Алексей Ракитин - Уральский Монстр

Но ещё до того, как приступить к тщательному изучению материалов уголовного дела и личному передопросу свидетелей, следователь из Москвы оказался вынужден с головой погрузиться в новую криминальную драму.

Потому что 20 августа 1939 г. в Свердловске пропал ещё один ребёнок.

Коленька Савельев, которого мама, знакомые и все соседи называли ласково Никой, мальчик в возрасте 2 лет 8 месяцев, пропал без вести прекрасным летним днём 20 августа прямо из двора дома №50 по улице Мамина-Сибиряка, в котором живал с самого рождения. Анна Васильевна Савельева, мама мальчика, встала в тот день очень рано – в 4 часа утра – и помчалась в магазин швейных и галантерейных товаров в Пионерском посёлке. То есть, конечно же, не в сам магазин, который был закрыт в это время, а в очередь желающих в него попасть. Занимать место в очереди надлежало как можно ранее, ведь если отправиться ко времени открытия, то подойти к магазинным дверям было уже просто-напросто невозможно. Анна ушла из дома не попрощавшись с сыном – тот крепко спал, зачем же будить мальца? – не догадываясь, что более живым его не увидит. Анна Васильевна, молодая, крепкая женщина 25 лет, выполняла в семье обязанности добытчицы, она не работала, как говорится, сидела на хозяйстве, что было нетипично для советских семей той поры.

В очереди у магазина в Пионерском посёлке Анна Савельева пробыла вплоть до 15 часов. После открытия торговой точки выяснилось, что товара нет, но его, возможно, завезут в течение дня, а потому очередь не расходилась, дожидаясь появления заветного крепдешина, бязи и подкладочного шёлка. Наконец, во второй половине дня заветный дефицит «выбросили» на прилавки и обладатели бесценных мест в очереди сумели обменять свои советские рубли-«фантики» на столь нужный товар. После почти 10-часового ожидания это смогла сделать и Анна Савельева. Счастливая, она помчалась домой, чтобы поесть, отдохнуть и перевести дыхание; очереди в советские магазины зачастую становились подобны гладиаторским ристалищам, а потому после похода в магазин следовало потратить некоторое время на восстановление сил.

Но Анна не успела восстановить силы, потому как узнала от соседей, что сынок её Коленька пропал, а бабушка, наблюдавшая за ним, убежала на поиски внучка. Побросав ставшие ненужными покупки, помчалась на поиски и Анна.

Так началась эта история – увы! – далеко не первая и не последняя в серии таинственных исчезновений детей летом 1939 г. в Свердловске.

Что же показали первоначальные опросы тех людей, что находились в доме №50 по улице Мамина-Сибиряка днём 20 августа?

Бабушка мальчика – Елена Фёдоровна Блинникова-Каширская, нестарая ещё 51-летняя женщина – отпустила его погулять в 11 часов утра. Ника гулял во дворе в компании ребят постарше, одному из которых было 10 лет, а другому – 12. Если говорить совсем точно, то прогулка заключалась в том, что мальчишки сидели на лавочке и болтали, никакой беготни, озорства или глупых затей. Мальчики жили тут же, они хорошо знали Нику, не обижали его и, скажем так, подстраховывали его на случай возможных неприятностей. Ника был мальчиком общительным, дружелюбным, не по годам развитым, но при этом осторожным, к чужим людям не шёл, всегда помнил мамин запрет на разговоры с посторонними (не забываем, что летом 1939 г. уже весь Свердловск полнился пересудами о похищениях и убийствах детей – это была самая животрепещущая тема в очередях!). Нике было неполных 3 года, но мама во время первого допроса описала уровень его развития в таких выражениях: «Развит хорошо, можно определить по развитости, (что) ему 4-5 годков. Разговаривает хорошо, знает адрес наш. Фамилию знает, как отца звать, меня и т.д. Я считаю, что он не пойдёт с чужим человеком. Он только мог уйти со знакомым каким ему». То есть мальчик вполне ориентировался в обстановке и был осторожен, можно даже сказать, боязлив.

Итак, Ника находился на лавочке во дворе, и его бабушка, выходившая на крыльцо несколько раз, это видела. Что последовало затем? Вот как рассказала об этом Блинникова (в документах встречается двоякое написание фамилии женщины, то Блинникова-Каширская, то просто Блинникова): «…я вышла, их не оказалось всех троих, куда они ушли не видела я этого. Пошла посмотреть, это значит было в 12-м часу дня. Встретила ребят, спросила их, где мой внучек Коля, они мне ответили, что не видели его, так как они уходили в „Динамо“, а он с их слов якобы остался у ворот».

Детали эти очень важны, чуть позже станет ясно, какая же интрига кроется в этих «ушли-пришли», «якобы остался». Чтобы стало ясно, о чём идёт речь в рассказе Елены Блинниковой, поясним, что упомянутый ею «Динамо» – это магазин в районе пересечения улиц Мамина-Сибиряка и Ленина.

И сделаем ещё парочку важных пояснений: от дома №50, в котором жил пропавший мальчик Коля, до дома №19 по улице Первомайской, в котором жила убитая годом ранее Герда Грибанова, всего 140 метров, а до дома №109 по улице Луначарского, от которого был похищен 10 февраля Боря Титов, чуть менее 200 метров, фактически через квартал. Как видим, все три дома расположены поблизости.

Итак, в 12 часу Елена Блинникова-Каширская поняла, что Ники нет во дворе и никто не знает, где он находится. Женщина немедленно приступила к поискам, она бросилась на улицу, заметалась, стала спрашивать людей. Какая-то женщина сказала, что видела, как шли по улице два мальчика постарше, а за ними бежал следом маленький мальчик, похожий на Нику. (Тут сразу встаёт вопрос о том, насколько искренен был рассказ мальчиков, ходивших в магазин «Динамо», но о подозрениях чуть позже.) Блинникова заволновалась до такой степени, что не спросила у женщины, как её зовут и в какую сторону шли мальчики – в сторону улицы Ленина, то есть к магазину «Динамо», или нет? В общем, раздрай душевный, растерялась женщина! А многие не растерялись бы на её месте?