Александр Михайловский - В дни Бородина [СИ]

Но вот однажды, совершенно неожиданно, на улице я столкнулся с прапорщиком Пихоцким. Вечером того же дня мы сидели в моей комнате и пили благородный коньячок из запасов французской армии (раньше я употреблял исключительно пиво, но с некоторых пор оно почему-то перестало мне нравиться).

Андрюха был немногословен. Слушая меня с неподдельным интересом, он, вздыхая, говорил, что ему там, на штурмоносце, собственно, не до того, чтобы заводить отношения. Что он весь в работе. При этом я видел, что он по-хорошему завидует мне. Что ж, подумал я, возможно, его судьба еще ждет его впереди…

А через пару дней после встречи с Пихоцким ко мне пришла Ася и привела с собой странную женщину, на женщину похожую очень мало. Я, увлеченный своей работой, не особо вникал в то, что происходит вокруг, иначе бы я, конечно же, был в курсе, кто такая эта Асина знакомая и откуда она взялась. Спрашивать же ее об этом в лоб было как-то невежливо. Ася, правда, тут же представила мне ее.

– Антон Витальевич, это Надежда Андреевна… – сказала девочка, внимательно, вприщур, глядя на меня, словно желая уловить мою реакцию. Однако это имя не вызвало у меня никаких ассоциаций, и Ася расслабилась.

– Не могли бы вы научить ее танцам? – спросила она.

– Конечно, – кивнул я и окинул эту самую Надежду профессиональным взглядом хореографа. Да уж, тут было над чем работать. Вид этой женщины вызывал у меня странные мысли. Трудно было определить ее возраст. Кроме того, присутствовало ощущение, что она долго и упорно пыталась превратиться в мужчину; и вот теперь пожелала снова стать женщиной, да только забыла, как это… Была она коротко стриженой, угловатой, какой-то огрубевшей, и природная женственность, несмотря на то, что с ней уже наверняка поработали наши «девочки», угадывалась в ее облике с большим трудом. На ней были джинсы и голубая блузка – и хорошо, что не платье. В этой своей одежде она походила на мальчика-подростка, в то время как юбка наверняка придала бы ей нелепости. Ведь платье еще нужно уметь носить… Я всегда обращал внимание, что женщины, не вылезающие из джинсов, в большинстве случаев смотрятся в платье не самым лучшим образом.

Я ожидал, что Надежда совсем не умеет танцевать – вид у нее был такой, будто она даже не знает о такой разновидности искусства. Однако, когда я начал с ней заниматься, оказалось, что мои предположения были ошибочны. По крайней мере, вальсировала она довольно умело, хоть и без души. Становилось очевидно, что к танцам она не испытывает особого пристрастия. Тогда ради чего Ася привела ее ко мне?

Почему-то я долго не решался заговорить с Надеждой. Было в ней что-то такое, что меня беспокоило, напоминало о тех временах, когда я был рохлей и недотепой, когда я был не сам собой и моя сущность была заперта. Возможно, она сейчас она находилась примерно в таком же состоянии – когда перемены в личности необходимы, но все еще продолжаешь цепляться за старый свой образ.

Мне все же пришлось начать с ней разговор. К тому времени Ася уже тактично покинула нас. Вообще это был тот момент, когда рядом никого не было – мы были одни на обсаженной раскидистыми кустами поляне.

– Кто учил вас танцевать, Надежда? – спросил я, убедившись, что ей знакомы еще несколько классических танцев.

– Мне нанимали учителя, когда я была юной барышней… – как-то неохотно ответила она, словно немного стыдилась этого факта. Голос ее имел довольно низкий тембр, но, в общем-то, был приятен.

У меня создалось ощущение, что она не горит желанием поддерживать светскую беседу. Она вообще была какая-то колючая, настороженная. Это отчетливо проскальзывало в ее взгляде. Во мне стал разгораться интерес – кто же она такая? А что если она – известная персона? К стыду своему, я был не особо сведущ в истории и знал не очень много исторических личностей. Впрочем, кое-что из школьного курса запомнилось. Так… Надежда, значит… Наполеон Бонапарт, Кутузов и так далее… Стоп! А не та ли это известная девица, которая участвовала в войне под видом мужчины, еще фильм есть такой?! Наверняка так оно и есть… Как же ее фамилия? Забыл. А спрашивать неудобно.

Но, по крайней мере, для меня многое стало проясняться. Каким-то образом эта девица, скрывающая свою женскую сущность, попала к нам, и тут обнаружилось, что она не мужчина… Естественно, Аня и Лилия тут же взяли на ней шефство, чтобы привести ее сознание в соответствие с ее полом… Ведь крыша и вправду может съехать, если долгое время скрывать от окружающих свою половую принадлежность… Ну и ну! Похоже, это был ее осознанный выбор – стать мужчиной. Там в фильме была какая-то романтическая история, но в реальности все могло быть и по-другому… Как бы там ни было, теперь она должна вернуться в состояние, обусловленное для нее природой, переборов мужские привычки… Что ж, самое главное, чтобы она сама этого хотела. Думаю, Аня помогла ей проникнуться таким желанием – уж это она умеет.

– Надежда, послушайте… Вам необходимо расслабится и прислушаться к себе, к своим внутренним ощущениям… – мягко сказал я. – Танец – это язык души. Вы танцуете весьма неплохо, но Вы не раскрываете в движении свою сущность. Танцуя, вы словно повторяете заученный когда-то урок, в то время как вам следует слиться с музыкой, стать с ней единым целым…

– Это необходимо? – неожиданно перебила она меня, взглянув снизу вверх с выражением легкой настороженности.

– Что именно? – уточнил я.

– Раскрывать свою сущность…

– О да, Надежда, – серьезно кивнул я. – Человек, находящийся в противоречии со своей природой, не способен овладеть искусством танца в полной мере. Танец – это то, что приводит в гармонию тело и внутренний мир. Танец – это жизненный пульс человека… При помощи танца мы преодолеваем свои внутренние проблемы. Тут дело не только в мастерстве. Важно делать это при участии своей души…

Я увлекся собственным монологом, но это было нелишне. Надежда внимательно слушала меня. Я видел, что она соглашается со мной.

– Давайте так, Надежда… – сказал я, беря пульт управления от музыкального центра, – сейчас я поставлю музыку, наверняка вам незнакомую, и покажу несколько движений. А вы постараетесь повторить за мной, но только при этом вам следует помнить мои слова о том, что танец должен выражать вашу сущность. На этом этапе не так важна точность воспроизводимых вами движений, как участие вашей души. Только тогда возникнет необходимая гармония. Вы меня поняли? Попробуем?

Она глубоко вздохнула – и решительно кивнула.

Я поставил румбу. Зазвучала страстная, зажигательная мелодия. Глаза Надежды расширились; она изумленно вслушивалась в звуки музыки, при этом наблюдая за моими движениями. Вот оно! В ее глазах загорелся огонек. Это означало, что внутренне она уже танцует… Ее губы слегка подрагивают – ага, повторяет ритм: та-та-та… Я прекрасно знал, что звуки энергичной и страстной румбы не оставляют равнодушным практически никого.