Андрей Посняков - Стальная империя

– Это тоже куртизанка, причём приезжая. Госпожа Тань Цзытао. Говорят, весьма любвеобильная женщина. Она симпатизирует какому-то молодому воину, тысячнику с дальних границ, и представляете – киданю!

– Киданю? С дальних границ? Далеко забрался.

– Потому и далеко, что наш господин Цзяо Ли вовсе не так глуп, как порою кажется, – снова расхохотался Лян. – Вас не очень затруднит подать мне бокал вина, господин Бао?

– Не очень. Вот, возьмите.

Оба выпили.

Баурджин не отрывал взгляда от Тань Цзытао. Действительно ли она так красива, как ей приписывают, к сожалению, было не разобрать: во-первых, куртизанка, естественно, имела на лице макияж, и по полной программе – белила, румяна, помада. Красные губы, голубые брови, жёлтая луна на лбу! Поди тут разбери.

А этот Лян, секретарь, себе на уме! Похоже, он тут многих не любит, эвон какой взгляд – волчий. Да, секретарь может быть полезен, надо бы продолжить знакомство.

Баурджин обернулся было – пригласить молодого шэньши в какое-нибудь питейное заведение, лучше всего – в «Бронзовую улитку», но…

– Господин Бао Чжи?

– Я здесь, здесь!

– Вас просят в главную залу, господин Бао Чжи.

– Что ж. – Баурджин подмигнул Ляну. – Просят – сходим.

Собравшееся в главной зале изысканнейшее общество изумлённо замолкло при виде нового гостя. Кто-то в ужасе округлил глаза, кто-то презрительно скривил губы…

– Господин Бао Чжи, торговец! – добавил масла в огонь глашатай.

– Торговец?! Фи! Скоро скотников приглашать начнут! И как нам терпеть подобное соседство?

По зале разнёсся рассерженный шёпот, лишь сам хозяин приёма, господин Цзяо Ли, сидел ухмыляясь.

– Я пригласил сего господина, – наконец объявил он, – поскольку не мог поступить иначе.

Шёпот изумлённо затих.

– Да-да, не мог! Ведь это тот самый человек, коего я не так давно спас, – скромно, но значительно пояснил Цзяо Ли.

– Ах, вон оно что… – снова полетел шёпот, – значит, это что же – правда?

– Господин Бао Чжи – когда-то очень уважаемый человек в своём городе, ныне полностью разрушенном монгольскими дикарями, посвятил мне свои стихи. Ну, что же ты стоишь? Читай, Бао!

Выйдя на середину залы, Баурджин огляделся, ловя на себе любопытные – а то и откровенно презрительные – взгляды, прокашлялся и начал:

Ну, и дальше, всё в том же духе.

Стихи складывали ночью, на пару с Ченом. Лэй к этому делу явно была не очень способна, отчего тихо страдала, время от времени бросая на князя полные безнадёжной любви взгляды. Об Игдорже речи вообще не шло – да его и не было, ну а старик Лао давно спал. Впрочем, и он всё же проснулся и даже добавил несколько строк – чего уж никак никто не ожидал.

Дочитав, Баурджин подошёл как можно ближе к столику господина Цзяо и низко поклонился.

– Неплохие стихи, – отрывая от лица веер, негромко произнесла куртизанка. – Нет, в самом деле неплохие. Да и чтец неплох. Только раньше, мне кажется, он был больше подвержен влиянию Мэй Яоченя… Помнишь, господин… гм… Бао Чжи?

Баурджин ахнул, узнав и голос, и этот тёмный, полный скрытой ненависти взгляд. Какая там Тань Цзытао?! Девять лет назад он знал эту куртизанку под другим именем – Мэй Цзы!

Сановники, моя душа и Бог,

Считаю вас моей судьбы врагами,

Я не желаю ползать перед вами,

Поверженный, лежать у ваших ног!

Мэй Цзы всегда была умной девочкой. Хватило ума и на этот раз – насладившись некоторым смущением Баурджина на приёме у Цзяо Ли, она расхохоталась и, махнув рукой, больше ничего не сказала. Лишь когда князь уходил, его нагнал слуга и передал предложение «уважаемой госпожи Тань Цзытао» о встрече.

Они встретились на следующий день, в небольшой закусочной в квартале Красной птицы. Тань – точнее, Мэй Цзы – шутила, но взгляд по-прежнему оставался напряжённым, злым, волчьим. До тех пор пока Баурджин не упомянул Елюя Люге.

– Елюй Люге? – В глазах Мэй Цзы вспыхнул огонь. – Откуда ты его знаешь, монгол?

– К вашему сведению – найман, а здесь – несчастный беженец, – усмехнулся князь. – Тысячник Елюй Люге с дальней границы – мой добрый друг и приятель!

– Друг?!

– Скажу больше, я от всей души поддерживаю все его планы. Как когда-то поддерживали вы!

Женщина вздрогнула:

– Ты и это знаешь, подлая ищейка?

– Я много чего знаю, Мэй, – ничуть не обиделся князь. – Рассказать про тебя?

– Попробуй.

– Итак… – Баурджин отхлебнул вина. – Начнём с того самого момента, около девяти лет назад, когда ты, любезнейшая Мэй Цзы, возвратилась из монгольских степей с позорно проваленным заданием и без денег. Военным начальникам Цзинь ты была больше не нужна – хорошо ещё, не казнили, – и призрак нищеты забил своими чёрными крыльями прямо над твоей головою.

– Ты прямо как поэт говоришь, – скривилась Мэй Цзы. – Впрочем, продолжай, интересно.

– И тогда ты решила стать куртизанкой. Дело неплохое, и у тебя было всё для начала этой карьеры – красота, холодный ум, кое-какие связи. Не было только одного – денег. Но деньги, как известно, – дело наживное. Думаю, ты немало поимела с кайфынского сяньгуна Ли Дачжао и прочих. С сяньгуна тянула бы деньги и дальше, если б не его молодой воспитанник по имени Елюй Лю…

– Ну хватит! – нервно воскликнула Мэй. – Вижу, что ты много знаешь. Слишком много… – Женщина скривила губы. Белое застывшее лицо её, чуть прищуренные глаза, похожая на гримасу улыбка не обещали собеседнику ничего хорошего.

– У меня такое впечатление, – светски улыбнулся князь, – что ты сейчас просто мечтаешь укоротить мне язык. И, между прочим, зря!

Мэй Цзы поставила недопитый бокал на стол:

– Ну почему же – зря? Врагов, даже вынырнувших из далёкого прошлого, нужно уничтожать, не так ли?

– Врагов – да! Но я-то не враг ни тебе, Мэй Цзы, ни уж тем более Елюю Люге. Он ведь младше тебя?

– Не намного, всего на пять лет. – В глазах женщины появилось мечтательное выражение, как бывает, когда вдруг неожиданно вспоминаешь о действительно дорогом тебе человеке.

Впрочем, Мэй Цзы тут же взяла себя в руки и, язвительно усмехнувшись, поинтересовалась:

– С чего это ты набиваешься нам в друзья?

– Набиваюсь? – Князь снова улыбнулся. – Ничуть. Я – ваш самый преданный друг, поверь. И не только потому, что я искренне симпатизирую такому человеку, как Елюй Люге, но и просто потому, что у нас общие интересы.