Андрей Посняков - Синяя луна

Раздав подчинённым инструкции, наместник простился с ними до вечера и принялся за придирчивый отбор приведённых начальниками стражи парней. Надо сказать, задачка неожиданно оказалась не такой уж и лёгкой – сотники хотя и божились, что их парням всего-то по шестнадцать лет, но выглядели те на все двадцать – этакие мускулистые хорошо упитанные горы, отнюдь не похожие на бесприютных бродяжек. С горем пополам Баурджин отобрал трёх человек. Маловато… ещё б хотя бы парочку.

– Можно я пойду, господин? – неожиданно попросил Фань.

– Ты?!

Вот уж от кого нойон вовсе не ожидал подобного! Что, хочет несколько загладить свою вину? Зачем? Какой в этом смысл? А хотя пусть как хочет.

– Ты умеешь держать оружие, Фань?

– Да, я занимался в фехтовальной школе, – секретарь, казалось, обиделся. Впрочем, его проблемы.

И вот, наконец, настал чудесный, расцвеченный разноцветными фонариками вечер, пахнущий фиалками и жасмином. Баурджин, приказав заложить лучшую свою коляску, с шиком подкатил к воротам особняка Турчинай.

– О, господин мой! – вдова сбежала по лестнице вниз, едва увидав князя. – Как долго вы у меня не были! Если б вы только знали, какое это счастье для меня – видеть вас в своём доме, вы бы, конечно, приходили сюда гораздо, гораздо чаще! Ну! – Турчинай протянула руку. – Идёмте же, мой повелитель!

Ах, как она была пленительна и прелестна – с высокой причёской, в алом – с вышитыми драконами – халатике из тонкого шёлка, с изящными серебряными браслетами и узеньким ожерельем на тонкой лебединой шее! Каким колокольчиком звучал тоненький голос! Боже, боже, неужели всё, что только что узнал о ней Баурджин – правда?!

Войдя в покои прелестницы, князь первым делом подошёл к выходу на галерею – во внутреннем дворе, алча халявного угощения, уже толпились юные бедолаги. Наместник узнал Кижи-Чиная, Жэня, ещё пару воинов Ху Мэньцзаня. А где же Фань? Не соизволил прийти? А чего ж тогда просился? Господи! Баурджин присмотрелся – да вот же он! Растрёпанный, с голыми ногами, в какой-то невообразимо ветхой хламиде. Замаскировался, надо сказать, здорово!

Ага, вот он подошёл к месту для омовения… разоблачился… Следом за ним – Кижи-Чинай…

– Что вы там такое увидели, мой господин?

Как всегда неслышно, Турчинай подошла сзади.

– Всё кормишь сирот?

– Да. Мне очень жаль этих бедняжек.

Обняв гостя за плечи, вдова заглянула ему в глаза и, крепко поцеловав в губы, увлекла за собой в опочивальню, на ходу скидывая халат…

Едва успела обнажиться грудь, как в дверь постучали.

– Кто ещё там?

– Непредвиденные трудности, госпожа! Илянь ранен!

– Ранен? Неужели…

– Да, попался один «расписной»!

– Последний. Подожди, я сейчас выйду… Любимый, я вынуждена тебя… Что с тобою, любимый? Почему ты так смотришь?

Не говоря ни слова, Баурджин схватил прелестницу-вдовицу в охапку и проворно связал её же поясом, тут же засунув в рот какую-то скомканную тряпицу – кляп. И – не говоря ни слова и не оглядываясь – вышел прочь.

Бах!

Сбитый с ног могучим ударом в скулу, покатился вниз по лестнице подвернувшийся под руку слуга, тот самый, что так не вовремя явился с докладом. Перепрыгивая через три ступеньки, Баурджин как мог быстро спустился в двор… Сидя за длинным столом, бедняги-подростки спокойно ели.

– Там, под лестницей, вход, – обернувшись, шепнул Фань.

Князь даже хохотнул, глядя на него – ну и замарашка! И быстро шмыгнул под лестницу, оказавшись в небольшом помещении, по-видимому, служившем для разделки мяса.

Оказался, надо сказать, вовремя!

По полу, зажимая живот и плача, катался Кижи-Чинай, двое парней Ху Мэньцзаня деловито отбивались от наседавших слуг всеми подручными средствами, а вскарабкавшийся на стол Жэнь, выкрикивая угрозы, вращал над головой окровавленным топором. Что, кого-то уже успел уложить?

Слуги – дюжие молодые парни – с опаской посматривали на него, но нападать не осмеливались.

Ага! Вот они кого ждали!

Хлопнув боковой дверью, в каморку влетел какой-то бородач с луком…

Правда, натянуть тетиву князь ему не дал – треснул с размаху в ухо!

Всё происходило настолько быстро, что никто и вякнуть не успел, как Баурджин, выхватив у ближайшего слуги широкий нож, ринулся в схватку.

Бам! Бам! Бам!

Бегая вокруг стола, князь едва успевал парировать удары слуг, но молился при этом только об одном – как бы Жэнь не перепутал его со слугою да не двинул топором, что есть дури!

Ввух!

Вот, то-то и оно – топор со свистом пролетел над головою. Слава богу, зацепив кого-то из слуг.

– Берегитесь!

Князь распластался по полу – пропуская над головой пущенный в него нож. Обернулся:

– Спасибо, Фань.

И ударил бросившегося на него вражину.

Их было много, врагов, до и своих хватало – и в этой сложившейся путанице очень трудно было контролировать ситуацию. Трудно, но нужно!

Смотря как бы сквозь врагов, Баурджин чётко фиксировал все их движения… Ага, вот один бросился к двери – наверняка за подмогой.

– Фань, Жэнь! А ну подоприте столом дверь!

– А как же эти?

– Не беспокойтесь!

Нанося удары налево и направо, Баурджин, словно разъярённый бык, оттеснил-таки слуг в дальний угол – трёх, четвёртый и пятый уже валялись на грязном полу и громко стонали, судя по всему, не допуская даже и мысли о возможности дальнейшего сопротивления. А загнанная в угол троица ещё огрызалась, ещё пыталась достать князя длинными, остро отточенными прутьями, пока Баурджин, рассвирепев, ухватил в руки скамейку…

Эх, раззудись плечо!

Одному по башке! Второй не успел пригнуться… Третий присел – да тут же получил удар ногой в брюхо!

– Здорово дерётесь, господин наместник!

А это кто ещё?

Баурджин обернулся…

Ху Мэньцзань! А за ним – воины! Господи, наконец-то!

– Господин, прикажете всё здесь разнести? – с готовностью осведомился сотник.

– Нет-нет, не надо шуметь, не то ещё разбудим хозяйку, – ухмыльнувшись, князь кивнул на второй этаж. – А ну-ка, прогуляемся, посмотрим. Фань, можешь пойти со мной.

– Это Фань?! – Ху Мэньцзань вытаращил глаза на замарашку. – Ну вы даёте, господин секретарь!

– Он храбро бился. Хватит разговоров, за мной!

Турчинай так и не смогла развязаться – не раззява какой-нибудь связывал, а бывший фронтовой разведчик, в своё время перетаскавший с передовой немало фрицев. Лишь отползла в угол и, злобно сверкая глазами, что-то мычала.

– А-а-а! – плюхнувшись на ложе, хамски ухмыльнулся нойон. – Кажется, это пресловутая гражданка Турчинай? А что, у вас в Хорезме принято встречать гостей вот так, сидя в углу?

О, сердце моё!

Беззащитный израненный город.