Андрей Посняков - Синяя луна

– Что ещё за старуха?

– Ты что, не помнишь, что тебя сюда провожала?

– Ах, эта… Я бы ей не доверял!

– Я тоже никому не верю. Вот зачем нам ты и твоя машина, – главарь банды обвёл Баурджин тяжёлым взглядом. – Тебе, Вотенков, отсюда без нас не выбраться, поэтому говорю честно. Смелый ночной рейд! Шестьсот сабель! Динамит! Город будет наш – и всё тамошнее богатство – тоже. Я отдам город на разграбление Кара-Китаеву и его людям. Пусть гулеванят! А мы… А мы с тобой спокойно погрузим всё в грузовик – и поминай, как звали! Уйдём! А этих чертей – оставим, зачем они нам нужны?

– А не боишься, что Кара-Китаев начнёт вам мстить? Не такой это человек, чтобы прощать обиды!

– Да, поручик злобен, аки бес! Однако он не знает, куда придёт. А когда что-то почувствует, разберётся – будет уже поздно.

Баурджин задумчиво помолчал, переваривая услышанное. А потом быстро спросил:

– А не мало одного грузовика?

– Во фрукт! Ну ты, Вотенков, и жаден!

– А когда нам ждать Кара-Китаева и его отряд?

– Вечером или ночью. Старуха сказала – «когда луна станет синей», – Григорий подозрительно посмотрел на князя. – А чего это ты так интересуешься?

Баурджин усмехнулся:

– Я же сказал – не доверяю поручику.

– Мы, можно подумать, доверяем! – расхохотался бандит. – Ничего, Вотенков, скоро заживём как князья!

…как князья!

– В Харбине гулять будем, да что там Харбин – в Париж поедем!

Махнув рукой, князь отошёл к грузовику и принялся копаться в моторе. Тут же крутился и гимназист.

– Вот что, Петька, – быстро оглянулся на него нойон. – Знаешь, что такое «синяя луна»?

– Нет, – парнишка озадаченно моргнул. – А что?

– Вот когда она появится – быстро ныряй в дацан, ну, туда, где Будда.

– А…

– Ныряй, и ничего не спрашивай, понял, да?

Хлопнув мальчика по плечу, Баурджин забрался к кабину и, запустив двигатель, развернул грузовик капотом к дацану.

– Э, ты что это задумал. Вотенков? – тут же подскочил Гришка-Медведь.

Князь смачно сплюнул на землю:

– Кара-Китаев – человек хитрый. Если что не так – включу фары, а вы уж – из пулемёта. Во-он в том распадке его установить хорошо будет.

Бандит хмыкнул:

– Ох, и въедливый же ты, Вотенков. Поручика не сейчас опасаться надо, а потом, после того, как ворвёмся в город. Вот тогда нам пулемёт и пригодится… может быть. Уедем, уедем, не сомневайся! А Кара-Китаев пускай нас потом ловит! Старуха сказала – «ворота закроются навсегда».

Навсегда… Вздохнув, Баурджин посмотрел на маячившего чуть в стороне Петьку. Навсегда… Эх, если б не было гимназиста… Куда он ещё попадёт, если всё хорошо сложится? В двадцатые годы? Так, наверное, для него это куда лучше, нежели остаться в тринадцатом веке. Доберётся до Советской России или в Харбин, да куда хочет, главное – отсюда его вытолкнуть. И тех – не пустить!

Достав портсигар, князь попросил у Гришки-Медведя спички.

– А говорили, что ты не куришь! – удивился тот.

– Не курю, – согласно кивнул Баурджин. – Только вот сейчас – трясёт что-то.

– Меня самого трясёт, – громко расхохотался бандит. – Это ж надо – такое дело задумали!

Спички нойон так и не отдал, сунул вместе с портсигаром в карман.

– Странный у тебя пиджачок, – Григорий неожиданно потрогал пальцами рукав баурджинова френча. – Издалека – вроде бы френч как френч, а подойдёшь ближе – нет, не фабричной работы!

– На заказ сшит, местными. Барон Унгерн вон, вообще к халату погоны пристёгивал.

– Унгерн! – Григорий передёрнул плечами. – Не поминал бы ты всуе этого чёрта! А насчёт поручика… Правильно, освети его фарами. А в кузов к тебе я Миколу посажу, пусть там и сидит, с пулемётом.

Темнело. Зажглись первые звёзды. Их становилось всё больше, а небо вокруг из тёмно-голубого быстро превращалось в синее, а затем и почернело. Сидя на крыле грузовика, Баурджин посмотрел на луну – жёлтый мерцающий круг. Круг…

– А зачем мне – в дацан? – шёпотом спросил Петя. – Мне б лучше экспедицию отыскать, как вы, Иван Ильич, обещали.

– Отыщешь. И передашь привет Петру Кузьмичу. Да, вот ещё что…

Князя вдруг осенило – если мальчишка всё же прорвётся в свой год, то почему бы и нет? Почему б не сделать подарок русской географической экспедиции, собрать всё самое лучшее, рукописи, составить словарь… нет, не тангутско-русский, а, скажем – тангутско-китайский, поручить это дело Фаню…

– Иван Ильич! – снова зашептал мальчик. – Луна какая-то странная!

– Что?

Луна и в самом деле меняла свой цвет, становясь из золотисто-медной – ярко-жёлтой, затем – серебристо-белой, малиновой, синей…

Синей!

По небу побежали зелёные светящиеся облака, что-то вдруг загремело… Гром! Чёрт побери, гром!

– Ну, Пётр, давай! – оглянувшись на кузов, Дубов подтолкнул гимназиста. – Видишь там, рядом, кусточки. Да, вот ещё – местные араты говорят, видели много старинных книг в субургане Хара-Хото. Большой такой субурган, на верхушке – плоский чёрный камень.

– Субурган?

– Скажешь о нём профессору. Ну, прощай!

Широко распахнутые глаза паренька заблестели:

– А вы, Иван Ильич, как же? Давайте вместе! Эти люди… – гимназист кивнул на кузов. – Они мне почему-то совсем не нравятся.

– Они и мне не нравятся, Пётр. Однако не беспокойся, я с ними справлюсь.

– Справитесь? Один?

– В урочище мой отряд.

– А! Ну да, конечно… Только я не совсем понимаю, зачем…

Баурджин посмотрел на налившуюся синевой луну.

– Ну всё, хватит болтать! Иди.

– До встречи, Иван Ильич!

Выбравшись из кабины, Петя быстро зашагал к кустам.

– Э! – свесился из кузова Микола-Хохол. – А пацан куда?

– До ветру.

– Нашёл время.

– Да куда он денется?

– Тоже верно.

– Покуришь, Микола?

– А, пожалуй, курну, давай.

Бандит свесился из кузова, как раз с той стороны, что была не видна его напарникам, засевшим в камнях неподалёку…

Баурджин ударил его согнутыми пальцами в горло – «лапой тигра» – так, как учила когда-то Лэй – девушка-смерть.

Осторожно опустил мёртвое тело на землю.

И тут вдруг замерцал, зашатался дацан! Он был, и вроде бы его не было… вот совсем исчез! Снова появился! Мелькнула чья-то тёмная фигурка – Петька! Исчез! Исчез! Вот и хорошо, вот и славно не надо включать фары, смотреть, там ли мальчишка… Теперь можно действовать.

Всё вокруг гудело, а в небе, наверху, вокруг синей луны сверкали яркие ветвистые молнии.

Заскочив в кузов, Баурджин вытащил динамитную шашку, взяв с собой в кабину, зажёг фитиль, завёл двигатель…

А в дацане уже мелькали чьи-то чёрные тени и слышалось лошадиное ржание!

Нет, ждать больше нельзя.

Включив фары, князь бросил машину вперёд, чувствуя, как хлоп нули по кабине пули – вероятно, заподозрив неладное, это стрелял Гришка-Медведь.