Владимир Поселягин - Вечный (Корейский гамбит) Трилогия

Врач на борту был, тот заглянул ко мне в каюту, просил чуть позже зайти к нему, осмотрит рану. Раскладывая вещи по шкафчикам, повесил на вешалке домашнюю одежду, снял шинель, повесив ту у входа, рядом с плащом. В общем, осваивался и раскладывался. В каюте пахло свежей краской, было видно, что тут проведён недавний ремонт. Я открыл иллюминатор, у меня круглый был, дал возможность свежему ветру проветрить комнату, а то от этого запаха и голова может закружится, на этом закончив обживаться. Оружейную сумку я в платяной шкаф убрал, тот на замок закрывался, а ключ в замочной скважине торчал, «Наган» я убрал с кобурой, почистив перед этим и зарядив, не видел этого оружия у офицеров, только кортики. И вот так закончив, направился в санчасть. Доктор на живую рвал присохший бинт, но всё же снял, я только шипел. Ведь советовал ему физраствором смочить и спокойно снять, так нет, варварскими методами действует. Больше к этому коновалу ходить не буду, сам медикаменты куплю на берегу, хирургические инструменты, и сам буду собой заниматься. Себе-то уж я точно доверяю. После обеда в кают-компании, где меня познакомили с остальными офицерами, я взял разъездную шлюпку и отправился на берег. Выбор был не такой и большой, но я там купил ещё одну офицерскую вещевую сумку, которую и набил медикаментами, и хирургическим инструментом, шовный материал тоже взял, как и инструменты для ухода за руками. Бутыли с физраствором, медицинским спиртом, хлороформом, ничего не забыл. То есть, всё нужное. Ну и вернувшись на борт, изучал корабль, с офицерами общался. А дальше началась служба.

***

Следующие два месяца пролетели довольно быстро, раз и нет их. Японцами было предпринято две попытки блокировать выход с рейда с затоплениями транспортных судов. Во второй раз у японцев практически получилось, на несколько дней эскадра была блокирована в порту. Сам я освоился на корабле, у меня был свой денщик, я был им вполне доволен. Подчинёнными тоже. Уже двенадцать учебных тревог сыграли, с учебными прицеливаниями без стрельб. Также стоит сказать, что я стал довольно известен по эскадре. А я дальномеры проверил и определил, что те показывают ошибочную дальность, проверил все три дальномера на борту, у всех разные данные. Написал рапорт на имя своего командира, а тот поднял вопрос в штабе эскадры на совещании. На крейсер прибыли инженера и старшие офицеры с других кораблей, проверили и подтвердили мои расчёты. Пока я калибровал дальномеры, те работали на других кораблях. Комиссия показала, что только на «Новике» всё в порядке, и то потому что там начальник артиллерии сам с дальномерами возился. Это запрещалось, их настраивать мог только специалист, но его по эскадре ещё сыщи. Так что неделю эскадра бурлила по этому поводу. Есть ещё одна новость. Я о бое у эшелона уже и забыл, но награда нашла героя. При построении, прямо на борту крейсера адмирал Алексеев, с командующим эскадры контр-адмиралом Витгефт, наградил меня Анненским оружием, это был кортик, и прикрепил к кителю орден Святой Анны четвёртой степени. Приятная неожиданность.

Адрес родителей Алексея я помнил, и подделывая его почерк, отправил письмо домой. На берегу сделал фото в полный рост, вложил газеты, где была заметка о награждении, с описанием того боя, и вот так отправил. Родители сыновьями, да и дочерями тоже, должны гордится. Вот и дал им повод для этого. А так я уже посылал пару писем. Мол, принят, вступил в должность, продолжаю службу. У меня всё нормально. Бинт уже сняли, рана зажила, так что в порядке. Стригся я коротко, но рана скоро заросла волосами и её не стало видно. Чуть заметный красный шрамик на виске уходящий под волосы, не особо привлекал внимание, а скоро тот совсем побелеет. Так до июня время и тянулось, пока не поступил приказ, из-за продвижения японских войск по суше к Порт-Артуру, вывести эскадру и уйти во Владивосток, прорвав морскую блокаду. Началась спешная подготовка к выходу. Агентов в городе до чёрта, те наверняка засекли эту подготовку, значит и японцы уже знают. И вот наконец по одному кораблю, проходя узкое устье выхода с рейда, эскадра собралась на внешнем рейде, и выстроившись в боевой порядок, двинула по Жёлтому морю в сторону пролива. За двумя колоннами боевых кораблей, чуть отстав, шли транспорты обеспечения, два угольщика и госпитальное судно. К сожалению, уже через три часа пришлось повернуть назад, впереди показались дымы кораблей японского флота и командующий не стал рисковать, я считаю, что просто струсил, и приказал повернуть обратно. По эскадре прошла информация что тот решил, что наша положение невыгодно для боя. Точно струсил. Если бы мы довернули вправо, то преимущество было бы у нас, солнце било бы японцам в глаза, тогда как они у нас были бы на ладони. Я объяснил это командиру «Паллады», мы находились на ходовом мостике, но тот только довольно грубо отчитал меня. Назвав «наглым мальчишкой».

Вернувшись, мы встали на внешнем рейде. Пока транспорты заходили на рейд, потом и броненосцы, окончательно стемнело. Капитан покинул борт крейсера, адмирал созывал командиров для совещания. Старпом тоже сошёл, отправившись к «Диане», у того какой-то срочный вопрос к коллеге по однотипному кораблю. Я остался на борту за старшего офицера. Наша очередь войти на рейд через три корабля, лоцмана ждём, однако я поступил по-другому.

- Лейтенант, поднять якоря, - приказал я вахтенному начальнику. - Руль на левый борт. Малый ход вперёд. Сигнальщику, передать на миноносцы, приказываю следовать за мной.

Вахтенный начальник стал командовать. Бронепалубный боевой корабль, стронувшись с места и набирая ход, сделав полукруг, устремился прочь от внешнего рейда, три миноносца последовали за ним, остальные остались на месте, не подчинившись приказу старшего командира. По должности я с ними равен, хотя те и командиры кораблей, но я-то отдавал приказы от имени командира «Паллады». Да и на миноносцах командиров нет, адмирал всех созвал, до того, как те вошли на внутренний рейд, и это было его ошибкой. Очень грубой. Я надеялся, что молодые офицеры выполнят приказ, и те это сделали, пусть и не все.

- Ваше благородие, - обратился ко мне вахтенный начальник. - Я не понимаю причину вашего решения покинуть внешний рейд. Приказа из штаба эскадры не поступало.

- Всё очень просто, лейтенант, - сказал я, изучив проложенный штурманами курс, признав его пригодным, крейсер уже шёл по нему. - Я только что угнал боевой корабль портартурской эскадры. Мне надоело наблюдать за засильем стариков на должностях командиров, которые думаю не о выполнении приказа, не о том, чтобы воевать с противником, а о своём благополучии, опасений потерять тёплое место и командирскую должность. Я не хочу ходить под командованием труса, а я именно им и считаю командующего эскадрой. Если бы командирские должности раздали молодым офицерам, лейтенантам, будьте уверенными, японцы уже были бы биты. Я иду воевать. Воевать не против флота, с одним крейсером нам с ними не справиться. Мы будем уничтожать их коммуникации, обстреливать порты, наносить удары по войскам на побережье, уничтожать транспорты. То есть, занимать тем для чего корабль и построен. Когда снаряды подойдут к концу, уйдём во Владивосток. Уголь добудем на транспортных судах. Я разочаровался в командовании русского императорского флота, поэтому после окончания войны уйду в отставку, но перед этим хочу громко хлопнуть дверью, показав, что и один русский корабль в поле воин. И так, вы со мной?