Виталий Виниус - Римские вакации

В углу располагался цирюльный отдел. На раскладных деревянных стульчиках сидели клиенты. Вокруг них крутились брадобреи. Некоторых брили неуклюжими бритвами без всякой мыльной пены, лишь увлажняя щетину мокрыми полотенцами. Данное действо сопровождалось противным скрипом да вскриками получавших очередной порез. Одному клиенту цирюльник щипчиками выдёргивал волосы из-под мышки. Тот болезненно ойкал, но терпел.

Мы уселись где посвободнее и начали разоблачаться.

— А вещи-то куда? — резонно спросил Боба.

— Да вот сюда складывают, — показал Валерий на имевшиеся в стене ниши, устроенные навроде полок.

Ниши тянулись во всю стену. Над каждой из них присутствовал небольшой барельеф, изображавший что-нибудь эксклюзивное: вазу, лиру, венок, звериную или человеческую фигуру.

— Ну прям как в детсаде на шкафчиках, — хмыкнул Серёга. — Цветочки, зайчики… Не могли, что ли, пронумеровать…

— Так у них числа больно большие, — сказал Лёлик. — К примеру, "двадцать восемь" написать по-нашему, арабскими цифрами, два знака надо. А римскими… — Лёлик зашевелил губами, подсчитывая, — …так целых шесть.

— Да уж, — уважительно молвил Серёга. — Арабы поумней оказались.

— А у вас что, не воруют? — спросил Джон нашего гида.

— Воруют, — философски ответил Валерий.

— Так чего ж мы, весь багаж и оружие без присмотра кинем? — резонно поднял вопрос Боба.

— Ну, тогда капсарию надо сдать, — сказал Валерий.

— Кому? — уточнил Джон.

— Рабу при бане, капсарием называется. Ему вещи сдают под охрану, — пояснил наш гид.

— И где он? — спросил Лёлик, снимая очки и бережно закутывая их в рубашку.

— Так вон он там, — указал Валерий на дальний угол помещения.

Мы со всем своим имуществом прошли туда и обнаружили что-то вроде небольшой комнатки, заставленной разнокалиберными сундуками. На самом большом сундуке сидел жирный мужик с тройным подбородком, огромным брюхом и колбасообразными руками, в которых, впрочем, угадывалась немалая сила.

Мы подошли к нему. Серёга рыбьим взором посмотрел на пузана и блатным говорком спросил:

— Ты кто?

Тот посмотрел на Серёгу с опаской и ответил:

— Капсарий…

— А чего делаешь? — продолжил допрос Серёга.

— Вещи храню… Тех, кто моется… Вот, в капсы складываю, — толстяк указал на сундуки.

— Ну, прям камера хранения, — хехекнул Боба.

— Давай, принимай наши вещички, — велел Серёга, протягивая рюкзак.

Капсарий замялся, оценил количество нашего багажа и осторожно сказал:

— Меньше сестерция не возьму.

— Годится, — деловито согласился Джон и дал ему потребную монету.

Потом попинал сундук, на котором располагался толстяк, и спросил:

— В этой… как её… капсе чего?

— Ничего, — ответил капсарий. — Сижу я на ней.

— Короче, — распорядился Джон. — Всё сюда складываем.

— Чего сидишь? Шевелись! — весело гаркнул Серёга и подпихнул капсария стволом шмайссера.

Тот неожиданно прытко вскочил и откинул крышку сундука. Мы стали складывать туда рюкзаки и оружие, а затем и одежду.

Серёга стянул футболку; на шее заблестело ожерелье.

— Снимать будешь? — спросил я его.

— А зачем? — засомневался Серёга и, наклонив голову, поглядел на свое приобретение не без гордости.

— А если кто увидит, узнает? — спрогнозировал я.

— Мало ли у кого такая же цацка имеется, — пожал плечами Серёга.

— Видишь ли, — пояснил я. — Массового производства ещё не придумали, каждая вещь вручную делается, так что такой штуки больше ни у кого нету.

Аргумент подействовал. Серёга ожерелье снял и засунул в кармашек рюкзака.

Раис любовно потёр свою пожарную каску подолом майки и бережно поместил в сундук; затем скинул боты вместе с носками и определил их рядом с каской.

— Ух, хорошо! — сладострастно простонал он, топчась по мраморному полу, на котором от этого оставались явные влажные следы.

Кругом разнёсся тяжёлый дух солдатских портянок; тем более и мы добавили свою посильную лепту, снимая обувку.

Для римлян это было явно в противную новинку, поскольку аборигены носили обувь лёгкую и открытую и не знали носков и прочего подобного, что могло бы создавать такие запахи. От всего этого химического поражения располагавшиеся на скамьях римляне задвигались, заворчали недовольно, стали зажимать носы. Капсарий оглушительно закашлялся. Валерий от нас постарался отодвинуться, делая вид, что он не с нами.

— Ишь ты! — удивленно воскликнул Лёлик. — А пол-то тёплый!

— Подогревается, — пояснил издали Валерий. — Трубы под полом проложены. По ним горячий дым пускают от печи. Вся баня так греется.

— Однако! — покачал головой Боба. — Прямо центральное отопление.

Наконец, мы разнагишались, уложив в сундук все свои пожитки, обулись в банные сандалии и замотались в простынки.

— Эй, у тебя ящик твой запирается? — спросил Лёлик капсария.

— А как же, — ответил тот, достал оттуда из района пояса бронзовый штырь с замысловато изогнутым крючком на конце, засунул его в замочную скважину, имевшуюся в сундуке, провернул, вытащил.

Раис посмотрел на капсария с подозрением и решительно сказал, требовательно протянув руку:

— А ну-ка дай-ка ключ сюда! А сам садись!

Капсарий безропотно отдал ключ и уселся на сундук.

Раис привязал ключ к углу своей простыни.

Серёга посмотрел на капсария лютым волком и веско молвил:

— Слышь, если что пропадет, я тебя без соли съем. Понял?

Тот глупо хихикнул.

— Слышь, Валера, а здесь нужник есть? — спросил Боба.

— Есть. Надо через палестру пройти, — ответил Валерий и счёл нужным уточнить: — Это так внутренний двор для физических упражнений называется.

— Точно! Перед банькой в самый раз ослобониться! — воскликнул Раис.

— Вот именно! — заметил Лёлик. — А то некоторые любят в бассейн прудить!…

— Не в бассейн, а в речку, — скучно уточнил Раис.

Вслед за Валерием мы вышли во внутренний двор, бывший весьма обширным. По периметру двор был выложен травертиновыми плитами и окружён портиком. Посередине же была ровная земляная хорошо утоптанная площадка, на которой было изрядно народу. Все как-то мельтешили, отчего пыль стояла столбом. Кто-то носился кругами, кто-то тягал каменные гантели, кто-то боролся. Некоторые стояли по трое и перебрасывались кожаным не слишком круглым мячом.

— Чего это они вздумали физкультурой заняться? — спросил озадаченно Раис, трогая свой неспортивный живот.

— Перед баней принято как следует пропотеть, — пояснил Валерий.

Мы прошли по краю площадки. На другой стороне в стене здания имелся проём без двери. Валерий приглашающе указал на него. Мы вошли и оказались в небольшом помещении со стенами, разрисованными растительными орнаментами.