Александр Афанасьев - Врата скорби. Повелители огня [litres]

Шейх посмотрел на внука. Потом – поднял бесстрастный взгляд на боевика.

– Как это произошло, Рахман?

– Снайпер. На главной улице. Это очень опытный снайпер, настоящий дьявол. Мы зовем его аль-Шайтан. Он не промахивается.

Шейх промолчал.

– Твой внук был очень храбрым. Он убил несколько неверных и сейчас наслаждается всеми благами, положенными шахидам в высших пределах рая.

– Почему же этот шайтан не спустился туда, куда ему и положено – в ад. А, Рахман? Почему ты нее принес мне и голову этого шайтана? Почему этот снайпер все еще жив?

Духовный лидер салафитов – посмотрел куда-то мимо лица главного из боевиков – и на шею Размана набросили удавку. Он пытался освободиться – но второй из боевиков ловко схватил его за ноги и повалил. Смерть от удавления была крайне позорной – тот, кто умер, и горло его в момент смерти было не свободным, не может рассчитывать на благосклонность Аллаха, перед которым, несомненно, предстанет после смерти. Шейх – равнодушно смотрел на возню на ковре. Наконец – амир боевиков сдался. Завоняло дерьмом.

– Теперь ты амир… – шейх показал пальцем на среднего роста человека с длинной бородой и черными глазами, в которых как нефть мутно плескалась злоба. Все правильно. Во многих племенах Африки мужчина лишь тот, кто убил другого мужчину.

– Слушаюсь, уважаемый… – боевик склонился в поклоне.

– Принесите мне голову того, кто убил моего внука – сказал шейх – награда пять тысяч золотых монет. Как за голову генерала.

– Слушаюсь, уважаемый шейх…

– И уберите этого – шейх показал на тело Рахмана – он трус и не достоин участи моджахеда. Сбросьте его в отхожее место. Или оставьте на растерзание зверью…

Боевики подобрали тело и пятясь, вышли из комнаты. А шейх – посмотрел на тело своего внука и снова опустился на колени. Ведь Аллах – был жив…

Главный штаб Первой «Николаевской» дивизии морской пехоты [54] Несмотря на то, что первые полки морской пехоты были сформированы еще при Петре Первом – только в 1916 году (в нашем мире) началось формирование двух дивизий морской пехоты – Черноморской и Балтийской. Черноморская – должна была десантироваться на Константинополь в 1917 году. В нашем мире этому помешал государственный переворот, в этом мире десант состоялся, а морская пехота стала крайне важной частью ВМФ Российской Империи. временно находился в «цивилизованной» части города на так называемой «Эспланаде» – дороги между «Кратером» и материком, в очень узким и стратегически важном месте. Ширина той полоски суши, которая связывала Кратер и ту часть города, которая была расположена на материке – была меньше мили, и большую часть ее составляли горы – но тут же была единственная ведущая на Кратер дорога – Эспланейд-роад, ее так и звали, и еще тут был деловой, в основном застроенный британцами район, который тоже так назывался – Эспланада. Он был застроен двух и трехэтажными домами колониальной архитектуры со своеобразным местным колоритом – второй и третий этаж нависали над тротуаром, их придерживали многочисленные колонны арабского вида – а сам тротуар, получается, на всем своем протяжении был под крышей, дабы прохожие могли избежать местного, злого солнца. Это был цивилизованный район, здесь были лавки индийских торговцев, был даже небольшой супермаркет, работали портные, обшивая аденскую колонию – как джентльменов, так и прекрасных дам. Во время беспорядков – это место сильно пострадало: морские пехотинцы нашли временное пристанище в магазине готового мужского платья и колониальных товаров, принадлежащего некоему Янковичу, видимо, еврею, который был совсем недавно надстроен третьим и четвертым этажом. Самого хозяина – они нашли прибитым гвоздями на двери и с перерезанным горлом – и это было еще не самое худшее, что морпехи видели в городе. Сейчас – дверь убрали от греха, перед зданием – стоял танк со сломанной ходовой, но вполне исправной башней – а морские пехотинцы из штаба закрывали, забивали щитами и закладывали мешками с землей окна, готовясь ночевать. Боевики – отошли в горы, но морпехи знали, что, несмотря на дневную бомбежку, были они и в Кратере и в самом городе. Следовало ждать и того, что под покровом ночи они попытаются вывезти рыбацкими лодками раненых, доставить боеприпасы и подкрепления. Стрельба уже была слышна – но перебрех пулеметов перекрывал ровный гул артиллерии. Корабельная артиллерия – обстреливала главным калибром крейсеров горы, пытаясь воспрепятствовать подходу к городу новых банд со стороны гор.

Если ехать чуть дальше – то Эспленейд-роад ведет к гольф-клубу, который сейчас был настоящим раздольем для снайперов и дальше – старая дорога на Дар аль-Амир, новая, недавно построенная как ответвление – на Имад. Дорога делится на две в районе Шейх Усман и этот перекресток считается стратегически важным, потому что никакого другого пути в европеизированную и богатую часть Адена – нет. Там тоже есть штаб – вынесенный на самую передовую полевой штаб, занимающий полуразрушенный дом. В этот дом – загнали и завалили обломками машину со станцией дальней связи, позволяющей удерживать связь с главным штабом и с крейсерами, ведущими огонь. Первые – никакой помощи оказать не могли, поскольку проблемы были у всех, а людей не хватало, вторые – могли подкинуть огоньку по запросу. Сейчас – артиллерия вела огонь, громадные «чемоданы» с ревом проносились где-то во тьме, в вышине – чтобы ахнуть разрывом где-то в горах. И возможно, даже и накрыть кого-то…

Во второй половине дня боевики – неожиданно снизили натиск на морских пехотинцев, что позволило немного перегруппироваться и отправить в тыл раненых. Положение с личным составом было столь отчаянным, что маршевые роты – формировали на кораблях, из моряков, которые едва умели стрелять. Говорили о том, что завтра на аэродром начнется высадка парашютистов – но никто в это не верил, и не поверит, пока не увидит своими собственными глазами. Ничего хорошего ждать не приходилось – но морпехи, те, кто остался в живых – упорно готовились к обороне. Хвала Аллаху, конвой из трех машин прорвался по дороге без потерь – в нем были боеприпасы, и теперь их должно было хватить до середины завтрашнего дня.

Федорцов сидел и жевал сушеное мясо, переперченное и жестокое как подметка. Он жевал равнодушно, машинально, совершенно не чувствуя вкуса – надо было что-то съесть, и он ел. Его винтовка стояла прикладом на полу, и он придерживал ее руками, чтобы не упала. Никто его не трогал, никто к нему не обращался ни за чем, проходили мимо, увидев снайперский прицел. Снайперы – они всегда внушают мистический ужас, даже своим. Снайперы – это те, кто попирает главную заповедь – не убий – наиболее явно. И кто знает, что скажет по этому поводу Господь. Не убий – не значит, не защити – так говорит полковой священник. Да только кто знает, где найти ту грань, которая отделает одно от другого…