Алексей Ракитин - Уральский Монстр

И в какой-то момент внимательный читатель с несокрушимой ясностью осознаёт, что всё в этой запутанной истории происходило совсем не так, как утверждала Рабоче-Крестьянская милиция и Прокуратура Свердловской области. А вот как же именно – мы постараемся понять самостоятельно.

Ну, а что же старший оперуполномоченный Артур Брагилевский? Он ведь должен хорошо знать «фактуру» этого расследования, ориентироваться во всех деталях: датах происшествий, фамилиях жертв и свидетелей, основных уликах, расстояниях, адресах. Он-то что сказал обвиняемому после его столь странного ответа? Ведь разумно же уточнить, почему гражданин убийца плохо помнит именно этот эпизод. Пьяный был? Керосина нанюхался? Голова болела из-за активного солнца? Почему память отшибло как раз по тому эпизоду, по которому более всего имеется у следствия свидетелей?! Нет, ничего такого лейтенант Брагилевский у допрашиваемого не спросил. Есть такое странное ощущение – сугубо субъективное и бездоказательное, на уровне интуиции – что старший оперуполномоченный союзного уголовного розыска просто не хотел ловить обвиняемого на нестыковках. Вот не хотел почему-то и всё! А потому вопросов неудобных не задавал.

Кстати, довольно интересно взглянуть на этот допрос глазами Винничевского. И такая возможность у нас есть. Через некоторое время состоялась встреча арестованного с помощником облпрокурора по спецделам Небельсеном, во время которой последний поинтересовался тем, как проходили допросы в уголовном розыске? Говоря о единственном допросе, который провёл лейтенант Брагилевский, арестант выразился так: «Когда меня допрашивал товарищ Брагилевский, он мало меня спрашивал, а больше смотрел, что {по} документам, и написал в протоколе, что я резал девочку из Пионерского посёлка, а я совсем не помню, как именно её убил {…}» Так что товарищ Брагилевский больше смотрел в следственные материалы и переписывал фактические данные оттуда, дабы не наплодить лишних противоречий. А то ежели слушать арестованного, то он такого нагородит, что потом концы с концами не сойдутся! Обратим, кстати, внимание на то, что Винничевский так и не отступил от своего утверждения, будто по упомянутому эпизоду похищения и убийства в Пионерском посёлке ничего не помнит.

В тот же день 26 октября оперативный дежурный ОУР допросил Татьяну Евгеньевну Кадочникову, ту самую домохозяйку, в чей палисад Винничевский забросил пальтишко и шаль Таси Морозовой. Протокол носил характер чисто формальный – женщина выдала милиции упомянутые вещи ещё накануне, и тогда ею были даны необходимые пояснения. Во время допроса Кадочникова заявила, что сделала находку «дней десять тому назад», то есть в середине октября, показывала вещи соседке Александре Подкорытовой, дети которой часто играли возле дома Кадочниковой, а также другим соседям. Разумеется, возник вопрос о том, почему хозяйка дома не сообщила о подозрительной находке в отделение милиции или хотя бы участковому милиционеру, на что был дан исчерпывающий ответ: «Пальто сильно поношенное, особой ценности не представляет, поэтому я даже не предъявила его в органы милиции». И то сказать – советская милиция настолько тепло и радушно встречала заявителей, что отбивала на всю оставшуюся жизнь желание лишний раз обратиться в это мрачное учреждение! И осудить советских обывателей за их нелюбовь к РКМ, честное слово, язык не повернётся.

Примерно в то же самое время в секционной морга 1-й горбольницы судмедэксперт Борис Борейко проводил вскрытие трупа Таисии Морозовой, извлеченного из выгребной ямы накануне. Рост трупа – 109 см (удивительно, но из всего числа описанных в этой книге судебно-медицинских исследований трупов это, пожалуй, второй раз, когда свердловские судебные медики догадались приложить рулетку к телу и озаботились измерением его роста!), жертва частично одета. На трупе бумазейное синее платье, под ним рубашка в синюю полоску, трикотажные рейтузы, чулки выше колен, коричневые ботинки на шнурках. Вся одежда мокрая, грязная, с запахом кала.

Труп нормального телосложения, хорошего питания, кожные покровы грязно-зелёного цвета, покрыты разведёным калом (каловым илом). Кожа ладоней рук и ступней ног легко снимается вместе с ногтевыми пластинами (мацерация). Состояние внешних покровов указывает на далеко зашедшее разложение мягких тканей и пребывание тела во влажном месте без циркуляции воздуха.

На внешнем осмотре установлены следующие телесные повреждения:

– в области лба справа 10 ссадин размером от 0,4 до 1,5 см;

– на переносице ссадина длиною 1 см;

– в области угла нижней челюсти справа кровоизлияние сине-зелёного цвета размером 1,0 х 1,5 см; кончик языка прикушен;

– на шее спереди слева 2 ссадины полулунной формы серо-зелёной окраски.

Девственная плева без надрывов, задний проход раздут гнилостными газами, видимых повреждений не имеет, надрывов и кровоподтёков в перианальной области не обнаружено.

При вскрытии выявлено следующее состояние внутренних органов: в правой половине сердца большое количество жидкой крови, на поверхности сердца точечные кровоизлияния («пятна Тардье»), лёгкие раздуты, на поверхности лёгких и между долями точечные кровоизлияния, ткани лёгких на разрезе тёмно-красного цвета, полнокровны. Слизистая в дыхательном горле синюшно-красного цвета, слизистая пищевода гладкая, также синюшно-красная. В щитовидной железе справа кровоизлияние, в мягких тканях шеи слева спереди кровоизлияния 1,0 х 1,0 см. Мозговые оболочки полнокровны, кровеносные сосуды мозговых оболочек расширены. В кишечнике до 200 гр. кашеобразной, частично переваренной пищи, брюшина гладкая синюшно-розоватого цвета.

Причина смерти – удушение руками, на что указывает полнокровие внутренних органов, «пятна Тардье», кровоизлияния в мышцах шеи и щитовидной железе, следы ногтей на коже шеи. Давность наступления смерти – 3-4 недели, жертва была брошена в выгребную яму мёртвой.

Мазки из половых органов и прямой кишки были направлены в судебно-химическую лабораторию для проведения анализов с целью выявления семенной жидкости. Язык вместе с дыхательным горлом был сдан в музей судебной медицины как классический образчик симптомов асфиксии.

Самым интересным и значимым следственным действием, произошедшим 26 октября, явилось судебно-психиатрическое освидетельствование Винничевского, проведённое заведующим кафедрой психиатрии Свердловского медицинского института профессором Малкиным и врачом областной психиатрической больницы Возжениковым. На основании этого освидетельствования Малкин впоследствии подготовил и представил экспертное заключение, в котором более полно высказался по некоторым апектам, затронутым в акте освидетельствования. Если следовать хронологии событий, то нам бы надлежало рассматривать экспертизу и освидетельствование в разных местах, поскольку их разделяет весьма заметный промежуток времени – примерно два с половиной месяца, но для удобства восприятия информации объединим их содержание, тем более, что они довольно близки и ничем принципиально не различаются.