Виталий Виниус - Римские вакации

С боков фалангу прикрывали массивные, уходившие ступенчато вверх в виде парапета, постаменты многочисленно возлежавших сфинксов из зеленовато-серого гранита с позолоченными бородами.

Лёлик в раздумьях уставился на сфинксов и произнёс:

— Что-то мне эти фигуры знакомы…

Я пригляделся и спросил:

— А ты в Питере бывал?

— Был один разок. Ещё в школе с классом ездили, — ответил Лёлик.

— Ну вот там ты их и видел. Они там на набережной напротив Академии художеств стоят, — пояснил я.

— Точно, — согласился Лёлик и покачал головой: — Вот ведь мир-то как тесен. И здесь знакомые попадаются.

Раис, приспособивший фотоаппарат на шею, почувствовал себя военным фотокорром, отчего деловито забежал в промежуток между войсками и стал щёлкать фалангу в разных ракурсах, приближаясь рисково. Из фаланги кинули в него дротик, со звоном ударивший в каску, после чего Раис спешно отступил.

Дыробой принялся более толково объяснять, что это греческие наёмники, отборное ядро египетского войска, и с ними справиться совсем даже нелегко, после чего попросил союзнической помощи и поддержки, мотивируя это тем, что Антоний приказал взять дворец до полудня.

— А у нас рабочий день закончился! — заявил Серёга и с наглым оттенком засвистал "Мурку", тем самым явно выразив общее тяготение к миру во всём мире, так как воевать уже не больно и хотелось.

Дыробой поскучнел лицом и резко развернулся, чтобы уходить.

— Эй, слышь! — остановил его вдруг Лёлик, а затем с видом непререкаемого авторитета задал тонкий вопрос: — А чего вы в лоб-то лезете?

Центурион молча развёл руками, не имея слов.

— Умный в гору не пойдёт! — поднял Лёлик внушительно палец. — Умный гору обойдёт!

Дыробой внимательно посмотрел на перст и задумался.

— По сфинксам пролезьте, да и всё, — буднично посоветовал я, раскусив Лёликову военную хитрость.

Лёлик рассерженно топнул ногой, всплеснул руками и ахнул обидчиво, а потом даже попробовал меня ущипнуть с вывертом, но мигом получил по рукам и успокоился.

Дыробой же после некоторых раздумий в единый миг просветлел челом и кинулся бодрым соколом к своим орлам. Через некоторое время преторианцы, разделившись на три отряда и подкрепившись смуглыми лучниками, начали операцию.

Отряды осторожно приблизились к фаланге; средний отряд придвинулся почти что на расстояние ближнего боя и стал вызывающе махать мечами; мобилизованные тут же легионеры, находясь позади, принялись без особой охоты метать пилумы и дротики. Фланговые же отряды столпились с боков фаланги, закрывая обзор. В это время за их спинами смуглые лучники полезли как обезьяны на сфинксов, устраиваясь там поудобнее и готовя луки. За ними стали карабкаться преторианцы, вооружённые одними мечами.

Фаланга, почуяв неладное, заволновалась, подалась вперёд, заставив римлян попятиться перед тяжким напором, потом мелкими шагами отошла назад, напоминая крупного зверя, уже почуявшего ловушку, но ещё не расставшегося со своим матёрым достоинством.

Но тут уже засвистели сверху стрелы, посылаемые расположившимися как в тире лучниками, а преторианцы-лазутчики посыпались с постаментов на лестницу горохом и врубились в неповоротливую фалангу сзади.

Толпившиеся зрителями легионеры заорали радостно, и даже дёрнулись разом вперёд, но бежать пока было ещё некуда.

Фаланга дрогнула, зашевелилась вразнобой и как-то разом превратилась в месиво избиваемого стада. Нижние преторианцы атаковали уже без дураков, сноровисто истыкали большую часть фалангистов, подминая упавших под себя, прорвали фалангу посередине и вместе с преторианцами верхними устремились скакать по лестнице ко дворцу, нисколько не заботясь оставленными без острастки, прижатыми к парапетам остатками неприятеля, напоминая при сём революционных матросов из классического фильма про взятие Зимнего дворца.

— Ну чо, во дворец?! — с горящими глазами воскликнул Раис и было зашевелился как молодой нетерпеливый жеребчик.

— Не торопись, успеем! — остудил его Джон, на всякий случай придерживая торопыгу за ремень.

— Пусть путь расчистят как следует, — нервно произнёс Лёлик. — А то, неровен час…

— О-го-го! — заорал кто-то сзади громогласно.

Мы оглянулись. На вороном жеребце под парадной попоною в парадном же доспехе красовался Антоний в окружении трибунов, контуберналов и орлиных штандартов. Он лихо спешился и подошёл с ликующей улыбкою к нам.

— Вот как мои! В миг порубали-раскидали! — хвастливо заявил полководец, любуясь на последствия боя.

Тем временем преторианцы, достигнув верхней площадки, развернулись навстречу остальной массе штурмовиков, состоявшей из полевых легионеров, и принялись их сталкивать щитами назад, при этом особо ретивых колотя плашмя мечами. Возникла неразбериха и затор с гневными воплями, чреватые братским кровопусканием.

Антоний махнул небрежно трибунам; те бросились в общую бурлившую кучу, стали легионеров распихивать и даже бить некоторых по мордам. Невесть откуда взявшиеся трубачи заиграли из-за всех сил общий сбор. Легионеры, понемногу умеряя пыл и огрызаясь для порядка, начали спускаться на площадь и разбредаться по ней, невзирая на страстные призывы трубачей.

Прижатые к парапету части фаланги вели себя индифферентно, толпясь неуверенно и держа копья в поднятом состоянии. Подошли к ним два трибуна, переговорили о чём-то; фалангисты с видимым облегчением рассредоточились и вышли на площадь, где принялись скидывать оружие и доспехи в несколько куч и строиться в колонну.

— Ну что, пора посетить Пофина да Птолемея, а то, небось, заждались, гадёныши! — выразительно хохотнул Антоний.

— А они не сбежали? — озаботился Лёлик.

— Нет! — бодро ответил Антоний. — Порт мигом перекрыли. Ворота все под охраной. Так что некуда им было деться.

— Так, может, прячутся где-нибудь по углам укромным, — предположил пессимистично Боба.

— А чего бы тогда фалангистам тут так крепко обороняться? — резонно заметил Джон.

Антоний приглашающе нам махнул и направился к лестнице, двигаясь картинно и выразительно. Вперёд забежали преторианцы и, построившись клином, стали расчищать путь среди недовольных легионеров. Мы пристроились сзади. За нами увязались трибуны.

Поднявшись по лестнице, мы вышли на обширную площадку, упиравшуюся в закрытую бронзовую дверь огромных размеров. Преторианцы, возившиеся у неё, потянули за кольца, вделанные в литые звериные морды; открылся вход.

Преторианцы, взяв на изготовку мечи, заскочили в полумрак здания, но никаких аллармов не последовало, и Антоний, а с ним и мы, вступили в обширный сумрачный зал с циклопическими колоннами и лежавшими по бокам отмеченного зеленоватым гранитом прохода чёрными сфинксами, многообещающе улыбавшимися наподобие постового милиционера. Преторианцы рассыпались по залу, выискивая за колоннами скрывавшихся врагов, но никого не нашли, кроме брошенных в изобилии копий, мечей и доспехов египетского образца.