Виталий Виниус - Римские вакации

Увидев меня, Джон страшно замычал; в его выпученных глазах читалась вопиющая надежда. Близняшки также услышали моё внедрение в комнату, но приняли меня явно не за того.

— А мы уже заканчиваем! — бодро отрапортовали они хором, не подумав оборачиваться, после чего спросили: — А чего там за шум?

— Сейчас узнаете, — пообещал я, размахнулся и врезал ремнём девчонкам от души.

Они с ужасом завопили и наперегонки забились в угол. Я вытащил кортик и посмотрел на них строго. Девицы побледнели, закрыли глаза, сжавшись обречённо. Что ж, какова эпоха, таковы и ожидания.

Я перерезал Джону путы, довольный тем, что моя автономность в этой гадкой заварушке закончилась. Коллега вырвал кляп, дико закашлялся, начал плеваться, невнятно матерясь, а потом вдруг стал натягивать кляп на чресла, так как тот оказался его же исподниками.

Я посмотрел на старавшихся казаться незаметными девчонок, мельком отметил их холёный вид, и вдруг смутная догадка мелькнула в мыслях.

— А ну, колитесь, вы кто такие? — строго спросил я близняшек, неотвратимо наставив палец.

— Мы… а-а… — проблеяли те невнятно и снова замолкли.

— Сдаётся мне, что вы вовсе и не похожи на рабынь, — наводящим образом предположил я.

— Не-ет… — жалобно простонали девчонки. — Мы не рабыни…

— А кто же?! — чуть не подпрыгнул Джон.

— Мы все из семей патрициев… — залепетали девчонки. — Нам приказали… Мы как будто рабыни… Мы должны были вас напоить… Вино с сонным порошком было…

— Эй, а Юлия, это которая моя… так сказать, подруга, она из какой семьи будет? — спросил я.

— А она из семьи Брутов. Сестра Марка Юния Брута, — было тут же доложено.

— Это, которого Брута? Который Цезаря порешил? — уточнил я.

— Ну да… — подтвердили близняшки.

И тут я вспомнил, наконец, где мне довелось видеть Юлию ранее — было то в доме у Цезаря, в самом начале нашего вояжа, когда она выглянула из комнаты на миг.

— Однако, похоже, измена! — сделал я должный вывод. — А точнее, заговор полный. Надо полагать, заговорщики, те, что Цезаря шпокнули, решили и нас в оборот взять. Так что ли, малявки?

Близняшки усиленно закивали.

— У-у, сволота! — зашипел Джон, волком глядя на них. — Я к ним как к родным, а они… Да за такое кирдык по полной!… — он скорчил девушкам гнусную рожу, а потом стал оглядываться в недоумении и даже сунулся за ложе.

— Одежду ищешь? — уточнил я. — Они её всю зачем-то на террасу уволокли, — я взглянул на близняшек и спросил: — Эй, зачем одежду забрали?

— Нам так сказали… — пролепетала одна девчонка.

— Она у вас волшебная… — словно бы с укоризною добавила другая.

Джон яростно зарычал и выругался совсем грязно.

— Ладно, пошли других выручать, — поторопил я его.

Джон ещё раз выругался, погрозил кулаком изменницам, пообещав, что он ещё до них доберётся, потом посмотрел на меня и требовательно заявил:

— А ножик-то отдай!

Я пожал плечами и вернул ему кортик.

Мы вышли на террасу. Джон пошвырялся в куче одежды, нашёл свою, начал быстро одеваться. Я пошёл открывать следующую дверь.

За ней в одиночестве и при полной свободе членов дрыхнул, оглушительно храпя, Серёга — голый как нудист на пляже. В комнате густо стояли винные пары.

Я потряс Серёгу за плечо, но тот никак не среагировал.

— Нажрался, свинья! Бдительность потерял! — гневно крикнул входивший в комнату Джон, словно минуту назад вовсе и не он сам находился в плену.

— Серёга, портвейн привезли! — гаркнул я коллеге прямо в ухо.

Тот мигом перестал храпеть, не доведя трель до логического конца, шумно принюхался, буркнул что-то бессвязно, потом перевернулся на другой бок, чётко произнёс: "Ладно!…" и снова захрапел.

Джон чертыхнулся, схватил стоявшую на столе амфору и перевернул её над Серёгиной головой. Широкая багровая струя вина окатила засоню. Серёга, не открывая глаз, стремительно вскочил и, как заводная игрушка, замахал кулаками. Джон увернулся, забежал сзади, схватил Серёгу за плечи и начал сноровисто трясти. Тот попытался что-то выкрикнуть, но вышел только зубовный лязг. Джон его отпустил и быстро отступил назад. Серёга повернулся, уже осмысленно посмотрел на нас и спросил, слегка покачиваясь:

— А чего это вы тут делаете?

— Ладно, пойду других смотреть! — торопливо сказал я и вышел, предоставив Джону объяснять ситуацию.

Прежде всего я заглянул в свою комнату. Разумеется, там Юлии уже не было. Отчего стало грустно, как при воспоминании о нежелаемой потере. Философски вздохнув, я присел на краешек ложа, понимая, что, пожалуй, сюда уже не вернуться, а потом покинул комнату.

На террасе топтались Джон с Серёгою, громко переговариваясь о способах наказания для предателей. Серёга, практически уже одетый, натягивал кирзачи и предлагал по предателям ими как следует потоптаться.

Я поспешил в следующую комнату, поторопив коллег с побудкою остальных. Данное помещение облюбовано было Лёликом. Он лежал на ложе, свернувшись уютным калачиком, и заливисто храпел, вкусно чмокая губами как Карлсон, увидевший во сне торт.

За стенкой раздались строгие крики и прочий шум — усердствовали Серёга с Джоном.

Я крепко потряс Лёлика; он обиженно запищал тонким голоском, начал отталкивать мою руку, потом просительно простонал:

— Уйди, дура!

— Вставай, нас предали! — рявкнул я, схватил его под микитки и без церемоний поволок из комнаты.

На террасе уже находилось трое коллег: Серёга с Джоном держали под руки качавшегося как бамбук на ветру Бобу, смотревшего перед собой и улыбавшегося счастливой улыбкой потомственного идиота.

— …Я и говорю, — заплетающимся языком продолжал бубнить Серёга. — Подмешали чего-то! Совсем мало выпил, а спать хочется! — он шумно, до треска в скулах зевнул.

За ним зевнул Джон, затем Боба, а потом и я до слёз в глазах.

— Тащи его сюда! — скомандовал Джон насчёт Лёлика. — Сейчас уши натрём.

Боба невразумительно хохотнул, закатил глаза и затеял затянуть песню про неуклюжих пешеходов. Джон с Серёгой синхронно выписали ему по тумаку и небрежно свалили у стены. Я пристроил рядом Лёлика. Боба довольно рассмеялся и недвусмысленно начал шарить у своего друга за пазухой, громко интересуясь: "А где тут у нас титечки?". Лёлик вяло отбрыкивался и что-то жалобно гундел себе под нос. Серёга, не переставая зевать, присел рядом и мигом натёр ему уши. Лёлик утробно рыгнул, выпучил глаза и рывком сел.

— Ну ты продолжай процедуры, а мы пойдём Раиску притараним, — сказал Джон Серёге, и мы с ним отправились за последним ещё не охваченным нарождавшимися трудностями коллегой.

Оный отчего-то валялся на полу, имея на чреслах небрежно намотанную простынь. Лежал он на животе и не двигался. Мы заподозрили неладное, но тут коллега всхрапнул и заворочался как потревоженный бегемот. Джон поморщился и ткнул его ногой в бок.