Джон Ширли - BioShock: Восторг

Ей не понадобилось так уж много времени, чтобы принять решение. И причина тому – не виски и сигареты, не сильный подбородок и честные голубые глаза, не острота мнения. А мысль об одиноком возвращении домой, об ожидании услышать хоть что-нибудь от Эндрю Райана.

Нет. Никогда снова.

– Атлас, – сказала она, – я бы хотела помочь.

– А почему я должен верить, что Райан не подослал тебя сюда, расскажешь мне?

– Я покажу вам, что я не шпион. Я буду делать то, что он бы никогда не одобрил. И тогда… вы увидите, что мне можно доверять.

В странной маленькой комнате, наполовину лаборатории со стенами из стали, наполовину детской, было прохладно. Холодные капли воды падали из-под проржавевшего болта на потолке. Бриджит сообщила о протечке ремонтникам, но никто до сих пор так и не пришел залатать ее.

А субъект 15 и не возражала. Бриджит заметила, что маленькая девочка рада каплям, она, казалось, была в восторге от крошечного вторжения огромного океана в ее комнату. Присев на корточки в углу, малышка пыталась поймать падающие капли. Она захихикала, когда ей удалось схватить одну…

Бриджит вздохнула. Эксперименты проходили хорошо: удавалось развивать привязанность с помощью обусловливания. Но с каждым днем ей самой становилось все тяжелее, она словно несла какой-то невидимый глазу груз. Бриджит начинала чувствовать себя Большим Папочкой, как будто тоже была закована в металл. Эта мысль напомнила ей – пора.

Она подошла к двери, открыла ее, достала пульт дистанционного управления из кармана халата, наставила устройство на гигантскую серую фигуру, спокойно стоявшую в коридоре. Где-то внутри этих металлических доспехов было нечто, все еще остававшееся человеком, оно пребывало в некоем коматозном состоянии, ожидая сигнала к пробуждению… но никогда не пробуждалось до конца. Он всегда будет немногим больше, чем машина.

Она нажала на кнопку пульта, и Большой Папочка ответил мгновенно, повернулся со скрипом, с тяжелым топотом зашагал в лабораторию обусловливания.

– Ооох! – защебетала субъект 15, радостно хлопнув мокрыми ладошками, когда увидела Большого Папочку. – Мистер Пузырек здесь!

Бриджит Тененбаум смотрела, как субъект 15 пошла, почти как лунатик, к Большому Папочке. Маленькая девочка обняла его металлическую руку, посмотрела на гиганта, неуверенно улыбаясь…

И тут, впервые за много лет, Бриджит Тененбаум вспомнила.

Она снова девочка в Белоруссии, снова смотрит, как нацисты забирают ее отца. Война еще не началась, но они избавляются от возмутителей спокойствия. Нацистский офицер, возглавляющий взвод, обращает на нее взгляд своих серых глаз. Это большой, круглолицый человек со шлемом на голове, его руки в тяжелых перчатках, от плеча к поясу перекинут лоснящийся кожаный ремень, высокие сапоги отполированы до блеска, пуговицы и медали сияют. Он говорит:

– Малышка, ты можешь оказаться полезной. Сначала на кухне. Придет время – отправишься в лагерь… Подопытные сейчас нужны… – он протягивает ей руку, а она смотрит на него во все глаза, думая, что это скорее машина, чем человек. Когда-то отец водил ее на сеанс немого кино, и там она видела человека, сделанного из металла. Этот офицер – металлический человек в военной форме, металл скрыт плотью…

Она знает, что никогда больше не увидит своего отца. Она будет одна. И этот человек протягивает ей руку. Что-то закрывается в ее сердце. Она думает: «Я должна подружиться с этими металлическими людьми…»

Она протягивает руку и берется за облаченную в перчатку ладонь…

И сейчас в Восторге Бриджит Тененбаум вздрогнула, вспоминая девочку, которой была… и женщину, которой стала. Еще до того дня она всегда отдалялась от людей, ей было непросто общаться. Но все же дверь в ее сердце оставалась приоткрытой. А в тот момент, когда маленькая Бриджит взяла за руку офицера, она захлопнула дверь, что всегда была открыта для ее семьи. Ей просто надо было выжить…

И теперь Бриджит стояла и смотрела на субъект 15 и на Большого Папочку. Субъект 15 – очередная девочка, которую принуждают привязаться к машине. Металлические люди, облаченные в плоть, и металлические люди Восторга с запертой плотью. Субъект 15 была измененным ребенком, ее детская природа уничтожена во имя целей Восторга – она так похожа на ту маленькую девочку, которой была Бриджит.

Плечи ученой дрогнули.

– Не ее, – прошептала женщина, – довольно…

Когда она сказала это, то ощутила, что ее словно вывернуло наизнанку. Чувства прорвались, закипели в сердце. Снова, еще один раз, она была ребенком, но станет матерью. Матерью множества приемных детей. Она не могла больше относиться к этой девочке как к подопытной.

Бриджит подошла к малышке и обняла ее:

– Прости меня, – сказала она, а слезы потекли по щекам, – мне так жаль.

« В чем разница между человеком и паразитом? » – раздались слова по общественному радио. Они отражались, точно вибрируя, от металлических стен, преследуя Билла, направлявшегося в сторону квартиры Салливана. Камера повернулась к нему, когда он дошел.

« Человек строит, – продолжал записанный голос Эндрю Райана. – Паразит говорит: «Где моя доля?» Человек создает. Паразит говорит: «Что подумают соседи?» Человек изобретает. Паразит говорит: «Осторожно, так ты можешь наступить на мозоль Богу ».

Билл начинал подумывать, что насчет последнего «паразит» может оказаться прав.

Он постучался, и дверь перед ним открыл сам Салливан. Шеф безопасности посмотрел ему за спину, чтобы убедиться, что гость один. После чего кивнул:

– Входи.

Билл слышал запах алкоголя в дыхании Салливана, походка шефа оказалась шаткой, когда он поплелся от двери. Билл последовал за ним и захлопнул дверь. Квартира Салливана сильно напоминала его собственную, только обстановка была куда более холостяцкой. Была тут и другая особенность – множество «павших солдат», пустые бутылки стояли на письменном и обеденном столах, даже на ковре.

Салливан сел на диван и смахнул на пол пустую бутыль, ее место на журнальном столике занял диктофон. Билл устроился рядом. Слева от него оказалось панорамное окно с видом на морской пейзаж. Силуэты зданий чуть дрожали из-за течения. Желтоперые рыбы проплыли мимо, но вдруг, в один миг, все разом, в своем мистическом единодушии, сменили направление и понеслись прочь от ярких огней комнаты.

– Выпьешь? – спросил Салливан безжизненным голосом. Его глаза покраснели. Похоже, он не высыпался.

Для такого было рановато, не пробило еще и пяти, но Билл не хотел, чтобы все выглядело так, будто он осуждает Салливана: