыку» о рабочем люде. Как будто красные имеют какое-то представление о том, что такое работа!