Владимир Поселягин - Офицер. Слово чести [litres]

– Возможно. Только я не знаю, кто этого майора прикрывает, занимает он эту должность явно не по праву, слабый специалист, значит, под высокой рукой ходит, надо бы выяснить, кто это… Ладно, давай на телеграф, ну и я по делам прокачусь.

Наставник не стал спрашивать, куда это мне приспичило. Мой денщик оседлал ему коня, мне Ворона и вьючную. Я прихватил нужные инструменты и поскакал прочь от города. Хм, как и я думал, слежка была – бричка за мной увязалась. Куда ты в лесу без дороги денешься? Сбросив хвост, я добрался до почтовой станции, где мы лошадей меняли, когда ночью везли пленного полковника, только к станции выходить не стал, а, поискав в кустах, вытащил спрятанный железный ящик и уволок его подальше от станции и стал вскрывать. Ну точно, денежный ящик. Я его в кабинете финансиста нашел и, когда приподнял, понял, что он совсем даже не пустой, оттого и прихватил. Сам нёс и в рапорте о нём не указывал. В ящике деньги и золотые монеты оказались, а сверху ведомость, тут была зарплата офицеров всей германской дивизии. Выходило почти сто тысяч, – однако неплохо получилось!

Все деньги отправились в сумку, ведомость тоже прихватил и поскакал обратно. В полночь вернулся, денщик, проснувшийся от шума, повёл лошадей в конюшню, а я отнёс сумку с трофеями к себе в комнату и убрал под кровать. Потом собрал вещи, приготовил багаж и сделал вид, что лег спать. Из одеяла сложил контуры спящего человека, а сам переоделся в тёмные одеяния и через открытое окно скользнул наружу. Через полтора часа я вернулся и, раздевшись, действительно уснул. Этой ночью в Лодзи ночевал генерал Жилинский, прибыл по служебным делам, в истории моего мира именно он ответственен за провал наступательной операции в этих местах. Так что я забрался через окно в частный дом, где тот встал на постой, вырубил его – подушку на лицо навалил, – и, дождавшись, когда дёргаться перестанет, проверил пульс и так же через окно ушёл, посыпая путь жгучим перцем. А часовой так и спал стоя. Всё я проделал очень аккуратно, надеюсь, смерть генерала примут за несчастный случай, а врачи, проведя поверхностный осмотр, только подтвердят это.

Утром, к моему удивлению, жандармы так и не нагрянули. Хотя я всё приготовил, багаж собран, чтобы незамедлительно выехать к ближайшей железнодорожной станции и дальше в столицу. Поэтому в соответствии с обычным утренним распорядком я позавтракал и отправился в отдел, где продолжил работу. Главная новость в городе – смерть генерала Жилинского, там жандармы работали. Задания мне всё равно не давали, хоть чем-то займусь, той же канцелярией. Вечером у меня назначена встреча с командующим, однако за час до неё меня нашёл в отделе тот же ротмистр и показал приказ, подписанный нашим командующим: направить меня спешно в столицу. Ну, вот и всё, всё, что я так готовил, тонкими манипуляциями подводил к себе интерес, совершилось.

Я ознакомил с приказом своего непосредственного командира, он завизировал это подписью, после чего мне в канцелярии штаба оформили командировку в столицу, как человеку военному, потом заехал на место постоя, забрал саквояж и вещмешок, и проследовал с жандармами. Только не на железнодорожную станцию. Рядом с городом был аэродром, у армии свой авиаотряд имелся, меня устроили во второй кабине, аэроплан был двухместным, багаж разрешили взять, он не превышал допустимый вес. Когда запустили двигатель, я искренне перекрестился, и мы взлетели. Фуражка на коленях, на голове лётный шлем.

Летели невысоко, метрах на двухстах, внизу на дороге были видны всадники… Хм, причём двигались они быстрее нас, на что я указал лётчику. Тот крикнул: ветер встречный. Лётчик стал поднимать аэроплан, выискивая попутный ветер, и когда нашёл, скорость заметно повысилась, хотя и стало холоднее. Я же, убедившись, что летим нормально, решил подремать. К сожалению, привязных ремней тут не было, сиденье, и всё. Если перевернуть аэроплан, то мы оба просто вывалимся. Лётчика жалко, но себя жальче. Поспать не удалось, тряска и ветер мешали, так что я стал изучать аппарат, землю внизу и систему управления. Жаль, что у меня в кабине дублирующего управления не было, попросил бы порулить. Потом мысленно вернулся к событиям в Лодзи, связанным с командующим, генералом Жилинским. Всё же его смерть признали насильственной, видимо ошибку всё же где-то допустил, сейчас шли следственные мероприятия. Однако я далеко, пускай ищут, это для сыскарей типичный «глухарь». Я с ним вообще никак не связан, разве что в одном городе вместе были.

Четыре посадки на дозаправку, ночёвка на каком-то мелком аэродроме, и вот к десяти утра мы наконец совершили посадку. Сам лётчик ещё при первой дозаправке, посмеиваясь, поинтересовался, как я там. Он поручиком был, язва по характеру, мол, частенько его пассажиров так укачивало, что совершать посадки приходилось, а с кем и медвежья болезнь приключалась. Меня же интересовали другие вопросы: сколько груза тот взять может, дальность, возможно ли перевозить двух пассажиров, если они втиснутся в кабину, и другие подобные вопросы. Нормальным компанейским парнем оказался.

Однако мы всё же достигли цели. Там меня ожидали. Вещи я не отдал, всё при мне, гвардейцы сопроводили к бричке и повезли в Царское Село, императорская семья сейчас там проживала. Дальше вещмешок с пожитками оставил у входа, у дежурного офицера, дал досмотреть саквояж, сдал оружие, и меня провели в кабинет. Вот только кроме врача – я его по фото смутно помню, вроде он – за столом ещё сидел Николай Второй. Хм, да и кабинет его был, мы с Боткиным тут явно гости. Почему тут император находится, я понимал, всё же решался вопрос, в котором он кровно заинтересован. В таких случаях хватаются за любую соломинку, на что я и рассчитывал. Даже странно, что император поверил тому, что я имею какие-то сведения. Хотя, может, и не поверил, сомнение на лице явно читалось.

– Доброго дня, ваше императорское величество. Здравствуйте, – поздоровался я с врачом, нарушая все протоколы общения с государем. Но мы остались втроём, видимо, чтобы избежать чужих ушей при разговоре.

Мне кивнули, с интересом осматривая. Выглядел я неплохо, двое слуг привели в порядок форму и сапоги, прежде чем допустить в этот кабинет. Я решил удерживать инициативу в беседе.

– Про болезнь наследника и ваших дочерей мне действительно стало известно от британского майора разведки по фамилии Пейн, и даже про способы лечения, но хочу сразу сказать, вылечить её невозможно, лишь облегчить жизнь наследника, но достаточно серьёзно. Однако, прежде чем мы с уважаемым, э-э-э?..

– Евгением Сергеевичем, – подсказал тот.

– Так вот, прежде чем мы с уважаемым Евгением Сергеевичем обсудим эту тему, хочу сказать, я сам не медик, но надеюсь, из моего сумбурного объяснения вы поймёте, что нужно делать, я надеюсь на ваш профессионализм, ведь ни на что другое не остаётся надеяться. Ну, или консилиум врачей собрать. Сейчас же, ваше императорское величество, я хочу передать вам денежные средства как Главнокомандующему нашей армией и флотом.