Виталий Виниус - Римские вакации

Из толпы кое-как вытиснулись два раба. Один из них, весьма дюжий, расталкивал зевак, а другой тащил в охапке Серёгину одежду.

Серёга, обрадовавшись поводу прервать серию товарищеских тумаков, вырвался из нашего круга, схватил своё обмундирование, оглядел его придирчиво и стал сноровисто и с особым удовольствием одеваться. Когда в конце процесса он взялся было прилаживать кепочку, оттуда со звоном выпала массивная золотая цепь со здоровенною бляхою. Серёга молниеносно поднял её, повертел придирчиво, особенно интересуясь бляхой, украшенной крупными сапфирами.

— А камушки-то на моей красненькие были! — недовольно заметил Серёга. — Туфту подсунули! — но, тем не менее, цепь не без самодовольства нацепил и грудь с ней старательно выпятил.

К тому моменту всё продолжавшая накапливаться вокруг толпа благополучно миновала критический рубеж и приняла по отношению к нам ту самую позицию, что и стенки чемодана к плотно упакованным в нём вещам, то есть — на более доступном читателям языке — стиснула нас как следует, жарко дыша и бесцеремонно толкаясь.

— Ну никого порядка! — искренне расстроился Боба, с трудом отпихнул от себя наиболее назойливых и, подняв пулемёт дулом вверх, долбанул короткой очередью.

Незамедлительно произошла серьёзная паника; зеваки, работая локтями и падая, ринулись удирать. Через пару мгновений изрядное пространство вокруг оказалось совершенно пустынным.

— Однако, пора и честь знать, — с намёком возвестил Джон, расслабленно потряхивая притомившимися в ходе дружеских приветствий руками.

— Да чего там, давай позырим! Вы то смотрели представление, а я то нет! — возразил Серёга, с любознательностью поглядывая на арену, куда к тому времени распорядители выпустили шутов гороховых с их ужимками, кривляниями и акробатическими номерами.

— Ну ты совсем дурак! — возмутился Лёлик, опасливо вертя по сторонам головой. — Устроили тут, понимаешь, из-за тебя стрельбище натуральное, пальбу неприкрытую, засветились как могли, того гляди, набегут фараоны местные, скрутят мальчишечку юного!… — закончил он с надрывом, явно подразумевая под мальчишечкой самого себя.

Серёга насупился, но более возражать не стал.

Дружной кучкою мы направились к выходу. Римляне торопливо освобождали нам дорогу, предупредительно разбегаясь в стороны. По пустой лестнице мы поднялись наверх, вошли под арку и безо всяких препятствий вышли на площадь.

В которой герои знакомятся с исторической личностью и получают от неё приглашение принять участие в заморском военном визите.

На площади практически никого не было; лишь вдалеке виднелось несколько фигур, да стая бродячих собак, высунув языки, валялась в тени здания.

Мы остановились собраться с мыслями.

Серёга самодовольно потёр бляху и произнёс:

— Значит, другую подсунули. Ну ладно.

Лёлик алчно сверкнул очками, с нарочитым небрежением потрогал цепь и презрительно хмыкнул:

— Ха, медяшка!… — и тут же, противореча сам себе, грубо спросил: — Так дашь поносить-то?!…

— Как же дам-то? — жадновато заудивлялся Серёга. — Это, стало быть, как орден мне, за геройские, значит, мои заслуги. А ордена не передаются.

Лёлик отвернулся в сторону и гадливо процедил:

— Как же ге-ерой!… Если бы не мы… не я… давно бы брюхо-то распороли… С рогаткой своей дурацкой…

— Ну что, путешественник недоделанный, давай рассказывай! — обратился Джон к Серёге, выражая общее мнение.

— А я чо, я ничо! — чинно начал тот. — Ну, значит, на хате этой ночью курить захотел — прям страсть!… Я как вмажу — сразу бабцов хочу, а после бабцов, значит, цигарку засмолить!…

— А после цигарки? — заинтересовался Раис.

— После цигарки снова, значит, вмазать… — неуверенно ответил Серёга. — И вообще, не перебивай!… Ну, стало быть, курить хочу, сил нет, а табачку-то нема!… Ну и решил на улицу сходить. Думаю, проветрюсь, да и сигареток настреляю… Ты это чего? — озадаченно спросил он у загоготавшего Джона.

— Видишь ли, друг мой, табак завезут в Европу эдак лет через тысячу с половиной, — объяснил я.

— Ага! — догадливо заулыбался Серёга. — А то я всё врубиться не мог: то ли тупые такие, то ли придуриваются… У одного спросил — не дал, у другого спросил — тоже не дал, ну а третьему уж я сам дал — прям в глаз!… А этот сразу развопился не по-пацански, а на шум хмыри какие-то набежали, навалились скопом, замели вчистую в ментовку местную. Только и успел рогатку в трусняк спрятать…

— А рогатку-то зачем с собой брал? — спросил Джон.

— Да так, на всякий случай… — туманно ответил Серёга и продолжил по теме: — А в ментовке какой-то козёл жирный увидел цепочку мою, — Серёга ласково дотронулся до своего ордена, — то есть, не эту, а ту, которую я в магазине… э-э-э… нашёл… ну и в меня вцепился!… Орёт как дурак, как будто цепочек у него мало!… Я ж только одну взял… Ну я, стало быть, адвоката потребовал, всё чин по чину, а эти волки позорные требований моих законных и слушать не стали, долбанули чем-то по кумполу… Очухался уже в зиндане… Вы, парни, прикиньте, ментовка у них ещё тот клоповник. Не как у нас обезьянник, а дырка в полу, а там зиндан натуральный… Ну, короче, повалялся без всякого сознания, только соображать стал, так тут всех нас, кто там со мной горевал, наружу вытащили, в клетки посадили и сюда привезли, на этот самый стадион… Я сначала даже подумал — соревнования какие… А потом — да!… Всё, подумал: хана!… А тебе чего надо?! — Серёга вдруг резко сменил тему, сунулся вбок и схватил за грудки неприметного субъекта с рыбьим взором и поджатыми губами, неизвестно с каких пор притулившегося за нашими спинами.

Субъект и не подумал сопротивляться; он как-то сразу безвольно обмяк в Серёгиных хватких руках, напоминая вялое животное, оказавшееся волею случая в лапах хищника и уже смирившееся со своей участью стать едой.

Серёга субъекта как следует встряхнул, после чего тот слегка оживился и попробовал изобразить дружелюбную улыбку, отчего лицо его вытянулось как от лимона. Затем субъект исключительно вежливым, но очень дрожавшим голосом произнёс:

— Уважаемые чужестранцы! Великий Цезарь, озабоченный приятностью пребывания для всех гостей Рима, приглашает вас для интересной беседы.

— Ну вот, влипли… — обречённо промямлил Лёлик и заметно побледнел.

— Погодь панику пороть, — рассудительно сказал Джон. — Небось, приглашает, а не больно чего. Да и вообще, нас так просто не возьмёшь.

— Во, во! — разулыбался Боба и переложил пулемёт с плеча на плечо.

— А куда это Цезарь нас приглашает? — уточнил Джон.

— К себе в дом, — пролепетал субъект.

— Это хорошо, а то не кушали давно, — заторопился высказать свое мнение Раис. — А тут, глядишь, и пожрём на шару!…