Сергей Васильев - Переписать сценарий II [СИ]

- Да присаживайтесь, Андрей Илларионович, в ногах правды нет, и умоляю Вас - без чинов, мы не на плацу и не на приёме.

Прапорщик кивнул, снял фуражку и послушно сел в кресло, не прекращая докладывать:

- Опросил лавочников, извозчиков, дворников, никто не встречал подозрительных и просто чужих, не заметил, чтобы кто-то убегал или хотя бы поспешно уходил от дома, из которого был произведён выстрел. Осталось только найти и опросить барышень - вилоончелисток, которые как раз в это время заходили в прачечную, может они что видели…

- Позвольте, Андрей Илларионович, а почему вы решили, что они вилоончелистки?

- Так они инструмент в футляре несли, извозчик и заприметил, ещё помочь хотел в багаж погрузить, так не дали - сами несли, видно инструмент ценный, дорогой...

***

Губернатор Енисейского края, Николай Алексеевич Айгустов был боевым генералом, первый офицерский чин получившим на Кавказе за проявленную храбрость в боях с горцами, когда ему исполнился двадцать один год. Воевал более пяти лет. Был несколько раз ранен, но снова становился в строй и снова проявлял чудеса мужества. Через год непрерывных боёв - он уже подпоручик, а через три года - штабс-капитан. В тридцать пять лет, в чине полковника, был уволен по болезни, но через год вновь призван на службу и пожалован генералом.

Красноярский период жизни был не самым лучшим в судьбе Николая Алексеевича. С началом русско-японской войны всё его внимание было обращено на снабжение армии и бесперебойную работу железнодорожного транспорта. А вот тут то и таилась самая большая проблема.

Генерал, привыкший сходится с врагом на лицом к лицу на линии фронта, где всё ясно - позади свои, впереди - чужие, оказавшись в тылу, растерялся. Казалось, что враги повсюду. Подрядчики, норовившие подсунуть армии некачественный товар, прекрасно находили общий язык с вороватыми интендантами. И те, и другие жили душа в душу с мелкими воришками и революционерами, списывая уже украденное, как попорченное, взорванное или разворованное “неизвестными лицами”.

Но главное, что добивало старого, израненного солдата, это полное равнодушие тех, кому по долгу службы положено было противодействовать и пресекать. Ревизоры и местоблюстители, прекрасно чувствующие себя в своих креслах, говорили красивые и правильные слова, достоверно изображали верноподданнейшие чувства, но при этом даже не пытались прекратить казнокрадство и мздоимоство, достигшее с началом войны космических масштабов.

Помня суворовские слова «Всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда. Всегда есть за что», - Айгустов втайне хотел, чтобы хотя бы одного из них зацепило каким-нибудь революционным рикошетом и с ужасом признавался себе, что это уже не поможет - сносить надо всю систему, позволяющую плодить такое непотребство.

После появления в Красноярске революционно настроенных рабочих, а затем - не менее революционно настроенных солдат, Николай Алексеевич решил, что его наипервейшая задача - не допустить кровопролития, и придерживался этого решения железобетонно, игнорируя истеричные депеши из столицы проучить, наказать, покарать и прочее…

Теперь Енисейский губернатор, после долгой беседы с Михайловичами, сидел с каменным лицом перед собравшимися чиновниками и купцами и слушал, как генерал загоняет мышей под веник:

- Измену будем выжигать калёным железом! - гремел Николай Михайлович, - в военное время срывать снабжение действующей армии! Это как понимать, господа? Это каторга… хотя какая каторга? Расстрелять к чёртовой матери перед строем!

- Но позвольте, ваше высочество!, - попытался возразить какой-то интендант, - какое может быть снабжение, если дорога блокирована мятежниками? Надо арестовать их и тогда всё наладится...

Лучше бы он этого не говорил.

- Что наладится? У кого наладится?! Воровство армейского имущества? Так оно было налажено с первых дней войны. У вас полгорода ходит в сапогах армейского образца. А если сейчас, пока мы тут разговариваем, послать роту пройтись по купеческим лавкам и расспросить с пристрастием - где, когда и у кого они приобретали они снаряжение, которое очень похоже на то, что должно находиться на военных складах?

Присутствующие интенданты опустили головы и откровенно напряглись. Грустная перспектива попасть под расследование незнакомых и неприкормленных ревизоров с военно-полевым судом на выходе их явно не радовала. Николай Михайлович обвел присутствующих тяжёлым “царским” взглядом.

- А теперь насчет мятежников… Причины мятежа выяснены?

- Холопы по кнуту истосковались…, - буркнул стоящий в проходе статный купчина с коротко постриженной бородой, орлиным носом, глубоко посаженными глазами над прямыми, как стрелы, бровями и непокорным ёжиком волос.

Князь задержал взгляд на говорящем, прищурился, будто вспоминая что-то…

- Надворный советник Афанасий Григорьевич Смирнов, не так ли? - то ли спросил, то ли утверждающе произнёс фамилию купца князь, и, не обращая внимание на его смущение и удивление остальных своей осведомлённостью, насмешливо спросил, - кнут значит? А знает ли уважаемый господин Смирнов, как изменились за последние полгода доходы и расходы этих мятежников? Что молчите? Неужто не интересовались? А кто-то вообще интересовался?

Князь обвёл насмешливым взглядом присутствующих и раскрыл заранее приготовленный блокнот

- Никто не знает? Ну ничего, я помогу. Итак - основная масса рабочих как получала до войны, так и получает в среднем 20 рублей в месяц. Зато цены, которые устанавливаете вы, господа предприниматели... это же песня! Фунт мяса вырос в цене в полтора раза и стал стоить 30 копеек, Хлеб - аж в два раза - с 4 копеек до 8, огурец… простой соленый огурец - тот вообще подорожал в три раза.. И так по всему списку… Ну и добили вы их, мятежников, арендой жилья, увеличив её в среднем с пяти до семи рублей. В итоге, господа, умеющие считать деньги, расходы ваших рабочих превысили их доходы. А что делаете вы, когда предприятие работает в убыток? Правильно - закрываете… Вот и они закрыли…

Ну а то, что вы не можете договориться со своими работниками о стоимости их труда, это, господа предприниматели, ни меня, ни почтенного губернатора, касаться не должно? Как штрафы драть да цены заламывать - тут вы сами с усами, а как работники с вами в цене не сошлись - войска вызывать? Бунт? Нет уж, господа хорошие, хватит! Этак вы и на ярмарку будете с собой жандармов брать - на случай, если с лавочником по цене не столкуетесь?

Николай Михайлович обвёл глазами присутствующих, сидевших с открытыми ртами и явно не ожидавшими урока социальной экономики от представителя царствующего дома, и насупился: