Сергей Зеленин - Максимальное благоприятствование [СИ]

Не у одних лётчиков были претензии к нефтяникам:

— А у танкистов — «наезд»! А претензии историков потом, к «тупым» командирам РККА — ни хрена не понимающих значения боевой подготовки!

Какой-то шибко «вумный», из гражданских:

— Меньше надо было «фанеры» клепать, чтоб бензина хватало! Куда, нах, столько — 20 тысяч танков и ещё больше самолётов?!

— Вас, коллега, забыли спросить!

— Экономия топлива, путём уменьшения количества техники — тоже выход…

— Ага… Эдак, мы опять на «Первую конную» выйдем — вместо механизированных корпусов!

— Ну, а что, коллеги? «Лошадка, ещё себя покажет»!

Не отставали от авиаторов с танкистами и автомобилисты:

— Прежде чем покупать у буржуинов — воспользовавшись их «депрессняком», «Студебеккер», «Додж» и «Виллис», надо что-то с автомобильным топливом решать! Их точилы, на нашем суррогате ездить не будут! [27] В целом, по данным ГАИ НКВД, в 1940 г. обеспеченность топливом отечественных автопредприятий варьировала от 20 до 70 %. В докладе наркома внутренних дел Лаврентия Берии «О состоянии автотранспорта СССР» от 18 декабря 1940 г. указывалось: «Снабжение автопарка Союза ССР горючим в первом полугодии 1940 г. производилось с большими перебоями и в количестве, не удовлетворяющем потребность. …из-за недостатка горючего по-прежнему имели место простои автотранспорта. В хозяйствах имеет место применение суррогатов и заменителей бензина, главным образом бензола, пиробензола, лигроина, бутиловой смеси, метанола, керосина, отходов синтетического каучука, сивушных масел, анилокрасочных и сульфатного скипидара».

С другого конца неслось:

— Коллеги! Надо перевести всю гражданскую технику на генераторный газ! Дрова на Руси ещё не перевелись — также подойдёт уголь, торфяные брикеты и даже…

— …Сушёное говно.

— Да, нет же! Шелуха от семечек. Вообще — любое твёрдое топливо…

— Такие двигатели создавались от безысходности и имели хоть какое-то экономическое значение, только в чрезвычайных обстоятельствах (во время войны, например), из-за присущих им существенных недостатков: небольшой мощности, более быстрого износа — приводившего к длительным простоям.

— Это — так, да не совсем так, коллега! Точнее, совсем не так…, — веское слово сказал главный автомобильный эксперт — коллега Лихачёв, — двигатели, специально разработанные для работы на генераторном газе, посредством повышения степени сжатия и незначительного наддува газогенератора, имеют равные с бензиновыми двигателями литровые мощности. Хотя, я и не сторонник этого дела…

Конечно же, коллеги не забыли:

— Нефтяное месторождения в Татарстане необходимо срочно «открывать» — я, хоть сейчас покажу где надо первую скважину бурить! Ещё в «Нулевую пятилетку». Неужели, мы не найдём, чем шестьсот метров просверлить?! На крайняк, шахтёров позовём — они туннель прокопают…

— Обязательно, коллега! Ромашкинское нефтяное месторождение — это же классика попаданческого жанра.

Наконец, все стихли — выговорившись и, уставились на коллегу Вождя — типа, давай — разруливай ситуацию!

— Прэжде чем решить что делать, надо выяснить: почэму к началу войны, сложилась такая сытуация с топливом?

Привычно уже для всех пройдясь вдоль стола за спинами соратников, он продолжил:

— Ведь, здесь вполне умэстно «похрустеть французской булкой», коллэги! По «нефтянке» как раз, был практически — исключительный случай в нашей экономике, когда никого «догонять» не требовалось… В начале двадцатого века, Россия была второй нефтяной «сверхдержавой» в мире — после США! Термический крекинг нефти изобрёл наш Шухов, а качество русских минеральных масел было эталоном для компании «Стандарт Ойл», самого Рокфеллера.

Молотов добавил, с лёгким оттенком горечи:

— Кое в чём, та Россия — «которую мы потеряли», на несколько голов, даже нашу «РФ» превосходила: экспорт сырой нефти был законодательно запрещён и, за рубеж поставлялись, только продукты её переработки…

Сделав ещё пару «ходок», Сталин остановился и вопросил аудиторию:

— Итак, коллэги, перед нами бессмертное: «КТО ВИНОВАТ И, ЧТО ДЕЛАТЬ»? У кого, есть какие соображения по этому поводу?

Он сел на своё место, а на «зов» Вождя откликнулся самый, на вид, пожилой из попаданцев в зале: в больших круглых очках на носу, в цивильном пиджаке при галстуке — всем видом, профессор из буржуазных специалистов:

— Я по первому вопросу, коллеги… Разрешите, я внесу ясность в эту историю? Ну, а «что делать»… «Что делать» — может, сами догадаетесь!

— Харашо! Выходите на трибуну, коллэга и, назовите нам фамилию, имя и отчество той «аварии» — из-за которого, ми вынуждены были покупать бэнзин у классового врага!

Встав за трибуну, тот представился:

— Прежде всего — немного о себе, коллеги… «То» моё имя, вам ничего не скажет — я не был авторизован на вашем сайте, мне просто было интересно читать ваши посты и комментарии — больше ничего. Сам я, до известных вам событий работал в министерстве нефтяной промышленности СССР… Кем? Ну, про это долго рассказывать… Скажем так — имел отношение к геологоразведке, пока этого будет достаточно.

Естественно, коллеге похлопали — как без этого!

— Нет… К высокооктановому бензину я никакого отношения не имею.

Аплодисменты, как-то разом кончились и докладчик смог продолжить:

— Думаю, в отличи от большинства присутствующих, я очень хорошо… Даже — отлично знаю своего реципиента! Да, чего уж там… Я знал его лично!

В зале, прямо таки ахнули…

— Ведь, ректор Московского института нефти (который ныне носит его имя) — где я учился в тридцатые годы, профессор Иван Михайлович Губкин [28] Губкин Иван Михайлович (1871–1939) первым занялся систематизацией знаний о геологии в России, основал отечественную нефтяную геологию и научную школу. Его основополагающим трудом стало «Учение о нефти», в котором были разработаны основные положения теории о происхождении нефтяных залежей и условиях их формирования. Иван Михайлович Губкин предложил обоснование возможности разработки новых нефтяных месторождений, а также осуществлял руководство за изучением аномалии в Курске. , был моим преподавателем.

В зале, ахнули в другой раз…

— Талантливый был «человечище» — слов нет, но при этом — редкостная мразь, должен признаться: доносы в тридцатые строчил — как с пистолета!

В зале ахнули в третий раз и заспорили — совместны ли «гений и злодейство»… Вскоре, пришли к выводу: «С волками жить — по-волчьи выть»!

— К великому прискорбию, друзья, я отлично знаю и дату собственной смерти — ведь, я же присутствовал на похоронах своего реципиента.

Реакция, скажем прямо, была неоднозначная: кто-то выразил коллеге своё глубочайшее соболезнование, а кто-то вспомнил анекдот про уставшего землекопа — на «бис» студентов, три раза хоронившего их декана…