Андрей Посняков - Синяя луна

– Иди ко мне, душа моя! – погладив девушку по спине, позвал Баурджин. – Иди ближе… вот так…

Наложница снова застонала, сладострастно и томно, и её лучистые карие глаза, казалось, светилось счастьем.

– Ну, вот, – наконец, произнёс князь. – А ты говорила – работа!

Подмигнув, он весело засмеялся, и Сиань Цо тоже заразилась, зашлась смехом. Так и хохотали вместе, долго-долго, покуда вдруг девушка не присмотрелась к висевшим на шее нойона талисманам. Один, серебряную стрелу, она уже видела и раньше, а вот второй – перстень с «тигриным глазом»…

Увидев его, Сиань Цо отпрянула в ужасе, словно бы прикоснулась к змее:

– Откуда… Откуда у вас эта вещь, господин?

– Подарок, – не стал врать князь. И в самом деле – зачем врать наложнице?

– Это кольцо… Его подарила женщина? – девушка закусила губу.

– Женщина, – кивнул Баурджин. – А тебе, душа моя, что до неё?

– Её зовут Турчинай, – молвила наложница тихо и безысходно. – Ведь так?

– Так. А откуда ты знаешь?

– Я была у неё в танцовщицах два с половиной месяца. Больше не вынесла… Хочу предупредить вас, мой господин – это очень злая, коварная и опасная женщина! А её душа изменчива, как душа ядовитейшей болотной гадины, или вот, как этот перстень, «Тигриный глаз». О, как ей бы подошло это прозвище!

– Тигриный глаз, говоришь? – негромко повторил князь. – Что ж, посмотрим.

Я много слов в своей душе храню…

Я жду всю жизнь, я верен их огню…

Весна навалилась на город тёплым, пахнущим пряными травами, ветром, зелёной блестящей листвою, буйным цветом акаций и лип. Каждый день ярко светило солнце, и небо было безоблачным и голубым, а ночью – звёздным. Влюблённые парочки прогуливались по липовым аллеям близ самой крепости каждый вечер, и до поздней ночи заливисто пели соловьи.

Баурджин почти каждый вечер собирал у себя компании. Нет, не только, и не столько для пьянства, сколько для общения и скорейшего решения важнейших дел, которые наместнику казалось лучшим обсуждать именно так, в ближнем кругу, весьма частым гостем в котором стал и судебный чиновник Инь Шаньзей. А дела, честно сказать, двигались медленно – почти что никак. По указанию следователя его доверенный человек Кижи-Чинай несколько раз заговаривал об убитых рабочих с хозяином постоялого двора Шань Ю и обслугой. Не очень-то много удалось выяснить – лишь только то, что места для четырёх человек – ремонтников – были заранее оплачены каким-то неприметным господином, имени которого никто не запомнил. Установить сего господина – именно такую задачу и поставил теперь следователь Инь Шаньзей своему доверенному человеку, и задача сия, похоже, оказалась для того неподъёмной.

– Весна, – сидя на галерее в глубоком кресле, Баурджин отпил из широкой пиалы чай и, прикрыв глаза, посмотрел на редкие оранжевые облака, подсвеченные вечерним солнцем. – Скоро – вой уже сейчас – по шёлковому пути пойдёт множество караванов, куда больше, чем зимой. А банда жестоких разбойников так до сих пор и не найдена! – князь раздражённо поставил пиалу на переносной столик. – Что, плохо ищете?

Инь Шаньзей ничего не ответил, лишь опустил глаза – а что тут скажешь? Никаких новых жестоких убийств в последнее время не было – с одной стороны, хорошо, но с другой – совершенно не за что зацепиться. Подставной караван, отправленный в целях привлечения лиходеев, так никого и не привлёк и, судя по всему, спокойно проследовал до Турфана. А теперь вот должен был вернуться обратно.

– Вы хоть бы какие-нибудь товары с ним отправили, Инь, – с плохо скрытой издёвкой проговорил Баурджин. – Всё не зря б прогулялись ваши людишки.

– Я отправил, – чиновник машинально кивнул. – Горный хрусталь, чай, ткани. Невозможно же, чтобы караван – и вообще без товаров.

– Ну, значит, будете с прибылью, – князь еле-еле подавил раздражение, а потом спросил: – Может, дать вам ещё людей?

– У меня хватает своих, господин наместник.

– Хватает?! И чем же они занимаются, интересно?

– Ищут. И я не сомневаюсь – найдут.

– Найдут? Когда рак на горе свистнет? Долго, долго, Инь!

– Мои люди внедрились почти во все разбойничьи шайки, – негромко заметил чиновник. – Теперь остаётся только ждать.

– Ждать? Да сколько же можно ждать?! – взорвался нойон. – Работать, работать надо!

– Мы работаем, господин, – следователь с шумом глотнул из расписной пиалы давно уже остывший чай. – Я хотел бы поговорить с вашим секретарём Фанем.

Баурджин пожал плечами:

– Поговорить? О чём?

– Хочу попросить его составить подробнейший список всех дел, которые могло бы прервать неудавшееся покушение.

– Он уже рассказывал!

– Подробнейший, господин. Хочу проверить каждую мелочь.

– Проверяйте, коли заняться нечем, – махнул рукой князь. – Да, вот ещё я хотел вам поручить…

Баурджин кратко рассказал о претензиях Саня Канжу.

– Сильно там не напрягайтесь, пошлите какого-нибудь самого непутёвого молодца, для виду только. Найдутся у вас в ведомстве недотёпы?

– Полным полно, – хмуро кивнул Инь Шаньзей. – Вот недавно приняли на службу одного из глухой деревни…

Князь допил чай и, потянувшись, неожиданно спросил, прикрывая глаза рукой от сверкающего закатного солнца:

– А что значит – неприметный человек? Я имею в виду того, что заплатил за рабочих. Неприметный… Так что, бывает?

– Нет, конечно, – усмехнулся следователь. – Его просто никто как следует не рассматривал и не запомнил – ни к чему было, мало ли людей заранее резервируют места для своих знакомых и родственников. Впрочем, одна привязка есть…

– Привязка? – нойон живо повернулся к собеседнику. – Что ж вы о ней молчите, Инь?

– А пока нет результатов. Но привязка есть – видите ли, от того неприметного господина сильно пахло имбирём.

– Имбирём? – Баурджин хохотнул. – И что с того? От меня тоже так пахнет, когда имбирного пива напьюсь.

– Мы проверяем сейчас все корчмы, где варят такое пиво.

Наместник лишь махнул рукой – мол, проверяйте, посмотрим, что из всего этого выйдет.

На улице уже сгущались сумерки, и Баурджин милостиво разрешил гостю отправляться домой. А сам ещё долго сидел в кресле на галерее, наблюдая, как тонет за чернотой гор оранжевый шар солнца. И лишь только когда в чёрном ночном небе вспыхнули звёзды, а над крышей дворца повис рогатый мерцающий месяц, наместник отправился в опочивальню.

Ночью, нет, уже под утро, случилась гроза, и сверкающие синие молнии с грохотом рвали небо. А потом грянул дождь, проливной, могучий и сильный, его крупные капли стучали по крыше, словно пулемётные очереди.