Александр Михайловский - В дни Бородина [СИ]

– Вам, наверное, трудно понять, – сказал священник, – что есть такие люди, которым власть не нужна сама по себе, но это действительно так. Именно среди таких людей Господь подбирает себе помощников и исполнителей для особо ответственных дел, ибо в противном случае результат будет печальным. В народе про такие дела говорят – «пустили козла в огород». Сергей Сергеевич не таков, и власть нужна ему только как инструмент для выполнения заданий Творца по перемене истории в лучшую сторону.

– Это, – пояснил император Александр Павлович, кивая в сторону священника, – отец Александр, голос, глаза и уши Отца и Сына и Святого духа. Если услышал в словах громыхание, как во время грозы, то знай – с тобой беседуют прямо с горних вершин, а твои слова попадают прямо к Богу в уши. Но такое, говорят, бывает нечасто, обычно Господь занят другими делами, и на отца Александра обращает внимание, если вокруг того происходит нечто экстраординарное.

– Очень хорошо, брат, – сказал Николай Павлович, – только скажи мне, что это за недоросль стоит позади Артанского князя с таким видом, как будто он как минимум принц крови?

– А это, – ответил император Александр, – отрок Дмитрий, который, несмотря на свою молодость, является сильнейшим волшебником в окружении Сергея Сергеевича. Именно благодаря ему маман стоит сейчас себе спокойно в уголке и совсем не мешает нам устраивать свои дела.

– Да, это именно так, – подтвердил Артанский князь, – этот юноша – один из сильнейших волшебников нашей команды. Но он принципиально не создает каких-либо смертоносных или калечащих заклинаний, и каждый раз старается не навредить людям.

– Так что решайся, брат, и пойдем, – сказал Александр Павлович, – только исповедовавшись отцу Александру и получив от него пасторское наставление, я понял, как затягивала меня эта суета, в которой второстепенное стоит над основным, а внешняя мишура подавляет внутреннюю суть.

– Хорошо, брат, – сказал Николай, – если ты говоришь, что так надо, то я готов. Но как же наша мать – она что, так и будет стоять тут соляным столбом, на радость злоязыким слугам и придворным?

– Хорошо, – пожал плечами Серегин, – мы можем взять вашу мать с собой, а потом, в целости и сохранности, вернуть ее обратно…

– Погоди, Сергей Сергеевич, – сказал отец Александр, – ты бы мог попросить Лилию, чтобы она вернула Софии Марии Доротее Августе Луизе молодость и красоту шестнадцатилетней девушки, а заодно подкорректировала ее склонность к преждевременной полноте? Как вы думаете, ваше величество и ваше высочество – от такой процедуры характер вашей матери улучшится или останется таким же желчным и въедливым?

Братья сначала обалдело переглянулись, потом почти синхронно кивнули.

– Да, – сказал Александр Павлович, – вторая молодость и красота – это будет воистину царский подарок.

– Тогда хорошо, – сказал Серегин, делая знак двум дюжим лилиткам. Те аккуратно подхватили стасис-статую вдовствующей императрицы и повлекли ее прямо в открывшийся межмировой проход. Следом порог миров перешагнули Александр Павлович и Николай Павлович, вслед за ними на ту сторону прошли отец Александр, Дима-колдун, и самым последним в тридесятое царство шагнул артанский князь Серегин, окончательно запирая за собой проход.

Четыреста семьдесят девятый день в мире Содома. Утро. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости.

Антон Витальевич, по прозвищу «Танцор».

Если сравнивать меня теперешнего и того, кем я был раньше – то это два совершенно разных человека. Мне даже неприятно вспоминать себя прежнего – того «танцора», над которым рад был глумиться детский оздоровительный лагерь «Звездный путь». Теперь, когда меня зовут Танцором, в это прозвище больше не вкладывают никакого негативного оттенка. Просто это как бы второе имя, позывной, который мне дан, чтобы я был таким же, как они, и ничем не выделялся. Тот «танцор» – неуклюжий, смешной, нелепый и, самое главное, никчемный, – теперь остался далеко в прошлом. И когда любимая просит рассказать об этом периоде моей жизни, я стараюсь уйти от темы, ведь плести про себя небылицы мне не позволяет отсутствие воображения… Я понимаю, что это все комплексы, но ничего с этим пока поделать не могу. Я будто бы вижу себя тогдашнего со стороны – и осознаю со всей ясностью, насколько я был инфантилен, обидчив, горделив. И все это отражалось на моей внешности. Окружающие без труда угадывали во мне неудачника.

С тех пор все основательно изменилось. Могу сказать, что нынче я вполне успешен и счастлив. Сбылись мои главные мечты: у меня есть любимая девушка и любимая работа. Нереида Илла без ума от меня. Да разве ж мог я когда-либо мечтать, что такая красавица будет моей? Илла очень талантлива и имеет поразительную пластику. С моей помощью из нее вышла прекрасная танцовщица… Я не устаю любоваться на нее. И всегда вспоминаю тот наш первый танец в голубом свете луны… Именно тогда меня пронзила любовь к ней. Я понял, что мы созданы друг для друга. Это было совершенно новое чувство, ошеломившее меня. Ее нежное, легкое тело трепетало в моих руках, и все ее движения выражали влечение; и так это было восхитительно, что, казалось, мы оба парим над землей… И близость с ней тоже была божественной, наполненной романтикой и нежностью.

И с того момента у меня появилось особое вдохновение к своей работе. Я ощущал в себе столько энергии, что, казалось, она вот-вот перельется через край. Но я всегда находил ей применение. И сейчас происходит все то же самое… Я делаю то, что прежде было мне недоступно, то, за что раньше никогда бы не взялся: ставлю спектакли, организовываю концерты, руковожу, можно сказать, целым культмассовым сектором! Я даже не знаю, сколько у нас сейчас в армии человек: двадцать, тридцать или пятьдесят тысяч, – но в любом случае они все являются моими зрителями и моими ценителями. Я переполнен идеями и творческими планами. Я ясно вижу, что все вокруг уважают меня и ценят то, что я делаю. И даже Ника, от которой я раньше видел одно лишь неприкрытое презрение – и та теперь по-дружески кивает мне при встрече, а то и заговорщически подмигивает… Словом, все у меня вполне хорошо.

Свой первый сексуальный опыт я вспоминаю с улыбкой и легкой стыдливостью. Да, если бы не то пикантное приключение с Венерой, едва ли я был теперь так уверен в себе. Это все влияние богини любви… Иногда я задумывался: интересно, а как у Андрюхи, у моего «дублера", обстоят нынче дела на личном фронте? Мы с ним виделись потом всего-то пару раз, да и то мельком. Он ведь состоит при штурмоносце… Вот чего мне действительно не хватало при всем моем благополучии – это дружеского общения. Кругом меня были преимущественно дамы. Мужчины же постоянно занимались «мужскими" делами (и большая часть дам тоже). Нежных созданий – таких как Илла – среди женского пола тут абсолютное меньшинство. В большинстве суровые двухметровые остроухие девицы, которые даже спят в обнимку с оружием. Но им также нравятся мои представления, и они сопровождают их бурными аплодисментами.