Павел Кучер - Афинская ночь

— Теперь понимаете, Вячеслав? — заскрежетал селектор, — Ваша тут роль — "решатель неразрешимых проблем". Причем, для любого начальства, вы же — "человек катастрофы". Обращаться за помощью к "трикстеру" всё равно, что заключать сделку с дьяволом. Он враг! В первую очередь, своей демонстративной независимостью. Талантом смущать общество "дурным примером". Что законопослушных обывателей, что "карьерное" руководство, от людей вашего типа — традиционно рвет калом…

— Да что им вообще от меня надо?! — наконец-то в полный голос рявкнул каудильо.

— Что бы вас не стало, естественно, — обнадежил завхоз, — Мавр сделал дело и того. Не, сразу, разумеется. Ровно в тот момент, когда специфический талант "трикстера" станет не нужен.

К чести нашего предводителя, о несправедливости подобного обращения с собой — он распространяться не стал. Хотя, несомненно, натерпелся… Только шумно втянул носом воздух.

— "Рыбы не знают, что живут в воде…" — загадочно пробормотала филологиня.

— А это к чему?

— "Жить в обществе и быть свободным от общества — нельзя!" — как будто это что-то объясняет, прибавила она в догонку, — Цитата, из статьи Ленина "Партийная организация и партийная литература", изданной в ноябре 1905 года. Вот уже сто лет доморощенные марксисты бьют ею по башке всех, кто считает человечество частью природы и простым материальным фактором. А у господ "социал-демократов", хоть наших, хоть не наших — человеческое общество "фетиш" и "святой символ веры". На чем мы в Советском Союзе и погорели. На идеализации природы людей. Есть у дореволюцонного Ленина и другие перлы… Например — "Абсолютная свобода — есть буржуазная или анархическая фраза (ибо, как миросозерцание, анархизм — есть вывернутая наизнанку буржуазность)…" Только вдумайтесь. Каково?

— Без комментариев… — Соколов продолжает дуться.

— Хорошо! Раскладываю по полочкам. Марксизм-ленинизм, в пору своего расцвета — был учением, опирающимся на материализм и научное познание мира. Несчастье поздних "марксистов" в том, что наука развивается и часть наших представлений о мире регулярно устаревает. В данном случае, к середине ХХ века — устарели представления и о самом человеке, и ходе человеческой истории. Если в XVIII и XIX веках — она представлялась плавной и неразрывной, то к к 70-м годам прошлого столетия — обрела научность "Теория катастроф". Подтвержденная кучей примеров, как в далеком "геологическом" прошлом планеты, так и в относительно недавнем "социальном" прошлом. Ленин о "Теории катастроф" не знал и знать не мог. До 1917 года — писал из головы, как понимал проблему общественных взрывов сам.

— Чрезвычайно злободневное наблюдение! — язвительно прокомментировал селектор.

— Я пытаюсь объяснить… — Ленка даже не моргнула, — В классическом марксизме есть так называемый "парадокс Робинзона Крузо". Сам Маркс разбирает его в первом томе "Капитала". Суть вопроса — в полемике с Дефо и мыслителями XVIII века о знаменитой "абсолютной свободе". Марксисты утверждают, что мысленный эксперимент Дефо на тему "что было сначала, курица или яйцо?", в случае островного отшельника, успешно ведущего высокопроизводительное натуральное хозяйство — профанация. Робинзон, доказывает Маркс, не просто "одинокий охотник и рыболов", а носитель воспитания и знаний породившей его цивилизации. И следовательно — "результат истории", заложник своего "человеческого" происхождения. Вне общества он бы нужных навыков не получил и даже один — остается частью большой культуры, пусть в полной изоляции от мира. Вроде бы логично? Но, есть проблема. А что дальше? Уже сам Дефо — наглядно промоделировал, как "естественный" человек, в отрыве от общества — не гибнет, подобно оторванному от родной кучи муравью. Из "результата истории" становится её новым "исходным пунктом". Основателем цивилизации, по праву личного прохождения "бутылочного горлышка эволюции"… Причем, другого пути спасения для него нет, поскольку породивший его социум — исчез. Представляете?

— Откуда Марксу знать про "бутылочные горлышки эволюции"? — рассудительно заметил говорящий ящик. Для образованных европейцев XIX века символ ужасной катастрофы — крушение Древнего Рима. Ничего более впечатляющего — доступные им письменные документы не сохранили. О происхождении человека от обезьяны в те времена яростно спорили. О происхождении "человеческой морали" от волков даже не подозревали. Шлиман раскопал Трою в 1873 году, после рождения Ленина и Парижской Коммуны. А до того "Илиада" с "Одиссеей" — официально считались сказками. Менее достоверными, чем Библия…

— В "Робинзоне", Даниэль Дефо описал классическое "бутылочное горлышко" предельно ярко, — пожала плечами филологиня, — Не зря книжка остается "бестселлером" уже триста лет. Другое дело, что её идейный заряд "теоретики" стараются употребить для подтверждения собственных выводов. То передергивая, то преувеличивая… Скажу больше, огромная масса современных людей "Робинзона" не читала по причине резкой антипатии к главному герою. Довольно удобный "пробник на идиота", кстати.

— Не ругайтесь… — поморщился каудильо, — Знаю, что Смирнов "Робинзона" не любит.

— А почему — спрашивали?! — Ленка жадно подалась вперед.

— Говорит — "детская выдумка". И что Дефо — "жизни не нюхал". Какой в этом смысл?

— Огромный! Робинзон тоже "трикстер". Злостный нарушитель традиций, обожествляющих общество. А традиции — это свято. В "иерархическом" обществе поголовная приверженность "традиции" — главный (часто единственный) способ защиты своих невеликих прав от произвола любых "вышестоящих". Вопль "Всегда так было!" — крайне значимый для властей аргумент. Почему? Так и для жителей верхних этажей "пирамиды клевания", любая перемена — "сигнал тревоги" и симптом "потери управляемости". Что-то кто-то "сделал без разрешения" (которое там принципиально невозможно получить). Сам!!! А самостоятельность "нижестоящих" в мыслях или поступках — бунт. Даже, когда "на словах" — бунт. Вся разница, что "верхи", обыкновенно — начинают топтать "новатора" немедленно, а "низы", как правило — медлят, выясняя "степень безопасности" расправы (отучены от самостоятельности)… Но, если им прикажут, заклюют "выскочку" злее любых палачей. А Робинзон, безнаказанно, прожил на своем острове 28 лет…

Строго между нами, девочками — столичная выскочка опять права. Сама натерпелась. Тотальная неприязнь к знаменитой книжке Дефо и главному герою (если верить архивным записям), с послевоенных времен — косит ряды питерской интеллигенции, как легочная чума. Какой-то мистический инфернальный ужас. Хотя, они не деревня ни разу. Сама, однажды, столкнулась, испортив отношения с очень влиятельным человеком…