Виталий Виниус - Римские вакации

— И где этот дом Цезаря? — с подозрением спросил Лёлик.

— Да тут прямо, на Палатинском холме, — с готовностью пояснил субъект и махнул рукою в нужном направлении.

— А сам ты кто будешь? — продолжил допрос Серёга и ещё разок встряхнул субъекта.

Тот дождался, пока его трясти перестанут, и не без гордости отрекомендовался:

— Я раб Гая Юлия Цезаря!

— Ну так пошли, поглядим, что к чему, — подвёл я итог состоявшемуся разговору. — Серёга, отпусти братана.

Серёга нехотя исполнил мое пожелание; субъект осторожно перевёл дух, аккуратно расправил свою тунику и гостеприимно произнёс:

— Прошу вас следовать за мной.

Вслед за римлянином мы пересекли площадь. Сзади из чаши Цирка донёсся слитный вопль публики — из чего следовало, что представление продолжалось.

Мы прошли между домами, вышли к следующему уступу холма и по широкой лестнице поднялись на него. Там была ещё одна площадь, на которой стоял красивый храм с изящными колоннами. За храмом начиналась широкая прямая улица, по которой нас и повели.

Улица была пустынна, и душный ветерок беспрепятственно гонял по каменным плитам песчаную пыль. Вдоль улицы по обеим сторонам тянулись высокие заборы из белёного кирпича с крепкими воротами. За заборами вздымались пышные кроны деревьев. Между обильной зеленью виднелись роскошные дома, украшенные многочисленными архитектурными излишествами.

Путь оказался недолгим. Вскоре субъект свернул к распахнутым настежь воротам в высокой стене. Из ворот навстречу нам с грохотом выкатилась колесница, запряженная парой белых коней. Возница в рабской одежде зыркнул на нас с интересом, хлопнул вожжами, заставляя коней понестись вскачь.

— Это за хозяином, — деловито пояснил субъект.

Мы вступили в большой двор, украшенный чередой скульптур и усаженный по периметру долговязыми кипарисами. В глубине двора находился дом, по шикарной отделке и величине своей приближавшийся к монументальному дворцу. Во дворе кучковалось немалое количество военных и гражданских лиц. При нашем появлении все они как один молча уставились на нас.

— А вдруг ловушка это? — нервно залепетал Лёлик, с ужасом оглядываясь по сторонам. — Сейчас как налетят, как накинутся…

Но ничего подобного не случилось, и мы спокойно дошли до парадного крыльца с мраморной колоннадою, гранитными ступеньками, бронзовыми львами и караулом из бравых легионеров у высоких двустворчатых дверей с позолоченными накладками.

— Ого! Шикарно! — возвеселился Раис и, приосанившись молодцом, собрался чинным шагом проследовать парадным путем.

— Э-э!… Не сюда, — вежливо, но твёрдо осадил Раиса провожатый и, дав знак следовать за ним, повёл нас вокруг дома.

Мы свернули за угол и шли довольно долго, проникаясь уважением к размерам жилища Цезаря, пока в стене дома не обнаружился вход, прятавшийся за пышно разросшимися розовыми кустами. Вслед за субъектом мы вошли вовнутрь и, пройдя полутёмным коридором, оказались на уютной террасе, выходившей в роскошный обширный сад.

Римлянин предложил нам располагаться, помялся, а потом удалился, посулив, что Цезарь вот-вот будет. Мы осмотрелись. На террасе было тихо, свежо и почти прохладно, что после палящего солнца, пыли и оглушительного сборища местных болельщиков казалось верхом комфорта. От сада террасу отделяла лишь легкая балюстрада да тонкие колонны, подпиравшие покатую крышу, отчего создавалось впечатление отстранённого созерцания открывавшегося пейзажа.

Из сада доносился мелодичный щебет птиц да легко журчал фонтан, замысловато устроенный в виде бронзовой раковины на каменном столбе, из которой струилась сверкавшая в пробивавшихся сквозь листву солнечных лучах прозрачная вода. За фонтаном расходились веером несколько посыпанных красным песком дорожек, вдоль которых на постаментах стояли статуи и декоративные вазы, украшенные барельефами.

На террасе имелась некоторая мебель: обтянутые красной кожей скамейки, чуть в стороне кресло с прямой спинкой и рядом с ним столик на трёх изогнутых ножках, сверху изображавших крылатых грифонов, торсы которых к низу плавно переходили в когтистые лапы. На круглой столешнице из полированного узорчатого дерева стоял начищенный до зеркального блеска серебряный гонг.

Мы расселись по скамейкам и принялись ждать, то поглядывая в сад, то разглядывая в обилии расставленные у стены бронзовые бюсты, изображавшие, по всей видимости, государственных мужей с присущими им суровыми взорами, двойными подбородками и жирными загривками.

Время тянулось медленно. Лёлик, стараясь не шуметь, достал свою энциклопедию, пошуршал страницами, принялся читать. Потом хмыкнул и доложил, что Цезарь ещё тот фрукт: шельма, карьерист и интриган.

— Но слово держит! — сообщил энциклопедист.

— Честный, значит? — с одобрительными нотками уточнил Боба.

— Ага, — подтвердил Лёлик с ухмылкою. — Вот тут как раз в тему пример занятный…

— Какой пример? — заинтересовался Боба.

Лёлик ухмыльнулся ещё шире и стал рассказывать своими словами:

— По молодости Цезарь попал в руки пиратам. Пираты тут, понимаешь ли, в Средиземном море до недавнего времени прямо-таки никому проходу не давали. Вот и нашего Цезаря поймали, да к себе увезли — на пиратский остров — ну и выкуп потребовали. Он своих спутников послал за деньгами, а сам около сорока дней ждал, пока те вернутся. За время своего плена всё с пиратами шутил, обещал их распять. Те не верили. А зря. Когда выкуп привезли, пираты Цезаря отпустили. Как честные люди. А он сразу собрал флот и кинулся за ними в погоню. Всех поймал и распял. Тоже как честный человек.

— Действительно, честный… — согласился Джон, но как-то невесело.

Лёлик перевернул страницу, вчитался, сделал большие глаза и дополнил характеристику ожидаемой персоны:

— Ах, каков гадкий папочка!… Цезарь-то развратник будь здоров… Потаскун без тормозов. Его тут называют "мужем всех жён и женой всех мужей".

— Ну ничего себе ёкарный бабай! — изумился Серёга.

— И не говори!… — озабоченно произнёс Раис. — Сразу вопрос возникает: это зачем он нас позвал таких красивых?…

С подачи коллеги мы стали вполголоса обсуждать: по какой такой причине званы к местному правителю. Подозрения Раиса, разумеется, всерьёз восприняты не были. Серёга, улыбаясь до ушей, высказал личное мнение, заявив, что позвали нас из-за него, потому что своим несомненным подвигом он заслужил звание Героя Рима, и совсем скоро, вдобавок к ожерелью, вручат ему под фанфары самый главный местный орден. Мы посмеялись над его несуразной версией, а потом коллективно решили, что всё дело тут в поневоле состоявшейся демонстрации возможностей огнестрельного оружия, и Цезарь решил лично разузнать детали и подробности из первых рук. В ходе совещания постановили, что надо с ним держать ухо востро, секретов не выдавать, а при возникновении подлой засады брать Цезаря в заложники и прорываться с боем, для чего заранее держать оружие в готовности номер один.